Надменный герцог - Рона Рэндалл Страница 28

В дверь тихо постучали. Появилась Полли. На ней была красивая новая форма.

– Ваша светлость, позвольте помочь вам переодеться.

Ваша светлость! Гарри ненавидел это обращение – елейное, раболепное и слишком замысловатое. Но мне придется привыкать.

– Спасибо, Полли, – ответила я с улыбкой. – Будьте добры, расстегните мне платье, а потом принесите халат.

Когда платье было снято, я сняла с головы фату и диадему, свадебный подарок от матери Гарри. Ее следовало надевать на придворные балы.

Полли воскликнула:

– Ваша светлость сегодня была такой красивой! А у герцога был такой гордый вид!

– Спасибо, Полли.

Я надела тот же тонкий халат, который был на мне в памятную ночь в библиотеке, и села за резной туалетный столик. Внезапно я поняла, что мне действительно необходим отдых. Отослав Полли, я распустила волосы и начала причесываться. Потом прилегла на кровать. Меня разбудил внезапный стук. Вслед за тем дверь распахнулась, я услышала шаги и звон фарфора и хрусталя. В соседней комнате слуги накрывали к ужину стол.

Я скалывала волосы, когда услышала шаги моего мужа. Я надела серое кисейное платье с широким белым воротником, бегло оглядела себя в зеркале и вышла к нему.

Едва взглянув на меня, он отпустил слугу и сказал:

– Боже правый, неужели ты должна носить это платье? Ты теперь моя жена, а не гувернантка.

Я вскинула подбородок:

– Боюсь, это лучшее, что у меня есть.

– Как только мы приедем в Лондон, ты пойдешь к лучшему Кутюрье и приобретешь гардероб, который больше подходит к твоему положению и твоей внешности.

Войдя ко мне в спальню, он распахнул дверцы гардероба и принялся разглядывать его скудное содержимое. Одно практичное пальто, коричневое габардиновое платье, дождевик, шляпка… Захлопнув дверцы, он круто повернулся на каблуках.

– Это все, что у тебя есть? Нечего сказать, подходящий гардероб для герцогини!

– Герцогиня я всего несколько часов. Извини, если моя одежда тебя оскорбляет. – Слова были кроткими, а тон – отнюдь нет.

Не слушая меня, он смотрел на мою шею. К моему изумлению, он вдруг сорвал с меня широкий белый воротник и отбросил его в сторону.

– Не желаю, чтобы моя жена была пуританкой!

Я совершенно не ожидала того, что последовало далее. Он рывком сбросил серое платье с моих плеч, потом его руки принялись нетерпеливо срывать с меня одежду. Я пыталась вырваться, волосы мои разметались по плечам.

– Вот как тебе следует выглядеть! Как женщине, той женщине, какой ты являешься.

Я стояла перед ним, опустив голову, и дрожала с головы до ног, волосы упали мне на лицо. Вдруг он рывком поднял меня на руки. Хотя он раздевал меня грубо и почти зло, когда он уложил меня на постель, он стал невыразимо нежным.

Утром мне было так хорошо, что некоторое время я не открывала глаз. Я понимала, что пережила величайшее счастье, изменившее не только мою жизнь, но и меня самое: я стала женщиной, и женщиной сделал меня Гарри.

Я исполнилась мира и покоя и повернулась, ища мужа. Мне хотелось прильнуть к нему, как ночью; хотелось долго нежиться в его объятиях. Но он ушел. Рука моя нащупала только смятые простыни и подушку. Пока я спала, он встал и ушел от меня!

Почему он ушел? Утолил свою страсть, как до меня утолял ее с другими, и ушел, как уходил от моих предшественниц. А я по ошибке приняла его страсть за чувство, которое человек испытывает только по отношению к своей жене.

Часы на башне пробили восемь. Я только успела накинуть халат, как Полли принесла мне завтрак. Солнце за окнами ярко сияло, прекрасный день для путешествия. Нам нужно было успеть на одиннадцатичасовой поезд в Лондон. Я спустилась вниз, одетая в свой твидовый костюм.

При виде мужа я несказанно оробела, и, хотя в присутствии слуг он изображал внимательного и заботливого супруга, в его поведении чувствовалась скованность. Однако он подсадил меня в экипаж, укрыл мне колени пледом как образцовый, заботливый молодой муж и сел рядом со мной. Наша маленькая кавалькада выехала из замка: мы с Гарри в первой карете, Саймон и камердинер мужа во второй, а в третьей груда багажа.

Я не могла не сравнивать наш отъезд с захолустной станции с прибытием в тот ветреный день в начале марта. Тогда я была одна и сама несла корзинку со своими пожитками, а сейчас весь персонал станции выстроился в ряд: начальник станции во всем великолепии, в цилиндре и во фраке, носильщики по стойке «смирно». Мы не были обычными пассажирами. Мы были герцогом и герцогиней Квинсфорд, фактическими правителями этой крошечной части света.

Наконец торжественные проводы завершились. Я забилась в угол нашего купе и завернулась в полотняный пыльник, которым снабдила меня свекровь, дабы предохранить мою одежду от паровозной копоти. Саймон ехал в соседнем купе, однако перед отправлением он зашел к нам и вручил моему мужу «Таймс», а мне – дамский журнал. Он держался вежливо и сухо, чем немало огорчил меня.

Поезд отправился, дверь в наше купе закрыли. Гарри задумчиво посмотрел на меня и спросил:

– В чем дело, Оливия? Тебе плохо?

– Как может мне быть плохо? Я сделала блестящую партию. У меня есть титул и положение.

– Тем не менее, ты несчастна, И все из-за вчерашней ночи.

Все внутри меня кричало: неправда! Я несчастна не из-за вчерашней ночи, а из-за сегодняшнего утра. Я оказалась дурой и поверила, что его страсть является признаком любви! Сейчас же рядом со мной словно сидел незнакомец. Невозможно было поверить, что совсем недавно я лежала в его объятиях и отвечала на его пыл.

Поэтому я промолчала, и он вынужден был заговорить первым.

– Я нарушил обещание, – сухо сказал он. – Я дал слово не предъявлять к тебе никаких требований и нарушил его. Должен попросить у тебя прощения.

– Нет необходимости, – ответила я с наигранным равнодушием. – Меня воспитывали нетрадиционно, и я знаю, что у мужчин есть потребности, которые нужно удовлетворять.

– Не говори так, Оливия!

Мне стало стыдно. Я понимала, что сморозила ужасную глупость, но ничего не могла с собой поделать.

– Это правда, Гарри. Я прекрасно понимаю: вчера ночью ты пришел ко мне только потому, что женщина, ради которой мы заключили наш смехотворный союз, была далеко.

Губы его сжались. Некоторое время мне казалось, что он вот-вот набросится на меня. Но потом он тихо сказал:

– Думай что хочешь. Но будь уверена: впредь я намерен соблюдать условия договора. Вчерашняя ночь не повторится.

Я вскинула вверх подбородок, посмотрела ему в глаза и сказала: