Искушение любовью - Елена Лагутина Страница 28

Лилия Викторовна была другой. Это Сергей понял сразу, как только впервые увидел ее в офисе Красовского: она не ломалась, не кокетничала и даже не обиделась на то, что муж обошелся с ней тогда подчеркнуто официально. Она улыбнулась при этом и покорно покинула офис, понимая, что дело мужа важнее ее житейских проблем.

Сергей тогда с восхищением понял, что существуют другие отношения, другие женщины. Красивая, покладистая женщина, какой показалась ему тогда Лилия Викторовна, стала для него открытием. До этого он считал, что два этих качества в женщинах не сочетаются.

Зависти к Красовскому у него не возникло: хватило ума понять, что миллионы просто так ни к кому не приходят. Он обычный оперуполномоченный, капитан милиции. Таких, как он, хоть пруд пруди, и вряд ли, попадись на его пути такая женщина, он мог бы ее хоть чем-то заинтересовать. Когда он увидел ее на месте убийства, беспомощную, без сознания, первым чувством было все то же восхищение: и в бессознательном состоянии эта молодая женщина оставалась такой же привлекательной. Ей хотелось помочь, ее хотелось укрыть, защитить. Эти чувства в Сергее проснулись впервые, и он, помнится, тогда даже испугался. Испугался себя. Это все было не только неожиданно, но и совершенно ново. И он не мог понять — хорошо это или нет: старые привычки если и не делали его счастливым, но все же создавали ощущение защищенности, закрытости. Желание помочь вопреки собственной выгоде — это пугало кажущейся бессмыслицей.

Он снова посмотрел на часы и усмехнулся: кажется, он все же ошибся в ней. Было три часа, и Лилия Викторовна вела себя, как и все красивые женщины: она опаздывала, тем самым заставляя себя ждать. Он бросил окурок себе под ноги: светиться на набережной полчаса было непростительно глупо.

Вдруг у себя за спиной он услышал запыхавшийся голос:

— Простите, пожалуйста, что заставила вас ждать. — Она почти бежала, а потому от частого дыхания не могла говорить.

Он тут же перестал сердиться на нее, видя крупные капли пота на лбу и слипшиеся волосы. Он понял, что ей все равно, как она сейчас выглядит, главное — она спешила, думая о нем.

— Здравствуйте. — Лиля наконец отдышалась и слабо улыбнулась. — Я все сделала, как вы сказали, но была очередь.

— Ничего. Вы принесли их с собой?

— Да. — Лиля протянула ему полиэтиленовый пакет. — Можете пересчитать.

— Нет, здесь пересчитывать не стоит. — Сергей взял пакет, свернул его и положил в дипломат. — Мне, право, неловко, но без этого не получилось.

— Я могу теперь быть уверена, что мой муж ничего не узнает?

Сергей чувствовал, что еще немного, и он будет оправдываться перед ней.

— Я сделал все, что мог. И даже больше — я совершил должностное преступление, но речь сейчас не обо мне: другие люди не захотели закрывать глаза на факты из благородства. Понимаете? Они не хотят отказать мне, но и не желают рисковать своей карьерой просто так. Я не могу назвать этих людей, и это в ваших же интересах, но, даже если вы мне не верите, поздно об этом говорить: эти люди сделали для меня то, что я просил, и теперь хотели бы получить за это компенсацию. Поверьте, если бы я знал, что все так обернется, я ни за что не стал бы ничего вам тогда обещать. Но желание помочь вам было столь сильным, что перевесило здравый смысл.

— Я понимаю. Я благодарна вам за помощь, и, пожалуйста, успокойтесь! Но, умоляю, еще один вопрос: нашли убийцу?

— Мы напали на верный след, но сказать что-либо более определенное я пока не имею права, извините.

Они расстались. Лиля поспешила к троллейбусной остановке. Несмотря на утомленный и сосредоточенный вид, она по-прежнему привлекала к себе внимание окружающих. Ее изящные туалеты производили впечатление на женщин, а она сама вызывала восхищенные взгляды у мужчин. На ней был белый кружевной костюм: короткие шорты, которые больше походили на удлиненные трусики, маленькая маечка и сверху — длинный, до щиколоток, кардиган. Без застежек, он развевался на ветру, как парус. Загорелая, быстрая, она вся казалась невесомой и воздушной. В черных очках, с изящной маленькой сумочкой, больше похожей на кошелек, — ей подошел бы какой-нибудь «мерседес», но никак не троллейбус! Между тем Лилю ничуть не заботило, какое впечатление она производила в общественном транспорте: сесть за руль машины она до сих пор не могла.

К Жене она приехала через час с головной болью, совершенно измотанная духотой, суетой и ненавязчивым городским сервисом. Женя сразу все поняла.

— Ты сначала в душ или выпьешь чего-нибудь? Лиля без сил села на маленький стульчик в коридоре, вытянув ноги и опустив плечи.

— Умираю — пить! — Она жадно выпила стакан минеральной воды, сбросила туфли и поплелась в душ. — Я быстро, Женечка, ладно?

В ванной зашумела вода, а Женя направилась на кухню, ломая голову, чем кормить Лилю. Она не знала, как изменились вкусы подруги после замужества, и уж тем более не представляла, что едят миллионеры на обед. «Ничего, — решила Женя. — Будет есть, как все, картошку с огурцами!»

Лиля вышла из ванной, когда на сковороде уже аппетитно скворчало и по комнате поплыл густой аромат молодого жареного картофеля.

— Женечка, как пахнет! — Она чмокнула подругу в щеку и села на стул рядом. — Давай я тебе помогу. — Лиля взяла нож и принялась резать хлеб аккуратными ломтиками.

На столе появились свежие огурцы и квас, дымилась картошка, посыпанная укропом.

— Ешь. — Женя пододвинула тарелку с картофелем поближе к Лиле. — Ешь и рассказывай!

— Я так не умею, — с полным ртом картошки засмеялась Лиля.

— Рассказывай, говорю тебе! Я тут с утра места себе не нахожу! — Женя села за стол тоже, но есть так и не стала.

— А ты? Я что, одна есть буду?

— Ешь! — прикрикнула шутя Женя. — Ты из дома когда ушла?

— Как тебе позвонила, сразу и ушла. — Лиля ела с аппетитом, то и дело поглядывая на Женю.

Женя смотрела на нее и в глубине души радовалась и ее хорошему аппетиту, и живому блеску в глазах. Тревога за подругу снова стала отступать. Вдруг все волнения утра стали маленькими и глупыми, даже надуманными. «Играем в какую-то дурацкую игру, — думала Женя, глядя, как Лиля управляется с картошкой. — Каждый должен заниматься своим делом. Я — психолог и свою задачу выполнила, в трудный час поддержала подругу, помогла ей пережить кризис. Все! Остальное не в моей компетенции! Я не имею права заниматься расследованием убийства. Да что там «не имею права»! Это абсурд! Я стала подозрительной, мнительной, мне по ночам снятся какие-то странные сны! Все, дальше уже некуда! Лиля пришла в себя, у нее поднялось настроение. Конечно, ей придется сейчас пересматривать свои отношения с мужем, но это не мое дело! Пока меня ни о чем не просят, я не имею права вмешиваться! Вот и утром: она приняла какое-то решение сама, и это правильно. Сейчас она закончит есть и если захочет, то сама расскажет. Если она не начнет говорить — я не буду лезть с расспросами. Это ее жизнь! Я не могу ее понять! На мой характер, я бы никогда не вышла замуж за миллионера, а она вышла. Я бы не смогла жить с ним сейчас — развелась, чего бы это мне ни стоило, ведь и так ясно, что никакого чувства нет, идет какая-то купля-продажа. А она и слышать об этом не хочет! Но даже если Лиля попала в какую-то криминальную историю, все равно ей придется ставить мужа в известность: вряд ли я сумею ее защитить от этого».