Поверь в свою мечту - Конни Банкер Страница 28

Он провел пальцами по ее ключицам, потом перебрался назад и очень медленно начал расстегивать молнию платья на спине, чувствуя ее судорожное, прерывистое дыхание. Платье сползло на пол, обвившись вокруг лодыжек. Он почувствовал вдруг, что и сам дрожит почти так же, как и она. Руки перешли вперед, к уже знакомой застежке на лифчике, и выпустили ее упругие груди на свободу.

Внизу живота мужской орган тоже ожил и начал предъявлять свои законные и самостоятельные требования, постепенно разбухая и заполняя собой все свободное пространство под тесными — по моде — брюками, требуя также выпустить его на волю, попастись в щедром женском теле. Причем он очень спешил, грозя в противном случае выплеснуть досрочно из распухших, отяжелевших сосудов весь запас драгоценного экстракта жизни.

Если прислушаться к нему и пойти у него на поводу, то по всем законам естественно-природной механики надо было бы срочно валить эту женщину на пол прямо в ванной и одним быстрым и точным движением, расстегнув только молнию на брюках, вбуравить свою трубу в женский сосуд, надежно соединив их в единое сообщающееся целое, а потом несколькими энергичными толчками перекачать в него без остатка все накопившееся, Нет, так дело не пойдет! Как говорится, кто в доме хозяин? Надо срочно отогнать этих торопливых вьюнков назад, в зверинец, в клетку, за железную дверь, пока их владыка и повелитель не выполнит свою миссию и не разрешит им наконец победным фонтаном завершить ритуал любовного слияния.

Итак, вначале несколько глубоких вдохов и выдохов, восстанавливающих сексуальное равновесие. Затем отправить лифчик на пол вслед за платьем или лучше — в корзинку для белья.

Ее голова откинулась назад, и она задышала часто и мелко. Соски уже набухли и затвердели в ожидании ласкающих пальцев и губ. Будет и вам ласка, но не сейчас.

В ванной горел приглушенный свет, окрашивающий в мягкие полутона окружающие предметы и тела, особенно уже частично обнаженное женское тело. Он давно мечтал о нем и фантазировал долгими ночами, но действительность была лучше всяких фантазий. Высокая крепкая грудь, тонкая талия, плавно переходящая в округлые бедра, пока еще скромно прикрытые ажурной вязью белья.

Перед королевой красоты не стыдно даже ему стать на колени. Он прижался лицом к впадине на ее животе и потянул пальцами вниз вдоль бедер тонкую, полупрозрачную паутину ее последней защиты, созданную во Франции как раз не для обороны сокровенного, а для соблазне! и разжигания мужской страсти. На этот раз ему пришлось даже закрыть глаза, чтобы опять не разбудить раньше времени своего непокорного и лучшего друга, коварно затаившегося внизу, но готового мгновенно выскочить по первому же сигналу. По телу волной прошла крупная судорога, но ему вновь удалось восстановить равновесие и самоконтроль. Глубокий вдох, и в ноздри попадает теплый, пряный и сексуально зовущий запах ее интимной плоти, струящийся от ореола мелко вьющихся волосков, прикрывающих подступы и вход в вожделенное русло.

Его руки легли сзади на плотные, упругие ягодицы, и он притянул еще теснее к себе это ждущее и трепещущее лоно. И все же рано, проделан еще не весь задуманный ритуал торжественного ввода нового адепта веры в Храм Любви. Он с трудом оторвался от щекочущих ноздри эротических запахов и выпрямился вровень с ее лицом.

— А теперь время принять ванну. Она расслабит и успокоит тебя.

Дороги покорно опустилась в воду, уютно обволакивающую и ласкающую, откинулась спиной к краю ванны и закрыла глаза. Она даже не услышала, как он раздевается, бросая наспех свою одежду. Она почувствовала, как его руки мягко массируют сзади ее шею и плечи. Кончики ее разбросанных по плечам светлых волос, погруженные в воду, потемнели.

Потом он тоже как-то незаметно вдруг оказался в ванне перед ней. Его руки продолжали ласкать ее плечи, а затем его губы припали к шее, покрывая ее легкими, нежными поцелуями. Затем он взял губку, добавил гель и начал медленными кругами сверху вниз покрывать пеной все ее тело, которое она сама подняла из воды во весь рост без всяких просьб с его стороны. Она видела себя в этот момент как бы со стороны. Она казалась себе Афродитой — богиней любви и красоты из греческих мифов, вышедшей из морской пены. Затем он прошелся быстро этой же губкой по себе, отложил ее в сторону и вновь вернулся к ней, проходя тем же путем, но уже одними руками. Его ладони и пальцы двигались медленно и чутко, как бы изучая детально каждую клеточку тела, каждую впадину и ложбинку, заряжая их своим чувством и готовя к восприятию мужского тела.

Завершив осмотр и проверку своего будущего достояния, его руки застыли в районе заждавшихся грудей, налитых страстью, как спелые груши соком. Он обхватил их ладонью, вначале снизу, как бы взвешивая их тяжесть и помогая удержать на весу, затем спереди. Он несколько раз слегка сдавил их, теребя при этом кончиками пальцев и вытягивая вперед ее и без того уже упруго торчащие соски. Дыхание Дороти становилось все учащеннее и несколько раз прерывалось сладострастными, изнемогающими стонами.

Потом одна рука осталась на левой груди, а правая поползла по животу, до самого низа, и, пробравшись между ногами, приступила к ритмичным сжатиям и поглаживаниям пушистого бугорка, прикрывающего вход в ее жаждущее лоно. Кончик пальца начал осторожно кружить по краям входа, как бы подготавливая его к открытию для давно ожидаемого важного гостя, Левая рука по-прежнему лежала на ее левой груди, а свободный сосок на правой он обхватил губами.

Она как будто превратилась в один сверхчувствительный музыкальный инструмент, на клавишах которого играют сразу несколько опытных музыкантов, оживляя и взметая порывы страсти по всему телу, сливая их воедино в один огромный неудержимый призыв к любви.

Они уже вышли оба на старт, размяв предварительно все необходимые мышцы. И нельзя передерживать спортсмена на старте, иначе он перегорит. Роберт молниеносно сполоснул ее и свое тело, обернул полотенцем свои бедра и вылез из ванны. Он снял с вешалки и завернул ее в другое полотенце, поднял на руки и осторожно, но быстро донес до огромной постели в стиле ампир. Это ложе любви представляло собой разлапистое чудо на резных гнутых ножках, правда без балдахина. Постель была застлана однотонными темно-синими шелковыми простынями и покрывалом, в изголовье виднелись валики подушек с таким же покрытием.

Она ощущала себя посвященной богам девственницей, возложенной на жертвенный камень на вершине террасированного храма майя, в ожидании занесенного над ней ритуального обсидианового ножа жреца-убийцы. Но, в отличие от тех несчастных в древности, она еще могла сбежать и спастись.

А надо ли спасаться? Она должна была пройти через это испытание, которое, как она надеялась, выдержит с честью.

Над ее обнаженным телом склонилось его сплошь перевитое мускулами тело с длинными сильными ногами атлета. Его лицо счастливо улыбалось, а глаза были затуманены восхищением и страстью.

— Не будем спешить, самое приятное в жизни лучше продлить, и как можно дольше.

Он мягко прильнул к ее губам, раздвигая их языком и пробираясь внутрь. Потом его язык, отработав положенные ритуальные танцы внутри ее рта, выбрался наружу, прошелся по шее, коснувшись ее в нескольких местах, и застыл в районе уха. Его зубы захватили мочку уха, несколько раз слегка прикусив и потрепав ее, и продолжили свое путешествие вниз, к ее груди. Он начал с сосков, обхватил их губами, ритмично то покусывая, то всасывая в себя.