В первый раз - Эйми Карсон Страница 29

— Что так подкосило тебя? — допытывалась она.

— Многие бы сказали, что я просто вырос. — В его глазах светилось веселье. — Но по мнению Жаклин Ли, меня что-то подкосило.

Жак старалась придать разговору легкомысленный тон, сделать его забавным. Но, взглянув на Блейка, почувствовала острую необходимость быть честной. Потому что если Блейк Беннингтон не мог расслабиться, не мог отступить от своего главного правила — противоположности не сочетаются, тогда их отношения — всего лишь случайная связь, отклонение. Ведь Жак никогда не была разумной.

И у них нет шанса на продолжение.

— Я думаю, ты чересчур острожен, — искренне произнесла она.

— Это необходимо, — твердо заметил он.

— Ты подавляешь слишком многое.

— Но не достаточно. А ты платишь слишком высокую цену.

Их взгляды встретились. Прошло несколько мгновений, прежде чем Блейк нарушил тишину:

— Однажды мы гуляли с двумя моими приятелями из колледжа, и нас арестовали. Мы приковали наручниками трех парней из конкурирующего братства к статуе в парке Саус-Пойнт.

— Да ты шутишь! — Жак моргнула. Ей нравился этот лихач из прошлого. Напряжение ослабло, и она снова вытянулась. Зачем вы это сделали?

— Возмездие, — произнес он с унылой улыбкой. — В тот день немного раньше они ослабили болты на машине, и она развалилась во время гонки. Это была ежегодная акция по сбору средств. Авария выглядела эффектно, — продолжал он. — Они напились вдрызг, когда праздновали свою победу, поэтому приковать их к статуе было раз плюнуть. — Блейк хрипло хохотнул. — Да мы и сами были в стельку.

— Не могу представить тебя в тюрьме.

— Пришел папа, все уладил, заставил их снять обвинение. — Рот Блейка скривился. — Было удобно иметь сильного и влиятельного отца.

— Он злился после случившегося?

Последовала недолгая пауза, затем Блейк произнес:

— Он погиб.

Жак словно ударили, дыхание сперло, грудь заныла, сердце забилось так быстро, что почти причиняло боль. Она думала, что Блейк заплатил сполна, когда нарвался на полицию и попал в тюрьму. Она ошиблась. Ужасно, ужасно ошиблась.

Огромным усилием Жак заставила себя поднять на его подернутые мукой глаза.

А он хрипло продолжал:

— Если бы ему не нужно было вызволять меня, он не оказался бы в два ночи на дороге, когда та машина пересекла разделительную полосу.

Боль сильнее сжала грудь Жак, которая едва удержалась от желания коснуться Блейка, защитить его. Раньше при упоминании смерти отца он не говорил, что сам находился там в решающий момент.

Жак перенесла много потерь, но она никогда не была свидетелем гибели любимого человека.

— Я был лишь слегка ранен осколком, — произнес Блейк и коснулся небольшого шрама над бровью. Его лицо ничего не выражало. — Сначала показалось, что отца тоже легко ранило, но потом я узнал, что у него было кровоизлияние в мозг.

Жак смотрела на Блейка, и ее сердце обливалось кровью.

Он прочистил горло, задумчиво глядя в небо.

— Он, должно быть, догадывался, что конец близко. Он твердил, что я должен серьезно задуматься о будущем; должен позаботиться о Никки и маме. — Блейк вздохнул. — Я пообещал ему, но уговаривал его бороться, твердил, что все будет в порядке. — Он замолчал ненадолго, затем повернул голову и посмотрел на Жак. — И Флорида потеряла лучшего прокурора, который когда-либо работал в США.

Наполненный мукой, его взгляд был устремлен на нее; глубокая печаль и сожаление, пропитавшие его голос, разрывали ей сердце. Не только их совместное будущее было поставлено на карту. Под угрозой оказалось счастье Блейка.

Жак сморгнула слезы сочувствия, выступившие на глазах.

— Ты пытаешься занять его место?

Блейк скептически посмотрел на нее.

— Я не смог бы, даже если бы захотел, — сказал он. — Но продвижения по службе я добивался с тех пор, как пришел в министерство юстиции.

Если так, почему же Блейк не радовался своему повышению? С самого начала путешествия Жак ощущала его смятение и теперь понимала, что во всем виновата работа. Осознав это, она, к собственному удивлению, почувствовала себя только хуже. Оказывается, Блейк все еще пытается сдержать обещание, данное отцу, несмотря на то что прошло столько лет.

Но как может быть счастлив человек, влезший в чужую шкуру?

— Глупо отказываться от такого предложения, — произнес Блейк.

— Забудь о том, что думают другие. — Он должен понять, что, принимая решение, нужно опираться не только на разум, но и на чувства. — Чего хочешь ты?

Наступило молчание, которое, казалось, будет длиться вечно. Жак увидела боль в глазах Блейка.

— Мне нравится волнение, которое я испытываю, расследуя очередное дело, — медленно произнес он. — Я с наслаждением принимаю вызов. Чем выше я буду подниматься по карьерной лестнице, тем менее практической будет работа, — продолжил он, вздохнув. — Я счастлив сейчас.

— Тогда откажись.

Блейк сжал губы, затем сказал:

— Это хорошая возможность. Глупо упускать ее.

Жак приподняла бровь и вопросительно посмотрела на Блейка.

— Так считаешь ты? — Он колебался — это было видно по лицу. — Или твой отец, — уже тише уточнила Жак.

Глаза Блейка сверкнули, выдав правдивый ответ. Он снова смотрел на небо, голос его звучал приглушенно.

— Теперь сложно найти разницу.

Жак задумчиво рассматривала его лицо, пытаясь найти слова, способные избавить Блейка от тяжкого груза ответственности. Но ей хватало жизненного опыта, чтобы понять — таких слов может и не существовать. Блейк пережил автокатастрофу, и, хотя на теле его не осталось ни единого шрама, он был исполосован ими глубоко внутри. Жак знала: их-то как раз тяжелее всего лечить.

В глазах Блейк мелькнуло незнакомое выражение, он со свистом втянул воздух.

— И вот я ною о своем прошлом, а ты…

Жак прикрыла его рот своей ладонью. Она догадалась, что он собирается сказать.

— Это не соревнование, — произнесла она, одарив его мягкой улыбкой.

Она ни за что не позволит Блейку оскорблять прошлое упоминанием ее побед. Будто страдание можно сравнивать! Боль — всегда боль, не важно каким путем она пришла к тебе. А боль Блейка имела власть над его будущим.

Соблазнительные губы под пальцами Жак послали по ее телу импульс желания. Она не знала, как много времени сможет провести с Блейком. Ее обуяла настойчивая потребность похоронить свои тревоги, забыть о том, куда заведет ее этот роман — куда он заведет их обоих, — и просто предаться любви.

Губы Жак изогнулись в дразнящей улыбке.