Любовь грешника - Кресли Коул Страница 28

Она пожала плечами:

– Обожаю альпинизм.

– Ясно. То-то ты выглядишь такой… воодушевленной.

Какой сарказм! Она надвинула шапку поглубже и сердито скривилась.

Себастьян вздохнул: «Я и без того достаточно ее обидел в прошлый раз».

– Уйди с дороги. – Она попыталась его обойти, но он снова не дал ей этого сделать. – У меня нет времени.

– Нет, мне нужно с тобой поговорить. Ясно, что ты хочешь выиграть этот приз, каковы бы ни были причины. А я хочу исполнить твое желание. Итак, отступи и позволь мне выиграть приз для тебя. Ты же знаешь, я отдам его тебе. При том, что он может оказаться бесполезным.

Себастьян постарался унять раздражение – ну почему она слепо верит в способности ключа?

– Отдашь? – Ее глаза гневно сверкнули. – Подумать только, ты меня облагодетельствуешь!

Наверное, он выбрал не лучший способ убеждения.

– Ты и понятия не имеешь, как смешно это звучит. Я горда и пользуюсь славой злобной стервы. И ты считаешь, что я позволю принести мне в дар то, что я сама вправе добыть в бою?

Решительно, Кэдрин не собирается уступать, как он и предвидел.

– А теперь прочь. Пока мы болтаем, конкуренты наступают на пятки.

Она умеет быть безжалостной – что ж, он тоже. Себастьян подготовился к такому повороту событий.

– Призов больше не осталось, у меня последний из трех.

Кэдрин ахнула.

– Я предполагал, что возникнут сложности, и мне понадобилось средство убеждения, поэтому я проследил сирену и земляного жителя до самой пещеры. Тебе осталась одна возможность – принять дар от меня.

Как раз в этот момент появилась сирена Люсиндия. Свой амулет она прижала к груди чуть выше сердца. Амулет тут же исчез. Запахло костром и сырой древесиной.

– Благодарю, вамп. Помни, что я тебе говорила, – промурлыкала она, бросая на Кэдрин торжествующий взгляд. Люсиндия поведала Себастьяну, что валькирия будет вне себя от злости, если ей помогать в трудной ситуации. Сначала Себастьян решил, что сирена просто не хочет, чтобы он помогал сопернице. Люсиндия, однако, сказала, что ей ужасно хотелось бы увидеть, как Себастьян одержит верх над Кэдрин, потому что «ничто так не унизит всемогущую гордячку Кэдрин, как поражение от вампира».

Она поклялась именем Закона – эту клятву и сирена, и кобольд считали крайне серьезной, – что помогать Кэдрин – это вернейший путь ее потерять. Особенно в состязании, где требовалась физическая сила и выносливость. Поэтому, обнаружив Кэдрин на скале, Себастьян сдержал душевный порыв и не утащил ее на вершину немедленно, хотя и обливался холодным потом от страха за возлюбленную.

Затем он увидел, как она болтается на скале, словно тряпичная кукла.

Кэдрин смерила сирену уничтожающим взглядом, а потом обратилась к нему:

– Лучше радуйся, что Синди не спела тебе свою песенку. Или хочешь быть ее комнатной собачонкой?

Ради всего святого, валькирия, – перебила Люсиндия, готовя снаряжение для спуска. – Я и не кашляну, чтобы завлечь вампира. – Она сверкнула ослепительной улыбкой, адресованной Себастьяну, вбивая крюк и сбрасывая трос. – Не обижайся, вамп. – И начала спускаться.

Как только сирена скрылась из виду, Кэдрин вдруг насторожилась и дико вытаращила глаза. Оглянувшись, Себастьян увидел, что по длинному ледяному коридору бредет кобольд. Веселое насвистывание эхом отдавалось от гулких стен.

Когда Себастьян спросил у него, замужем ли Кэдрин и есть ли у нее дети, кобольд сообщил, что она одинока и не «обзавелась отпрысками». Себастьян сомневался, стоит ли верить его словам, так как кобольд поклялся также, что Кэдрин ничего не ест и не пьет – то есть вообще.

Кэдрин застыла на месте, внимательно следя за приближением земляного жителя. Как будто хищник увидел добычу!

Не отводя взгляда, Кэдрин сказала:

– Ты знаешь, что я ненавижу кобольдов почти так же, как вампиров? А Синди была моей верной помощницей – соперницей до самого финала прошлого состязания. – Она наконец взглянула в лицо Себастьяну. – Так что если ты хотел облить меня дерьмом, тебе это удалось.

– Кэдрин, я добивался совсем не этого!

Вдали сверкнула огромная молния, разрезав безоблачное небо. Теперь он знал, что молнии являются ее порождением.

– Я в незавидном положении.

Стянув перчатки, она медленно приблизилась к нему и встала, почти соприкасаясь с ним мысками сапог.

– Знаешь, что еще ты натворил? – Протянув нежную руку, она погладила его по щеке тыльной стороной когтей. Он было закрыл глаза, но она продолжала: – Ты недооценил валькирию.

Двигаясь с неимоверной скоростью, она бросилась на пол, выбросила вперед ногу и проткнула горло кобольда шипами своих «кошек». Перекатилась ближе к несчастному созданию, ее рука двинулась вперед, а нога назад, выпуская пленника.

Потом она вскочила, сверкая глазами, с амулетом в руке. Себастьян лишился дара речи. Скучающе посмотрев на него, она неторопливо взяла зеркало в ладонь и поднесла к сердцу. Зеркало… исчезло.

Кобольд извивался на полу, обхватив руками горло. Из ран била желтая кровь.

Полюбовавшись на его конвульсии, Кэдрин шумно вздохнула и ударом ноги отправила кобольда к краю выступа, а затем и вниз, где ему предстояло падение на много тысяч футов. Себастьян стоял, оглушенный происходящим, а она лишь склонила набок голову, словно раздумывая…

– Ну, раз уж я тут…

Она выдернула крюк, вбитый в скалу сиреной, выдернула и следующий, бросила их вниз. Ветер донес до них яростный вопль.

Ошеломленный ее жестокостью, Себастьян крикнул:

– Это будет моя вина! Почему ты не взяла амулет, который я тебе предлагал?

– Они получили предупреждение. – Она схватила свои топоры. – Но в следующий раз заберу что-нибудь и у тебя. Обещаю.

И она просто прыгнула с выступа.

Себастьян бросился за ней, но она уже исчезла. Он обнаружил Кэдрин, пролетев пятьсот футов вниз. Она висела под небольшим карнизом, уцепившись за него топорами.

При его приближении она сделала яростный рывок, выдергивая топоры, и снова полетела вниз, чтобы поймать следующий выступ. Он чуть не закричал, но потом облегченно выдохнул, так как Кэдрин благополучно добралась до подножия горы.

Бросив злобный взгляд вверх, на Себастьяна, Кэдрин швырнула топоры в снег и бросилась к своей машине.

Кэдрин зарычала от злости, когда увидела, что кобольд свалился прямо на крышу снегохода, сделав порядочную вмятину. Теперь он лежал там без сознания.

А что Люсиндия? Кэдрин видела ее на высоте тысячи футов, она висела вниз головой, уцепившись за скалу пальцами ног. Сирена ругалась на всех языках, которые люди почитали мертвыми.