Рискованный флирт - Лоретта Чейз Страница 28

Дейн понимал, что это только часть того, с чем он столкнется.

Достаточно вспомнить, как пресса пригвоздила к позорному столбу Байрона лет десять назад, а ведь в сравнении с маркизом Дейном поэт был образцом нравственности. Более того, Байрон не был неприлично богатым, как он, ужасающе уродливым и возмутительно могущественным.

Чем человек крупнее, тем ему тяжелее падать. И тем больше миру нравится смотреть на его падение.

Дейн хорошо понимал этот мир, он видел, какое его ждет будущее. Мисс Джессика Трент, несомненно, тоже видела. Вот почему она не убила его. Она хотела, чтобы он прошел через все муки ада, пока живет.

Она знала, что он будет страдать, потому что ударила в единственное место, где он уязвим: в его гордость.

И если для него это будет нестерпимо – а она, конечно, знала, что так и будет, – она, разумеется, получит личное удовлетворение.

Она поимела его, дьяволица.

Адский огонь охватывал все тело, в голове бил набат.

– Лучше я разберусь с ней напрямую, – сказал он. Язык распух, речь была невнятной. – Переговоры. Скажи ей… – Горло тоже горело. – Условия. Скажи…

Он закрыл глаза я поискал в пульсирующей голове слова, но их не было. Голова была раскаленной наковальней, по которой адский кузнец бил молотом, выколачивая из нее интеллект, мысли, память. Дейн слышал далекий голос Эсмонда, но не понимал смысла слов. Потом сатанинский молот нанес сокрушительный удар, и Дейн погрузился в забытье.

В следующие четыре дня Дейн то и дело терял сознание, горя в лихорадке, которой у него не должно было быть. Утром пятого дня он проснулся и почувствовал, что более-менее здоров. То есть прошли жар и пульсация в голове, но левая рука не двигалась, бесполезно висела сбоку. Ощущения в ней были, но он ничего не мог ею делать.

Пришел врач, осмотрел его, глубокомысленно покачал головой.

– Я не нахожу ничего плохого.

Он призвал коллегу, который тоже не нашел ничего плохого, они призвали третьего – с тем же результатом.

За день его осмотрели восемь врачей, и все говорили одно и то же. Дейн вышел из себя. Весь день его толкали, выспрашивали, что-то бормотали, он зря потратил на шарлатанов кучу денег.

В довершение всего через несколько минут после ухода последнего эскулапа явился судебный клерк. Герберт принес доставленную клерком записку, когда Дейн пытался налить себе вина. Бросив взгляд на серебряный поднос с запиской, Дейн промахнулся и облил вином халат, тапочки и восточный ковер.

Он с проклятиями швырнул в Герберта поднос, вихрем вылетел из гостиной в свою комнату, где довел себя до бешенства, пытаясь одной рукой сломать печать и развернуть письмо. А потом пришел в такую ярость, что уже ничего перед собой не видел.

Смотреть особенно было не на что. Мистер Эндрю Геррард желал встретиться с адвокатом его светлости по поводу мисс Трент.

Внутренности лорда Дейна превратились в олово.

Эндрю Геррард был знаменитым лондонским адвокатом с клиентурой из могущественных английских эмигрантов в Париже. Он был оплотом честности – неподкупный, лояльный и неутомимый. Лорд Дейн, как большинство людей, осознавал, что за изысканным экстерьером адвоката маячит железный капкан и акульи зубы. Капкан был нацелен в основном на мужчин, потому что мистер Эндрю Геррард был галантным рыцарем в служении слабому полу.

Для него не имело значения, что закон был прерогативой мужчин, что по их законам женщина не имела прав и не могла объявить, что ей хоть что-то принадлежит, включая отпрысков.

Геррард создавал им права, уверенный, что женщины должны их иметь, и все тут. Даже Френсис Боумонт, какой бы он ни был свиньей, не смел тронуть ни фартинга из доходов жены – благодаря Геррарду.

Короче, мисс Трент не только собралась сделать из Дейна пресмыкающееся, но грязную работу за нее проделает Геррард, все будет по закону, не останется такой лазейки, в которую Дейн мог бы пролезть.

«Нет животного более непреклонного, чем женщина, – говорил Аристофан. – Ни огонь, ни рысь не будут столь безжалостны».

Безжалостна. Непреклонна.

– О нет, не выйдет, – пробормотал Дейн. – Никаких посредников, дьявольское отродье. – Он скатал записку в твердый шарик и запустил его в горящий камин. Потом подошел к столу, схватил лист бумаги, накорябал ответ и крикнул камердинера.

В записке к мистеру Геррарду Дейн заявил, что встретится с мисс Трент сегодня в семь часов в доме ее брата. Он не станет посылать на эту встречу адвоката, как того требовал мистер Геррард, поскольку маркиз Дейн не желает, чтобы «по доверенности за него расписались, привели к присяге и обобрали до нитки». Если мисс Трент желает диктовать условия, она чертовски хорошо может это сделать лично. Если ее это не устраивает, пусть присылает к Дейну своего брата, добро пожаловать, он будет счастлив решить дело на двадцати шагах – на этот раз когда оба противника будут вооружены.

Ввиду последнего предложения Джессика решила, что брату лучше провести этот вечер вне дома. Он все еще понятия не имел о том, что происходит.

Вернувшись из полицейского участка, она нашла брата страдающим от головной боли после неумеренных возлияний на балу у леди Уоллингдон.

После нескольких месяцев беспутной жизни его здоровье пошатнулось, он пал жертвой диспепсии и вчера до чая не вставал с постели. Даже и в лучших обстоятельствах нельзя было положиться на его мозги, сейчас же усилие постичь аномальное поведение Дейна может вызвать рецидив болезни, если не апоплексический удар. Не менее важно, что Джессика не хотела рисковать: Берти мог начать приставать к Дейну с ошибочной идеей мести за ее поруганную честь.

Женевьева согласилась. Она взяла Берти с собой на обед к герцогу д’Абонвилю. На герцога можно было положиться, он не проболтается – именно он посоветовал Джессике придержать язык, пока не поговорит с адвокатом.

И герцог же платил адвокату за услуги. Если бы Джессика на это не согласилась, д’Абонвиль сам вызвал бы Дейна на дуэль. Такое предложение сказало Джессике все, что ей следовало знать о чувствах французского аристократа к Женевьеве.

Итак, к семи часам Берти был устранен с пути. Вместе с Джессикой в гостиной был только мистер Геррард. Когда Дейн вошел, они стояли у стола, на котором лежала аккуратная стопка документов.

Он скользнул по Геррарду презрительным взглядом, и язвительные обсидиановые глаза устремились на Джессику.

– Мадам, – сказал он с коротким кивком.

– Милорд, – сказала она с еще более коротким.

– Позаботьтесь о социальных тонкостях, вас могут привлечь за вымогательство, – сказал Дейн.

Мистер Геррард поджал тонкие губы, но промолчал. Он взял со стола бумаги и отдал Дейну; тот отошел к окну, положил их на широкий подоконник, взял верхний лист и лениво прочел. Дочитав, положил лист и взял следующий.