Конец лета - Кэтлин Зейдель Страница 29

Феба наполнила свою тарелку, села рядом с высоким стульчиком и принялась измельчать еду для Томаса. Она почувствовала, что сидевший напротив Джайлс толкает ее под столом, и взглянула на него. Его улыбка спрашивала: «С тобой все в порядке»? Она кивнула. Сейчас — да.

На каминной полке тоже стояли цветы. Это был золотарник, его нежные, с тяжелыми головками стебли склонялись над краями высокого керамического кувшина. Дубовая доска светилась мягким медово-золотистым светом. В прошлом году доска была почти коричневой — старый лак стал липким и покрылся налетом пыли, отчего дерево потускнело. Гвен, должно быть, соскоблила старый слой и заново покрыла дуб лаком. Сама работа, вероятно, не заняла много времени, но реставрация дерева — непростая работа, и вся эта грязь… Феба подумала, что вряд ли когда-нибудь взяла бы на себя труд это сделать, но каминная полка и в самом деле выглядела чудесно.

Она посмотрела через плечо. Отец и Гвен накладывали еду. Гвен шла последней, словно была хозяйкой, но ведь она, собственно, ею и была.

Гвен поставила свою тарелку на край сервировочного столика и накрыла все кастрюли крышками, чтобы сохранить еду теплой. Она снова взяла тарелку и повернулась, чтобы сесть, но за взрослым столом мест больше не было.

Место за взрослым столом заняла Мэгги.

Перед ужином Гвен сказала, что дети будут есть на веранде. Она совершенно ясно дала это понять, Мэгги не могла ее не слышать. Но девочка все равно явилась и села за стол со взрослыми.

Феба пришла в ярость.

Йен моментально подвинул свой стул.

— Сюда, Гвен, здесь много места! Мы принесем еще один стул.

Но Джайлс уже был на ногах, беря свою тарелку.

— Нет, я пойду помогу Элли. Ей трудно одной со всеми малышами. Сюда, Гвен, садитесь, пожалуйста.

Это был не Джайлс на отдыхе, это был Джайлс — генеральный советник Айовского университета, моментально принимающий решения, действующий быстро и настолько решительно, что никто не дерзал с ним спорить. Он уже забрал у Гвен ее тарелку и вел ее к освободившемуся стулу.

— Я ни к чему здесь не прикасался. Все — стакан, салфетка, вилка, все чистое.

Но в отпуске Джайлс совсем не хотел быть генеральным советником.

Йен вспыхнул от унижения. Он знал, что должен был заставить Мэгги уйти. Феба видела, что Джойс начинает ощетиниваться, готовая защитить Мэгги. Девочка так любит взрослые разговоры! Она просто слишком умна для других подростков.

Для кого это Мэгги чересчур умна? Здесь был только один подросток — Элли. Милая, готовая помочь, ответственная Элли.

Феба снова повернулась к высокому стульчику и принялась разминать лазанью Томаса. Теперь она превратилась в кашу, и ему было трудно ее есть.

Ничего бы этого не случилось, будь мама жива.

Они сидели вчетвером на сиденье, рассчитанном на троих. Эми чувствовала, что Джеку не нравится, что его пассажиры так теснятся, но самой ей было вполне удобно. Ни она, ни Холли, казалось, не возражали против того, что они так плотно прижаты друг к другу и пристегнуты одним ремнем (Генри сходил с ума, когда его касались), поэтому Эми не приходилось наклоняться вперед и держаться неестественно прямо, как она это делала, когда оказывалась между Генри и Томми.

Ей приятно было общество этих людей. Конечно, мальчик Ник, светлокожий, с темными волосами, казался типичным мрачным подростком, но по сравнению с подростками, которых знала Эми, — маленькими, целеустремленными, едва ли не страдающими от анорексии и рассматривающими Эми как врага, когда-то бывшего кумиром, человека, которого надо свергнуть с трона… по сравнению с ними Ник был просто прекрасен.

Холли — чудо, идеальный для Эми человек, с которым можно с удовольствием разделить долгую поездку в машине, У нее был более сдержанный, более независимый характер, чем у Эми, но, как и у Эми, одежда и обувь занимали в ее жизни то место, которое у других женщин занимают муж и дети. Холли тоже ужасало отсутствие удобств на озере, даже больше, чем Эми.

— Не знаю, как я выживу без фена!

— Приходится говорить своему стилисту, — засмеялась Эми, — что едешь в Европу и в чемодане нет места для адаптера. Только так можно заставить их понять, что у тебя действительно не будет фена.

Холли и ее брат были привлекательными людьми, с яркой внешностью: глаза орехового цвета, веснушки на носу, каштановые волосы с медным проблеском… хотя Холли непринужденно заметила, что у Джека эти блики натуральные, высветленные в его волосах ярким солнцем Кентукки, а ее — продукция салона-парикмахерской.

— Я заставила его пойти со мной, — сказала она, — чтобы они увидели, что именно мне надо.

— У каждой женщины должен быть брат, — заметил он. — Мы очень полезны.

Он вел машину легко, левая рука покоилась на верхней части руля, правая была вытянута вдоль спинки сиденья, чтобы дать Эми и Холли побольше места. Холли свои природные краски подчеркнула — на ней была рубашка табачно-коричневого цвета, изумительно ей шедшая. Рубашка Джека из плотной ткани была цвета морской волны, и самое лучшее, чем могла объяснить Эми такой выбор цвета, это то, что Джек явно не слишком интересовался собственной внешностью. Спутанные волосы падали на лоб — Холли уже спросила, почему он не подстригся, — но Эми нравилось, что они выглядят такими мягкими и взъерошенными.

Его тип казался ей знакомым. Это был парень из числа практичных, надежных мужчин. Она знала несколько таких. В ее мире они были администраторами на гастролях, звуко-инженерами и осветителями.

Это были чудесные ребята. Открытые, с легким характером и сильные, они всегда могли заставить тебя улыбнуться, всегда со всем справлялись. Они могли открыть машину, когда ты забывала ключи внутри, могли снова осветить арену, когда то и дело выбивало пробки, могли заставить работать холодильную установку, когда всего за несколько часов до представления каток был покрыт большими лужами. Они никогда не сдавались и верили, что могут починить все, что угодно. Было просто здорово, что рядом с тобой такие люди.

Правда, их невозможно было узнать поближе. Они прятались за всей этой практической деятельностью. Они никогда не задавались трудными вопросами и были слишком заняты устранением всевозможных препятствий. Они жили данной минутой — прошлое прошло, а будущее еще не наступило. Поэтому хоть и было приятно, что они рядом, они не казались интересными.

Но они могли сделать все. Если кто-то сможет убедить отца и Йена провести в «ночлежку» свет, это будет человек вроде Джека.

В последний раз Эми видела свою семью на Рождество. Устроить это было нелегко — праздники у нее всегда были заняты. Она или ехала на платформе во время парада, или участвовала в шоу, или то и другое вместе. Рождество, наступившее через месяц после смерти ее матери, ничем в этом смысле не отличалось от других. Она лишь выполняла давние обязательства.