Цветок в пыли. Месть и закон - Владимир Яцкевич Страница 28

— Ты вырастешь и согласишься, что я подобрал тебе чудесное имя, — говорил Абдул. — Правда?

Рошан смотрел на его и улыбался. Он был еще слишком мал, чтобы что-то ответить.

Набожный Абдул часто молился за его здоровье, моля Аллаха, чтобы тот ниспослал на Рошана благоденствие.

— Ведь у него и так нелегкая жизнь, — убеждал Аллаха Абдул. — Зачем ему еще и другие беды?

Все свободное время старик проводил с ребенком. Он обнаружил вдруг, что ему интересно с этим крохотным человечком, что общение с ним приносит радость.

По утрам, пока солнце еще не поднялось высоко и дневной зной не загонял людей в тень домов, Абдул брал Рошана на руки и шел с ним на улицу. Он гордо вышагивал с ним по мостовой, с достоинством отвечая на приветствия соседей, а малыш смотрел на окружающее своими умными глазками.

Ближе к полудню, когда становилось жарко, Абдул возвращался в хижину, кормил его и укладывал спать. Теперь у старика появлялось свободное время, но он не мог потратить его на себя, нужно было успеть постирать пеленки, приготовить для Рошана ужин и переделать кучу разных дел, на которые теперь не хватало времени.

Абдул не роптал. С появлением мальчика он еще больше полюбил жизнь и теперь знал, в чем ее смысл. Этот малыш был его жизнью. Он очень быстро позабыл про свою немощь и болячки — ведь теперь ему было о ком заботиться, кроме самого себя.

Рошан не был капризным. Когда старик брал его на руки, мальчик улыбался ему и ясно пытался что-то сказать.

— Ты еще не можешь говорить, — кивал понимающе Абдул. — Но это ненадолго, поверь мне. Скоро ты будешь тараторить не хуже меня. — Малыш улыбался ему, соглашаясь.

Покупая молоко, Абдул решил проблему питания. С одеждой для мальчика тоже не было трудностей — выручала одежда самого Абдула, которую старик переделывал для Рошана. Сложнее обстояло с болезнями, ведь дети болеют иногда, а что делать в таких случаях и как лечить Рошана, Абдул не знал. В самых тяжелых случаях он вызывал врача, но проблема была в том, что у Абдула почти никогда не водились деньги. Чтобы оплатить визит врача, ему приходилось продавать кое-что из принадлежащих ему вещей, которых и так было немного. Правда, врач, обнаружив, что старик беден, деньги брал только за лекарства, а за свой труд — совсем ничего, а случалось, что и лекарства давал бесплатно.

— Как же так? — удивлялся Абдул. — Вы сегодня совсем не берете денег?

— Это специальное лекарство для детей, — говорил доктор, отводя глаза. — Оно выдается бесплатно.

На самом деле он просто хотел облегчить нелегкую жизнь старика, насколько это было возможно.

Игрушки для Рошана старик делал сам. Он изготавливал их из тех предметов, которые мог найти на улице. Всевозможные деревяшки, осколки глиняных кувшинов, железные подковы — все шло в дело.

— Ты не думай, — говорил Абдул Рошану. — Дело ведь не в том, из чего сделана игрушка, а в том, интересно ли с ней играть. С моими игрушками, например, играть очень интересно. А знаешь, почему? Потому что я их делаю для тебя. Понял?

Рошан смотрел на него понимающе.

К вечеру старик уставал, но предстояло еще покормить Рошана и искупать его, потому об усталости приходилось забывать.

— Что ж, — говорил Абдул. — Я не ропщу, ты же видишь. Ведь я взял на себя заботу о тебе. Я должен вырастить тебя, мой мальчик.

Единственное, что терзало сердце старика, — то, что он чувствовал отчуждение, возникшее между ним и жителями квартала. Нет, с ним по-прежнему здоровались, отвечали на его приветствия, но уже не останавливались, чтобы поговорить, как бывало раньше, а когда Абдул подходил к устроившейся в тени компании, разговор прерывался сам собой и повисала тягучая тишина. Абдул никому не жаловался, но иногда говорил Рошану, когда они оставались вдвоем:

— Ты не обращай внимания на них, малыш. Они не злые люди, просто ничего не понимают. Они никак не могут уразуметь, что самое главное — любить людей. Если ты любишь людей, то на все вокруг смотришь иначе.

Он вздыхал, после чего продолжил свою мысль:

— И что с того, что они тебя недолюбливают? Ведь тебя люблю я. И разве тебе этого недостаточно?

Малыш, наверное, чувствовал силу его любви, и улыбался Абдулу счастливо.

— Славный ребенок! — говорил старик растроганно. — Верь, у нас с тобой все будет хорошо.

Но судьба уже готовила им испытание.

В ту страшную ночь, потеряв ребенка, Мина долго лежала в траве, и если бы кто-то увидел ее в те часы, то принял бы ее за мертвую. Она и вправду была словно неживой — в ней, убитой горем, умерли все чувства, осталась лишь черная пустота. Мина пыталась звать своего сына, но слова не шли из ее груди.

Грозовые тучи унеслись прочь, небо очистилось, и солнце поднялось над лесом, заглядывая в самые укромные уголки. Солнечный луч упал на лицо Мины, но несчастная женщина даже не пошевелилась, в ней не было сейчас жизни, и птицы порхали над ней безбоязненно, потому что они боятся живых людей, а не мертвых.

Проходили долгие часы, солнце уже поднялось к зениту, и в городе уже, наверное, было жарко, а здесь, в тени деревьев, еще сохранялась утренняя прохлада. В какой-то миг Мина вздрогнула и подняла голову. Она не узнавала этих мест, и теперь озиралась по сторонам изумленно, словно не могла понять, какими судьбами оказалась здесь.

Бессмысленно было оставаться в лесу. Ее малыш исчез, и где же его теперь искать? Не веря, что найдет ребенка, Мина все-таки поднялась и пошла между деревьев, вглядываясь в траву. Она хотела обойти окрестности при дневном свете. Тропу, по которой она бежала ночью, Мина нашла очень быстро, а вскоре нашла и поляну, на которой оставила малыша. Даже трава там еще была примята, но ни ребенка, ни каких-либо следов не было.

Мина обошла поляну, потом принялась описывать вокруг поляны круги, все больше от нее удаляясь, но потом подумала, что это бессмысленно, и заплакала, опустившись в траву. Плакала она от ощущения собственного бессилия и сознания непоправимости происшедшего.

Она еще долго ходила по лесу, и только когда солнце опустилось за верхушки деревьев, поняла, что поиски бессмысленны. Она и раньше понимала это разумом, но сердце с этим не соглашалось. Теперь же близилась ночь и надо было возвращаться в город.

Город встретил Мину равнодушно. Никто здесь ее не знал, и она никого не знала, кроме Махеша, но что с того, что она когда-то была знакома с ним! Все рухнуло, и Мина осталась одна на этих залитых светом вечернего солнца улицах, где пахло пылью и увядшими от дневного зноя цветами. Куда идти? Не только в этом городе, но и во всем мире не было дома, где ее ждали бы и где она могла бы приклонить голову. Никто не собирался поделиться с ней теплой лепешкой или укрыть от дождя в непогоду. Одна! Одна на всем белом свете.

Мина брела по улице, но эта улица никуда не вела. Некуда идти. Хватит ли ей сил бродить вот так?