Опасный маскарад - Элизабет Грегг Страница 29

От удивления Десса едва не выронила чашку.

– А я-то думала… Я полагала… ты любишь Бена? – вдруг брякнула она и даже похолодела от собственной смелости.

– Господи, ну конечно, люблю. Но не так, как ты думаешь. Видишь ли, он… я… Короче, мы встретились с Беном впервые, когда Роуз прислала его ко мне получить первый урок мужественности… если ты понимаешь, что я имею в виду.

Десса свесила ноги с кровати и принялась за завтрак. Она сидела вполоборота к Мэгги, и это помогло ей избежать ее прямого, честного взгляда.

– Позже Роуз рассказывала, – со смехом продолжала Мэгги, – что послала его ко мне, потому что с ней он был страшно застенчив, скован и не сводил глаз с ее груди. Она думала тогда, что лечения постелью окажется достаточно, но ошиблась. Мальчик нуждался не столько в удовлетворении чисто физиологической потребности, сколько в ком-нибудь, с кем мог бы делиться тем, что с ним произошло и происходит. Так что этим мы с ним больше никогда не занимались. Понимаешь, я просто не могла. Да и он, приходя ко мне, хотел вовсе не этого. Он искал во мне то ли сестру, то ли мать, ведь ты уже знаешь, вся его семья погибла… И так мы стали друзьями, быть может, даже больше, чем друзьями, но не любовниками.

Десса искоса наблюдала за ней, но так и не смогла заметить ни в ее голосе, ни в выражении лица ни малейшего признака фальши. Оставалось только признать, что эта черноволосая красотка оказалась неплохим психологом и смогла разглядеть за ее спонтанным прямолинейным вопросом не просто ревность, а настоящую тревогу и отчаяние.

Заметив настороженный взгляд Дессы, Мэгги слабо улыбнулась и пожала своими красивыми плечами. Дессу почему-то больше не шокировала ее манера разгуливать по дому полуобнаженной. «Просто здесь так принято», – решила она. Правда, у этой нежданно проснувшейся терпимости была и оборотная сторона, и девушка невольно подумала, не пора ли ей вернуться назад, в привычный ей мир, пока она окончательно не уподобилась обитательницам заведения Роуз. Подумала и тут же устыдилась своих мыслей. И от Роуз, и от Мэгги она не видела ничего, кроме добра и заботы. Когда же наконец ей удастся научиться не судить о людях опрометчиво?

Рассеянно ломая пальцами хрустящее печенье, Десса сказала:

– Знаешь, Мэгги, я не думаю, что в состоянии изменить Бена. На меня вряд ли стоит рассчитывать. Мы с ним не очень-то ладим.

– Ну что ж, нет так нет, – быстро ответила Мэгги, но Десса сразу поняла, что она ей не верит. Но с этим она уже ничего не могла поделать.

В дверь постучали. Подумав, что это снова Бен, Десса быстро забралась под одеяло. Но вместо Бена в комнату вошла Роуз с телеграммой в руках.

– Десса, пару минут назад Кэл Реймер принес для тебя сообщение. Оно от «Клуни и Браун» из Канзас-Сити. Мне кажется, в нем может быть что-то важное, впрочем, тебе виднее… Мэгги, там внизу тебя спрашивает какой-то парень. Я сказала ему, что еще слишком рано, но он ответил, что пришел по другому поводу. Полагаю, тебе лучше одеться: он не из наших обычных клиентов, и твои едва прикрытые прелести могут его отпугнуть.

На лице Мэгги отразилось легкое смущение, и она выпорхнула из комнаты. Роуз последовала за ней, оставив Дессу наедине с телеграммой.

Она быстро пробежала листок глазами, затем перечитала снова, уже медленнее. Кто-то хотел купить дело отца, причем за весьма внушительную сумму. Мистер Клуни считал, что столь щедрое предложение стоит принять. Не соизволит ли она вернуться в Канзас-Сити и заняться оформлением необходимых бумаг? В конце телеграммы говорилось, что на ее счет в банк Виргиния-Сити переведены дополнительные средства на расходы.

Десса села на край кровати и положила листок на колени.

«Не торопись… Надо поспешить… Нет… Да…» Голова готова была взорваться от самых противоречивых мыслей и решений. Почему они сами не занялись всем этим? Она же ничего не знает о делах отца! Нет, это уже слишком. Почему Эндрю не избавил ее от ненужного беспокойства? Он ведь долгие годы работал на отца и теперь автоматически становился ее поверенным. Что им всем от нее надо?

Десса с новой силой ощутила свое одиночество и беспомощность в этой дикой пустыне. Подумать только, ей нечего надеть, кроме траурного платья, негде жить, кроме борделя, у нее нет друзей, кроме хозяйки этого борделя и ее девиц; есть еще, правда, некий молодой белокурый красавец, но она не могла с уверенностью сказать, может ли на него рассчитывать, а тут еще зануда-адвокат требует, чтобы она мчалась через полстраны лишь затем, чтобы встретиться с каким-то незнакомым бизнесменом – наверняка толстым, лысым и с неизменной сигарой во рту – и вести переговоры по вопросу, в котором она ничегошеньки не смыслит.

Что ж, она никуда не поедет. Вот просто не поедет, и все! Эндрю и Клуни отлично справятся сами. Теперь у нее есть деньги, и она может наконец заняться тем, что ей действительно нужно: купить нормальную одежду, новую обувь и снять дом. А затем… затем ей почему-то очень хотелось разыскать того странно знакомого незнакомца, прятавшегося в тени деревьев во время похорон. Вот этим-то она и займется, а Канзас-Сити с его проблемами находится от нее слишком далеко…

Десса скатала телеграмму в шарик и небрежно бросила на столик у кровати.

После обеда девушка отправилась за покупками и исходила вдоль и поперек Уоллес-стрит, торговую улицу городка, с любопытством рассматривая старые постройки из массивных каменных глыб с готическими окнами и остроконечными крышами, появившиеся здесь во время золотой лихорадки. Тогда же в Виргиния-Сити открылись представительства крупных фирм, компаний и газет, штаб-квартиры которых находились в Бэннеке. Разговаривая с продавцами и владельцами магазинов, Десса узнала, что местные жители именуют свой город просто Виргиния и страшно гордятся его мрачным, кровавым прошлым.

Хозяин одной лавки рассказал ей, что на кладбище Бут-Хилл, помимо честных горожан, похоронены пятеро «бандитов с большой дороги» из шайки Пламмера. Пламмер, как пояснил он, был местным шерифом, который со своими головорезами «контролировал» дорогу из Беннека в Виргинию, устанавливал в городе немыслимые законы в свою пользу и держал за горло всех более или менее состоятельных людей в округе. Пятерых его приспешников повесили 14 января 1864 года, а самого Пламмера – чуть позже; его жена шла за ним до самого эшафота, обливаясь слезами и умоляя «добрых горожан» пощадить ее мужа.

Но самым опасным и жестоким негодяем был некий Хельм. О нем до сих пор говорят только шепотом, словно боясь нечаянно разбудить его злой дух. Он был людоедом и как-то, если верить слухам, вместе с одним полумертвым от голода индейцем зажарил на костре и съел целую человеческую ногу.

Десса почувствовала приступ тошноты от этой ужасной истории и невольно прикрыла рот рукой. Она так и не поняла, что означали искорки, вспыхнувшие вдруг в глазах лавочника: то ли насмешку над ее легковерностью, то ли удовлетворение от эффекта, произведенного его правдивой историей.

Лишь с наступлением темноты Десса, нагруженная свертками и пакетами, вернулась в «Золотое солнце». Портниха обещала ей сшить к концу недели несколько новых платьев, и она, чтобы не ждать так долго, купила два готовых, одно из которых предназначалось для езды верхом: девушка собиралась попросить у Роуз разрешения брать по воскресеньям Барона. Кроме того, Десса, к немалому своему удивлению, обнаружила в местных магазинах отличное нижнее белье, ничуть не отличавшееся от того, что она носила в Канзас-Сити, и накупила его целый ворох.