В свете луны - Кэтлин Эшенберг Страница 29

Гордон умолк. Аннабель подумала: как это печально, когда у семьи, живущей в достатке, нет того, что гораздо важнее денег.

– На крыльце нас встретил Пейтон, – продолжил Гордон. – Он вытер мне слезы и сказал: «Мы никогда не будем вспоминать об этом дне, мальчики». И мы не вспоминали. Но портрет по-прежнему висит в гостиной. Может, тебе удастся понять, в чем тут дело. Лично я не понимаю. Но знаю, что с того самого дня Пейтон живет с ложью в душе, да и Ройс тоже.

– Гордон, но, возможно, они поступают так из любви к тебе.

– Что ты имеешь в виду?

Он засунул руки в карманы и прислонился к колонне.

– Если верить сплетням рабов, Пейтон мне не отец.

– Гордон, может быть…

– Я полагаю, что мой брат, напрочь лишенный каких бы то ни было чувств, женился на тебе по той же самой причине, по которой ты вышла за него замуж.

– Чтобы спасти брата, – тихо сказала Аннабель.

– Именно так.

Девушка взглянула на скрытое тенью лицо Гордона. И прочла в его взгляде не то страх, не то вину.

– Я должен им, Энни, им обоим. Пейтону за то, что дал имя незаконнорожденному ребенку, а Ройсу за то, что обращался со мной как с кровным братом. Я не могу их подвести.

Аннабель дотронулась до его руки.

– Ты никого никогда не подводил.

– Я подвел тебя. Мне следовало рассказать тебе все до того, как ты подпишешь соглашение.

Внезапно она поняла, почему Гордон не пришел на ту встречу, хотя она просила его об этом.

– Ты не подвел меня, – возразила Аннабель. – Я все равно согласилась бы, потому что Бо нужен был дом. – Девушка пожала плечами. – Возможно, у нас с Ройсом больше общего, чем ты думаешь.

– Не делай этой ошибки, Энни.

– Какой ошибки? – послышался голос из темноты.

Аннабель обернулась. Ройс стоял в дальнем конце галереи, прикуривая сигару. Интересно, какую часть их разговора он слышал? Впрочем, это трудно было понять, поскольку его лицо, как всегда, оставалось бесстрастным.

– Аннабель ошибается, полагая, что ты джентльмен, – ответил Гордон.

– Черт возьми, братец, я ведь говорил ей об этом.

Гордон в его строгом костюме, с аккуратно причесанными белокурыми волосами выглядел именно тем, кем и был – плантатором и настоящим джентльменом. Ройс же с темными волосами, растрепавшимися от бешеной скачки, с расстегнутым воротом рубашки внушал страх и в то же время завораживал.

Аннабель всегда любила младшего брата. И это была безопасная, удобная и легкомысленная любовь. Рядом со старшим братом ощущать себя в безопасности было сложно. Рядом с Ройсом Аннабель чувствовала приближение летней грозы, дрожь и медленно разгорающийся жар, ожидание ярости и красоты, приводившее ее в трепет. И еще страх.

Ройс подошел, и Аннабель оказалась стоящей между двумя братьями.

Губы Гордона дрогнули:

– Тебе мало того, что ты продал отличного жеребца. Хочешь погубить еще одну лошадь?

– Долгоносики в пшенице.

Ройс поднял сигару, наблюдая за вьющейся над ней струйкой дыма.

Еще одна загадка, которой Аннабель не поняла, но Гордон заметно смягчился.

– Джонсон послал патрульных? – спросил он.

Ройс кивнул.

Патрульные. От этого слова мурашки побежали по спине Аннабель. Белокожие дьяволы, вырубающие кусты в поисках беглецов, шныряющие по дорогам и полям в поисках рабов, мужчины, получающие извращенное удовольствие от порки и надевания цепей на других. В «Излучине» она не видела ни одного патрульного.

– Что ты им сказал? – Голос Гордона звучал спокойно, но Аннабель уловила в нем тревогу.

Ройс выдохнул дым, какое-то время наблюдал, как он растворяется в воздухе, и лишь потом ответил:

– Я сказал, что если еще раз встречу их на моих полях, они будут не патрулировать их, а удобрять.

– Проклятие, Ройс. – Гордон провел большим пальцем по верхней губе. – Эта белая шваль могла убить тебя, как простого раба.

– Но прежде я уложил бы нескольких.

– Кто-то из слуг сделал что-то не так? – спросила Аннабель.

– Всего лишь взял себе маленькую глупую жену. Похоже, женитьба – заразная болезнь. Но Кларенс, кажется, любит свою жену.

Гордон посмотрел на брата. На его лице были написаны любовь, отвращение и гнев.

– Мало того, что ты разгуливал весь день с этой Кейди, так теперь еще пытаешься язвить? Черт бы тебя побрал, Ройс, ты совершенно бездушный, но ведь не все такие, как ты!

– Ты хочешь ее, братец? – спросил Ройс. – Как насчет сделки вроде той, что я заключил с Джонсоном? Моя жена в обмен на твоего коня.

– Ты, должно быть, пьян.

– Пока нет. Но не замедлю исправить эту оплошность.

Атмосфера накалилась. Гордон провел пальцами по волосам. Аннабель подошла и взяла его за руку.

– Не вмешивайся в это, Энни. Он напрашивается на драку, и он ее получит.

Ройс щелчком отбросил сигару.

– Я не собираюсь с тобой драться. – Ройс направился в сторону лужайки, но Гордон схватил его за руку и резко повернул к себе.

– Либо ты извинишься, либо я ударю тебя!

Взгляд Ройса сделался холодным и жестким, он смотрел на брата до тех пор, пока тот не отпустил его руку. Губы у него дрогнули, и он повернулся к Аннабель, смерив ее взглядом.

– Пожалуйста, прими мои извинения, женушка. Не представляю, что побудило меня обменять отличного жеребца на бесполезную служанку для моей жены, которая мне не нужна. – Он отвесил насмешливый поклон, и в этот момент кулак Гордона врезался ему в челюсть, едва не сбив с ног.

Ройс тряхнул головой и расхохотался:

– Не понравились мои извинения, а?

Не успела Аннабель опомниться, как Ройс нанес Гордону ответный удар в живот, и Гордон согнулся пополам, не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть.

– Я думал… я думал, ты… не хочешь драться.

– Передумал. – Ройс приготовился обороняться.

Внезапно Гордон сделал выпад, и его неистовый вопль заставил рабов прервать веселье и высыпать во двор. Разъяренные братья пыхтели, наносили друг другу удары и скалили зубы, словно обезумели. Их мгновенно окружили рабы мужчины, которые принялись громко спорить и делать ставки на исход драки. Все это напомнило Аннабель тот единственный случай, когда она еще девочкой смотрела петушиные бои. Она подошла к одному из рабов – большому чернокожему мужчине, который стоял, обняв за талию женщину. Ухмылка на его лице была такой же широкой, как и оскал дерущихся.

– Остановите их, – умоляюще произнесла Аннабель.