Зимний зной - Иден Бар Страница 29

Потому что этот момент рано или поздно должен был наступить, и он наступает — «голыши» гурьбой вваливаются в помещение.

Забаррикадировавшись, я вцепляюсь в ручки дверей душевой кабины и в эту металлическую ножку крепко, до боли в суставах. Молюсь.

Смотрю сквозь толстое декоративное стекло на безликие жуткие маски и голые тела. Они застывают на какое-то время, разглядывая меня в моём укрытии. Ржут. Эти человекообразные определенно под кайфом, или просто психически больные!

—Вах. Очччень пэрэпуганный ципленок! Виходи давай, ципленок,— угрожающе начинает один, метнув мой туфель в стекло куда-то в область головы,— чут чут пощипаем, и отпустим.

Отрицательно мотаю головой.

—Разобьём стекло нах! Кровью истечешь,— обещает второй,— выходи сама. А то хуже будет.

Естественно, только крепче сжимаю ручки дверей. Они, конечно, понимают, что я держу их изнутри не просто руками, видят ерш, но делают попытку раздвинуть дверцы. Безуспешно!

Двое из них тараторят о чем-то на своем языке, который не понимаю, и только третий по-прежнему не издаёт ни звука. Я пристально присматриваюсь к нему, холодея.

Понимаю — передо мной Мискарьянц, если судить по росту и телосложению. Гашу в себе очередной приступ паники, раздумывая, как бы мне обернуть это знание в свою пользу.

Мне во что бы то ни стало нужно потянуть время до приезда полиции.

—Извините, здесь какая-то ошибка,— говорю громко, стараясь, чтобы мой голос звучал поувереннее,— я не проститутка! Я зашла сюда случайно!

Они снова ржут, мерзко цокая языками. Говорят о том, что я забавный цыплёнок, но их терпение на исходе.

—Ми ждали именно тэбя, циплёнок. Виходи.

—Отпустим цэленькую,— прибавляет другой, дергая двери в очередной раз. Конечно, ни секунды им не верю.

Молчу.

—Глюпый ципленок! Нэправильный ответ!— он с силой лупит ногами по дверям, но я не сдаю свой последний форпост.

Пусть даже он и вправду разобьет сейчас дверь в осколки, я держу их так, как будто там, сразу за ними — смерть. Впрочем, для меня так оно и есть.

—А я вас узнала, Герман Валентинович!— продолжаю, перекрикивая шум от их возни как ни в чем не бывало,— но вы кое-чего не знаете обо мне.

Движение за дверью на секунду прекращается. «Ряженые» замолкают.

—Мой отец работает в питерской полиции! И поверьте, он жизнь потом положит на то, чтобы найти и наказать каждого из вас,— вру отчаянно и самозабвенно.

—Ну и кто у нас отэц?! Где работает?— следует вопрос.

—В киберполиции,— отвечаю.

Тут, главное, без долгих пауз, но я просто не смогу вот так сходу назвать конкретное управление или даже любое районное отделение. Поймать меня на лжи в таком случае местному будет легко, а вот о киберполиции можем поболтать. Как раз до приезда реальной.

—Дедов в кибэр полиции нэ бивает,— выдаёт один из голышей, и тут они как-то резко налегают на душевую вдвоём сразу. Дверцы трясутся под их напором. Я — тоже.

—Хотите проверить?!— кричу, налегая на них со своей стороны, не давая разлепить дверцы и ершиком, и руками. Он вдруг с сухим треском ломается, рассыпаясь на две неравные части.

Но мои палачи не замечают этого. Переключают всю свою больную мощь на стекло одной из дверей в попытке разбить его чем-то вроде стакана для зубных щёток.

—Вам это с рук не сойдет, Герман Валентинович! Еще не поздно остановить преступление!— пытаюсь перекричать я жуткий шум,— подумайте…

Побелевшими пальцами, со всей мочи впиваюсь в эти несчастные, шатающиеся ручки, намереваясь держаться до последнего. Очевидно, Мискарьянц не выдерживает этого жесткого зрелища первым.

—Все, хватит,— слышу я его глухой голос, и это останавливает их.

Пока они переводят дыхание, сжимаю зубы покрепче, чтоб не стучали от ужаса так сильно. Сердце бешено колотится в груди.

Мой обман с ершиком пока остается нераскрытым.

—Выходи, Тоня,— вкрадчиво обращается ко мне Мискарьянц.

Упорно стою на месте, замерев и вслушиваясь в то, что он скажет дальше.

Так. Спокойно, без паники! Они уже вступили со мной в переговоры, значит, не совсем обдолбанные.

Значит, надо продолжать, надо требовать гарантий, сделать вид, что я готова выйти сама.

—Мы отпустим тебя! Уйдёшь домой. Сама, своими красивыми ножками,— произносит он спокойно и внятно.

Я снова вглядываюсь в эти велюровые маски, скрывающие злобные рожи, в обнаженные тела с покачивающимися членами, и мне очень хочется закричать, чтобы они сами убирались отсюда к чертям собачьим!

Вместе с тем, понимаю — это просто мои эмоции. Они не уйдут по-честному.

—Дайте подумать,— говорю.

Сглотнув, снова беру себя в руки, мысленно повторяя как мантру: «Скоро сюда приедет полиция».

Скоро. Но что, если нет?! Липкий холодный пот медленно струится по моей спине. Время сейчас кажется вечностью.

—Какие гарантии, Герман Валентинович?!— пытаюсь «торговаться» ослабевшим голосом.

Стою под дверьми, не двигаясь, и демонстративно держа поломанный ершик как целый. Они ничего не замечают.

Разбивать огромную душевую кабину в голом виде не очень-то удобно, эти люди и сами могут пораниться. Да и силенки, видимо, все в одном месте сосредоточены — они отнюдь не выглядят атлетами.

С такими жирными животами и тонкими руками без топора или тяжелого лома просто так кабинку не снести.

Если в этом аду и было безопасное место, то это именно оно, и мне посчастливилось угодить именно сюда. Но как долго еще я смогу держать оборону?

И почему они молчат?!

—Вихади, цыплёнок,— злобно шипит один из них,— я щас сам убью тебя нах…

А затем происходит невероятное.

И наказание

Антонина

По одному, в санузел заходят люди в черной спецформе, в берцах, в балаклавах, и с оружием в руках. Не в силах поверить в увиденное, я молюсь только о том, чтобы это были полицейские.

Ну не похожи они на обычных ментов, прибывших, да так быстро, по вызову! Это некий специальный отряд быстрого реагирования, ясно даже мне. Что происходит?!

Хотя, не все ли равно, кто прекратит это адское действо поскорее.

Вошедшие быстро и практически без шума кладут на пол голых. Происходит небольшая возня, но вот уже бойцы спокойно выводят их в наручниках в ту комнату, которую я условно окрестила гостиной.

Я вздрагиваю, когда к душевой подходит один из тех, что в балаклавах:

—Девушка, выходите.