Прекрасная стерва - Кристина Лорен Страница 27

Я смотрел на Хлою сверху вниз. Сердце было готово выпрыгнуть из груди – или разбиться о ребра всмятку.

– Никогда не думал, что способен такое чувствовать к женщине.

Хлоя, казалось, ушам своим не верила. Я выпустил ее из объятий, поднялся, шагнул к комоду, достал коробочку с бабушкиным кольцом. Когда я открыл коробочку и Хлоя увидела кольцо – бриллиант, сапфиры, – то даже ладонь ко рту прижала.

– Я хочу жениться, – повторил я.

Молчание Хлои меня напрягало. Я усугубил ситуацию, добавив совершенно по-дурацки:

– В смысле, я хочу жениться на тебе.

Ее глаза наполнились слезами. Хлоя смотрела не мигая, чтобы слезы не закапали на щеки.

– Ах. Ты. Задница.

Это было совсем неожиданно. Может, я и поспешил с предложением, но задницей меня за это обзывать?.. Я прищурился.

– Знаешь, если бы ты сказала: «Давай повременим со свадьбой», этого было бы вполне достаточно. Черт возьми, Хлоя! Я душу выворачиваю, а ты…

Она сорвалась с постели, метнулась к чемодану, вывалила из него кучу вещей и достала, наконец, миниатюрный мешочек из синей ткани, на завязочке. Этот мешочек Хлоя сунула мне под нос, пальчиком удерживая петельку.

Нормально вообще? Я ей руку и сердце предлагаю, а она мне – сувенир из Нью-Йорка? Что за херня?

– Что за херня? – рявкнул я.

– Это ты мне скажи, умник!

– Не надо меня нервировать, Миллс. Что там у тебя? Наверняка или батончик-мюсли, или тампоны.

– Там кольцо, болван. Для тебя.

Сердце так запрыгало, что я подумал: поздравляю, Беннетт, вот тебе и ранний инфаркт.

– Кольцо? Для меня?

Хлоя извлекла из мешочка миниатюрную коробочку, а из коробочки – кольцо. Оно было платиновое, очень гладкое, с титановой вставкой по всей окружности.

– Ты делаешь мне предложение, Хлоя? – спросил я, когда вновь обрел способность говорить. – Вот не думал, что девушки так поступают.

Хлоя пребольно шлепнула меня по руке.

– Шовинист – он шовинист и есть. Из-за тебя мой сюрприз не получился.

– Значит, ты согласна? – уточнил я. Мое замешательство все росло. – Твой ответ – да?

– Ты меня спрашиваешь?! – взвизгнула Хлоя, но сразу же заулыбалась.

– Ты ведь пока не задала главного вопроса.

– Черт возьми, Беннетт! Ты тоже его не задал.

– Мы поженимся, Хлоя? – со смехом спросил я.

– Мы поженимся, Беннетт?

Зарычав, я схватил коробочку и бросил на пол, а Хлою швырнул обратно на кровать.

– Ты всегда будешь такой несносной?

Она кивнула, округлила глаза, прикусила губу. Срань господня! Я понял: вопрос о свадьбе может подождать.

– Возьми рукой мой член, – велел я, склонившись над Хлоей и припав губами к ее шее.

Она повиновалась. Я застонал.

– Действуй. Вводи. Сама.

Хлоя заелозила подо мной, и через секунду головка члена ощутила ее восхитительную влажность. Я медленно, осторожно ввел член внутрь, хотя каждый мускул моего тела вопил: сделай это быстро, жестко! Со стоном я распластался на Хлое; мое тело дрожало, я чувствовал, как внутри меня все тает.

Я начал движения. Хлоя обнимала меня за шею, прижималась щекой к моему кадыку, двигалась в такт моим рывкам. Еще удар. Еще. И еще. И тут мы завелись. Наши движения стали резкими.

– Дай мне, дай! – шептал я Хлое в губы.

Я требовал; я молил. Я поднял ее ногу, почти сложил Хлою пополам, проник глубже. Сознание помрачилось. Еще секунда – и будет взрыв, каких Хлоя пока со мной не знала. Она вжалась затылком в подушку, часто дыша, хватая воздух полураскрытыми губами. Я воспользовался шансом – мой язык скользнул ей в рот. Я пил из нее, как из источника.

– Так хорошо? – прошептал я, впившись пальцами в мякоть ее бедра.

Хлое, я знал, нравится тончайшая, как лезвие бритвы, грань между болью и блаженством. Она кивнула, и я задвигался интенсивнее. Ее запах дурманил меня. Я прикладывался губами к ее ключицам и шее, оставил след от поцелуя на ее плече.

– Выше, – выдохнула Хлоя, подставляя мне губы. – Сюда поцелуй.

Я повиновался. Вскоре она тяжело задышала, задергалась подо мной, требуя повысить скорость и интенсивность. Все у нее внутри напряглось, когда она обхватила мой торс ногами. Ее вскрики оглушали. Стиснув челюсти, я волевым усилием отсрочил финал. Я хотел продлить это, я хотел, чтобы Хлоя кончила еще раз, прежде чем я сам приближусь к оргазму.

Ее вскрики становились всё резче, потом перешли в длительный, громкий стон. Через несколько секунд Хлоя выдохнула и попыталась отстраниться, но я знал: она пока не насытилась. Она хочет еще.

– Куда? С тобой еще не все. И не раз. Давай сюда.

Ее бедра расслабились под моими ладонями, она вцепилась мне в волосы.

– Ох!

Звук был тихий, едва слышный. Но в нем заключалось слишком много. Я плотнее прижал Хлою к себе, вошел еще глубже. Я не давал ей двигаться. Я всё делал сам.

– Вот так. Вот так.

– Сейчас. Кончаю, – шептала Хлоя. – Я не могу. Не могу. Не могу.

По ее бедрам прошла сладкая, глубокая судорога. Я впился в них пальцами.

– Не останавливайся. Потрогай меня… там, – выдохнула Хлоя.

Я знал, чего ей хочется. Сначала я поцеловал ее в шею и только потом облизнул свои пальцы и осторожно ввел Хлое в анус. С резким криком она снова кончила, напоследок сжав мой член по всей длине своими упругими мышцами. Тогда-то я и дал себе волю. Оргазм сотряс все мое тело, шибанул по позвоночнику в мозг. Под закрытыми веками замелькали яркие цветные точки. Кровь стучала в висках так громко, что я почти не слышал хриплых вскриков Хлои:

– Да, да, да, да, да… – повторяла она, словно в горячечном бреду. А потом упала на подушку.

Нас накрыла тишина. Стены словно сомкнулись над нами. Меня трясло от нежности.

– Да, – прошептала Хлоя в последний раз.

Я замер, потому что в голову просочилась догадка.

– Да, Хлоя?

И тогда она, по-прежнему дрожа и задыхаясь, подарила мне ослепительную улыбку.

– Да. Я хочу за тебя замуж.

Спасибо всем нашим читателям, которые никак не могут насытиться похождениями этой парочки. Дорогие наши! Благодаря вашим твитам, постам, мейлам, комментам и отзывам мы чувствуем себя самыми счастливыми девчонками на свете. Без вас мы не сочинили бы больше ничего ПРЕКРАСНОГО.

Спасибо Адаму Уилсону за то, что смешил нас, когда однажды во вторник мы до полуночи засиделись за редактурой. Для литературного тандема мы на удивление косноязычны при выражении признательности; тут уж ничего не поделаешь. Адам Уилсон верит в нас, и мы это очень ценим.