Мой милый друг - Лаура Кинсейл Страница 29

– Я непременно нанесу ей визит, – заявила леди Дингли. – Она моя крестная.

– Ну конечно, вы просто обязаны это сделать, – подхватила Фоли. – Быть в городе и не посетить любимую крестную – значит, проявить высшую степень неуважения.

– Да! – решительно воскликнула леди Дингли. – Именно так! А девушке, у которой нет приглашения в «Олмакс», не на что надеяться. Она может возвращаться домой.

– И до конца дней носить чепец старой девы, – согласилась Фоли, пряча улыбку.

– Да, да! Вы так убедительно говорите, миссис Гамильтон. Может, вы согласитесь объяснить все это сэру Говарду?

– О нет! – засмеялась Фоли. – Я не имею на это никакого права.

– Но меня он не слушает! – в отчаянии всплеснула руками леди Дингли. Фоли взглянула на нее с сочувствием.

– Поверьте, я вас понимаю. Но я и так в неоплатном долгу перед вашим супругом. Мне не хотелось бы обременять его еще одной просьбой, которая ему наверняка не придется по душе.

– В таком случае все пропало. Он никогда не согласится с моими доводами, потому что считает их глупыми и неразумными, а все потому, что их высказала я, а не он!

Леди Дингли умолкла и принялась рассеянно перебирать бумаги на столе.

– А что, если… – нарушила молчание Фоли. – Что, если вам подождать немного – сейчас не обязательно принимать решение. У нас здесь царит такая неразбериха! Не хватало еще переживать по поводу визита к леди Мельбурн!

– Но я ни о чем другом и думать не могу!

– Сэр Говард говорит, что ему надо завтра же вернуться в Дингли-Корт?

– Да. Он не выносит шума и… – Она умолкла на полуслове и взглянула на Фоли. И обе улыбнулись друг другу, как заговорщицы.

Фоли узнала от миссис Кэп, что ей постелили в одной из двух самых роскошных, но холодных спален. Очутившись в комнате, она поставила свечу на стол у окна и окинула взглядом потолок с лепными украшениями. Ее нераспакованный дорожный сундук стоял рядом с кроватью под пышным балдахином с купидонами и гирляндами. Портьер на окнах не было. Фоли невольно задалась вопросом, почему бывшая хозяйка особняка не забрала с собой и покрывала с балдахином. Фоли сняла с плеча хорька.

– И что мне теперь с тобой делать?

Зверек обхватил лапками ее подбородок и стал ее обнюхивать, щекоча своими усиками. Фоли улыбнулась. Фокусник продал ей за полкроны и клетку, но стоило ей опустить хорька на кровать, как он тут же устроился на подушках и стал приводить себя в порядок, прилежно вылизывая и вычесывая шерстку.

– Как же мне тебя назвать? – вслух размышляла Фоли. Зверек никак не отреагировал на ее вопрос. Закончив вечерний туалет, свернулся клубочком, прикрыв хвостиком мордочку, стрельнул на Фоли глазками-бусинками и, коротко вздохнув, сонно засопел.

– Я назову тебя Тут, – сказала Фоли. – Меня мучает ностальгия по родным местам. – Она присела к столу, зябко кутаясь в шаль. В камине недавно развели огонь, но он, по-видимому, потух, не успев разгореться. Фоли выглянула в окно. Наверное, оно выходит в сад и на конюшни – сейчас во мраке ничего разобрать нельзя. «Вот так это должно быть».

Она смотрела на свое отражение в оконном стекле и вспоминала эти слова.

С тех пор они ни разу не виделись. А потом он прислал холодно-официальное письмо, начинающееся словами: «Миссис Гамильтон».

– Ну и ладно, – промолвила она, обращаясь к своему отражению. – Есть вещи, которые ты изменить не в силах, моя дорогая.

Фоли порывисто встала, подняла крышку письменного стола, вытащила пачку дорогой почтовой бумаги, скомкала листы и подсунула под потухшие угольки в камине. Потом взяла с каминной полки трутницу, подожгла бумагу и, когда запылал огонь, бросила сверху и перо.

Слуга принес Роберту еду в столовую. Роберт в одиночестве восседал во главе огромного стола, обхватив голову руками. Запах пищи одновременно будил аппетит и вызывал у него тошноту. Так он сидел, обрекая себя на добровольную муку, под холодными неподвижными взглядами драконов.

Вот уже неделя, как она уехала. Неделя. Сейчас они уже в Лондоне. Да, именно так. Он ждал вестей от Лэндера со дня на день.

В голове шумело – он был пьян. Взглянул на поднос, потом поднял голову и увидел, что у стола стоит горничная. Девушка сделала книксен, не сводя с него, испуганных глаз. Роберт усмехнулся – его развеселил ее испуг.

– Кто ты? Какого черта ты здесь? – спросил он.

– Я Кэти, сэр, – ответила горничная.

Он откусил кусочек плода, приправленного соусом карри, взглянул на пустой стол и пустые стулья. Фоли была здесь. Он ласкал ее, держал в своих объятиях. Искушаемый демонами, он осмелился поцеловать ее, накрыть своим телом, и если он будет об этом думать, то сойдет с ума!

– Уходи, уходи, – пробормотал он, принимаясь за еду. Он ее отпустил. Так лучше. Она сама хотела уйти. И ушла.

«Она тебя бросила!» – нашептывала Филиппа.

– Ну конечно! – воскликнул он, подняв бокал и сделав глоток. – Почему бы ей не уйти? Кто я ей? – Он со стуком опустил бокал на стол. – Поддельный Роберт. Злобный, сумасшедший тип. Незнакомец. А она любит… – Роберт усмехнулся и, обведя взглядом пустой стол, кивнул невидимому гостю. – Да, именно вас, сэр! Вы – другой Роберт Кэмбурн. Счастливчик, – добавил он, щелкнув по бокалу, так что тот зазвенел.

Горничная смотрела на него во все глаза. Роберт первым отвел взгляд и доел плод. Но какое это теперь имеет значение? Она уехала. Он погиб.

– Филиппа, теперь я только твой, – засмеялся он.

Дождь за окном усилился. Неудивительно – сейчас сезон дождей.

«Могу ли я доверять этому дьяволу Лэндеру? – спрашивал он себя снова и снова. Этот вопрос в последнее время преследовал его днем и ночью, повторяясь как мантра. – Могу я ему доверять или нет? У меня нет другого выбора. Доверять ему или нет? У меня нет выбора».

– Хоть песню сочиняй, – произнес он вслух. – Закрой окна, Кэти. Дождь идет.

– Никакого дождя нет, сэр.

Он взглянул на нее. Горничная как горничная – ничего особенного: каштановые кудри спрятаны под чепчик, веснушки, чуть полновата в талии.

– Я слышу, как дождь барабанит по стеклам, – возразил он. – Принеси мне еще вина. Девушка достала графин из буфета.

– Окна закрыты, сэр.

– Кэти, – уговаривал он ее, – ты меня погубишь. За окном дождь – я слышу. Ты же не хочешь, чтобы Филиппа добралась до меня?

– Сэр, сэр! – запричитала горничная. – Вы нездоровы, сэр?

Она склонилась над ним, наливая ему вина в бокал. Ее рука заметно дрожала. Он почти ничего не слышал – все звуки заглушал шум дождя в ушах, – но по тому, как бурно вздымалась ее грудь, было видно, что дыхание ее стало частым и прерывистым. Роберт рассмеялся, вертя в руке вилку.

– Сжалься надо мной, Кэти. Пища отравлена. Я это знаю. Принеси мне побольше еды, чтобы я скорее отошел в мир иной.