Сестры-соперницы - Шобха Де Страница 28

— Я должна сообщить вам, — заявила она, — что скоро выхожу замуж за… — она на секунду умолкла, внезапно осознав всю важность своего шага, — за господина Бинни Мальхотру.

От изумления никто не проронил ни слова. Она посмотрела на Шаная. У него отвисла челюсть. Казалось, пауза длится целую вечность.

— Примите наши поздравления, — послышался, наконец, чей-то несмелый голос.

Микки с благодарностью посмотрела на своих «вундеркиндов» и продолжила:

— Это даст нам возможность получить средства для решения всех неотложных проблем, а потом можно будет подумать и о поглощении. Как только помолвка будет оглашена, я проведу заседание совета директоров, потом созову общее собрание. Господин Мальхотра получит всю полноту полномочий… я считаю, что не могла бы передать компанию, созданную моим отцом, в более надежные руки.

Вялые аплодисменты раздались далеко не сразу. Когда они стихли, Микки отпустила собравшихся, попросив Шаная задержаться.

— Микки! — заговорил он срывающимся голосом, как только они остались наедине. — Зачем ты принесла себя в жертву?

— В жертву?! — возмутилась Микки. — Неужели ты думаешь, что я пошла на этот шаг только ради спасения компании? Ничего подобного! Я рада нашей с Бинни свадьбе и буду с гордостью носить имя госпожи Мальхотра.

— Да-да, конечно, — недоверчиво покачал головой Шанай, — но я все равно считаю, что это ошибка. Твоя жизнь важнее, чем судьба «Хиралаль Индастриз».

— Милый, милый Шанай, — с нежностью улыбнулась Микки. — Поверь, я отдаю себе отчет в том, что делаю, и знаю, что для меня хорошо, а что нет.

Шанай стал белым, как полотно.

— Надеюсь, ты понимаешь, что я больше не смогу здесь работать. Как только господин Мальхотра займет твое кресло, я подам заявление об увольнении. Я не стану работать на него… или на кого-нибудь другого. Мои старые партнеры по алмазному бизнесу будут рады моему возвращению.

Микки не стала его отговаривать.

Раманбхаи дожидался своей очереди за дверью.

— Как ты могла на такое пойти?! — воскликнул он, врываясь в кабинет, как только оттуда вышел Шанай. — Это означает конец «Хиралаль Индастриз». Конечно, замужество — это твое личное дело… но здесь речь идет…

— Речь идет, — перебила его она, — о компаниях моего отца и о их будущем. Так уж получилось, что мое замужество имеет к этому прямое отношение. Прости, что расстроила тебя, Раманбхаи, но я приняла решение и надеюсь, что оно принесет пользу всем.

Микки увидела в его глазах искорки ярости. Он попытался взять себя в руки, но самообладание ему изменило.

— Значит, такую награду я заслужил за долгие годы преданной службы твоей семье! — проговорил он, задыхаясь от гнева. — Да уж, мне и в страшном сне не могло присниться, что в один прекрасный день мной начнет помыкать сопливая девчонка, которую я видел еще в колыбели. Эх, если бы у твоего отца родился сын… Тогда я не стал бы свидетелем того, как дело всей моей жизни походя выбрасывают на помойку. Ты совершаешь роковую ошибку, дорогая. И расплата будет страшной.

— Спасибо за заботу и за все, что ты сделал для моей семьи, Раманбхаи, — сказала Микки, холодно глядя на него. — Я хочу, чтобы ты знал: я всегда очень высоко ценила и тебя, и твои советы. А сейчас, если позволишь… — Она встала и вышла из кабинета.

Раманбхаи оставалось только изумленно смотреть ей в спину.

* * *

Проблемы навалились на Микки сразу со всех сторон. Через два дня после визита в домик у моря она отправилась в гости к Ами, а в ее отсутствие двое новых охранников избили Дхонду.

Когда Микки вернулась домой, Гангубаи сообщила ей, что на рассвете они с мужем уезжают в родную деревню. Микки пыталась уговорить старушку остаться, обещала во всем разобраться и наказать виновных, но та ничего не хотела слушать. Тогда девушка достала пять тысяч рупий и вложила деньги в нянины руки, а потом вызвала водителя и распорядилась, чтобы тот утром отвез пожилую чету на автобусную станцию. Потом Микки поднялась к ним в комнату, чтобы утешить Дхонду и узнать, не нужна ли ему помощь врача. К счастью, старик отделался синяками, но нападение глубоко потрясло его. Он отказывался говорить об этом, но Микки видела, что больше всего он страдает от унижения. Девушка сказала, что пришлет за Гангу и Дхонду, как только наведет в доме порядок. Старики припали к ее ногам прежде, чем она успела их остановить. Потом Гангу протерла фотографию родителей Микки краем своего сари и почтительно уложила в маленький сундучок, где уже лежали изображения ее любимых богов и богинь.

На следующее утро Микки уволила Сакхарама, выплатив ему зарплату и выходное пособие. Тот, по всей видимости, был к этому готов — на его лице не дрогнул ни один мускул, он спокойно принял конверт с деньгами и вышел. Потом Микки уволила новых охранников, которые избили Дхонду. Они в свое оправдание заявили, что действовали по приказу Сакхарама, но Микки была непреклонна. Избавившись от этих людей, девушка собрала оставшихся слуг и заявила, что впредь не потерпит никаких нарушений дисциплины и неповиновения. Она велела разыскать прежнего повара и предложить ему вернуться в дом на более выгодных условиях. И сообщила, что с этого момента все слуги должны отчитываться перед ней каждое утро и получать указания на день. Ей также должны сообщать обо всех изменениях в графике работы или в распределении обязанностей. Слуги стояли перед ней молча, и вид у них был затравленный. У Микки сжалось сердце — она только теперь поняла, что относилась к ним как к мебели, и дала себе слово, что теперь будет уделять больше внимания им и ведению дома. Опустив слуг, девушка хотела уже вернуться в свою комнату, но тут заметила на подъездной аллее роскошный «мерседес-500», перевязанный огромным шелковым бантом. Салон машины был заполнен желтыми розами.

Микки подбежала к машине и прочитала прикрепленную к капоту открытку: «Моей невесте в честь будущей свадьбы. В память о нашей первой ночи и в предвкушении всех будущих ночей». Бинни! В последние дни Микки была слишком занята, чтобы думать о той сказочной ночи, но при виде подарка на нее нахлынули воспоминания.

Весь город гудел как улей, когда стало известно о предстоящей свадьбе Микки. К ней тут же примчалась Анджанабен (видимо, Шанай ничего не рассказал матери).

— Что сказали бы на это твои родители?! — восклицала она, не скрывая неодобрения. — Во-первых, этот человек даже не из нашей общины. И потом… он ведь намного старше тебя. К тому же — я навела справки, — о нем идет дурная слава.

— Тетушка, — ответила ей Микки с любезной улыбкой, — я знаю, ты желаешь мне добра. У меня кроме тебя никого не осталось. Мне очень нужна твоя помощь и поддержка. Я лично попрошу Химаншубхаи, чтобы он провел обряд каньядаан. Я знаю, что делаю. А община… где, интересно, она была, когда я чуть не вышла за Навина? После расторжения помолвки никто не позвонил мне, не утешил… А знаешь, как вели себя его родственнички? Пожалуйста, не противься моему решению.