Прости, и я прощу - Татьяна Туринская Страница 29

Юра удовлетворенно хмыкнул:

— Так и было задумано. Я ее придирчиво выбирал. Знаешь, в Москве есть специальный рынок артистов. На маленьком пятачке собираются непризнанные, безработные актеры. Их там отыскивают провинциальные режиссеры, а то, глядишь, и какой киношник заскочит в поисках подходящей фактуры. Вот там я Лиду и откопал. Девка видная, яркая — достаточно оказалось принарядить, и уже ни у кого не возникало никаких вопросов. Действительно красивая баба. А вот смотри-ка, не сложилась актерская судьба.

Катерина ехидно поддакнула:

— Действительно. Удивительный народ эти режиссеры — и красивая, и талантливая — вон как убедительно твою жену сыграла, мне аж стыдно стало!

Сидоров ненадолго задумался, потом ответил:

— Вот это-то мне и странно. Чего она к тебе поперлась — мы же об этом не договаривались. Она всего лишь должна была один раз появиться в офисе как хозяйка, а потом на всякий случай быть под рукой. А она… странно.

— Ничего странного, — парировала Катерина. — Захотелось в реальные жены, решила избавиться от соперницы. Но зачем ты представил ее хозяйкой фирмы?

Вместо ответа Сидоров притянул ее к себе, прижал голову к груди и снова погрузил руку в Катины волосы. И ей вдруг стало на все наплевать. Да и какая, в сущности, разница, что да зачем, когда вот он, самый любимый человек на свете, единственный, желанный. Она извернулась и поцеловала его подтянутый живот. Юра чуть вздрогнул и еще сильнее прижал ее к себе. Однако Катя не унималась. Надоели разговоры, хотелось наверстать упущенное за последнюю неделю. Что там за неделю — за последние шесть лет. Нет, за всю жизнь. Она вновь поцеловала его, более настойчиво, красноречиво, тут же почувствовав реакцию его тела на ее прикосновение.

— Хотел отомстить, но на всякий случай… В общем, оставил сам себе лазейку, надежду. И раз уж пришлось ставить спектакль, решил заодно проверить, я ли тебе нужен или ты, как многие нынче, реагируешь лишь на материальное благополучие.

Катерина оторвалась от него на мгновение, посмотрела полным недоумения взглядом, сказала обиженно:

— Господи, какой же ты дурак, Сидоров! О чем ты вообще думал?!

— О том, будешь ли ты Сидоровой Козой?

— Буду, — не раздумывая, ответила Катя. И повторила, чтоб развеять у него последние сомнения. — Буду.

Юра улыбнулся:

— А я бы и на Панелопину согласился.

Катя шутливо шлепнула его ладонью по животу и возмутилась:

— Так нечестно! Тогда я останусь Панелопиной.

— Не-а, — Сидоров упрямо покачал головой и улыбнулся. — Не выйдет. Это мы уже проходили. Быть тебе, Катька, Сидоровой Козой. Не отвертишься — тебе это на роду написано. Не зря ж тебя Катериной Захаровной назвали — с малолетства мне в мужья готовили.

Спорить Катя не рискнула. В конце концов, не такая уж страшная перспектива стать сидоровой козой. Главное, что Сидоровой, все остальное — такие мелочи. Она улыбнулась и с головой укрылась одеялом.