Иероглиф счастья - Валери Стайл Страница 29

Мысль о прерывании беременности у нее даже не возникла. Как можно погубить зародившееся в тебе живое существо, связанное с тобой тысячами биологических и психологических нитей, в котором воплотилась частица тебя самой, с которым связано твое прошлое и твое будущее. К тому же переключение на заботу о новой, растущей в ней жизни оказало на Сузи целительное воздействие, помогло ей отрешиться от собственных проблем, способствовало быстрому преодолению серьезного психологического надлома в жизни.

А сколько сразу появилось новых и приятных забот! Например, выбор коляски и кроватки, покупка шапочек, пеленок и распашонок. Почему-то маленький ребенок у нее всегда ассоциировался прежде всего с нарядной коляской, в которой лежит этакий аккуратный сверточек с пухлой мордашкой, крохотным носиком и беззубой улыбкой. А выбор имени для ребенка? А гадания о том, на кого он будет похож? И чего в нем будет больше - азиатского или европейского? И как изменится фигура после родов? Не придется ли тогда менять весь гардероб?

К ее несказанному удивлению, родители как-то относительно спокойно отнеслись к отсутствию виновника всей этой суеты и поддержали ее решение сохранить ребенка. Причем больше всех радовался предстоящему появлению у него первого внука отец. Ибо, как гласит восточная мудрость, мужчина, у которого появился сын, попадает в райские чертоги, а у которого родился внук, становится бессмертным. Другой вариант будущий дедушка совершенно исключал с самого начала, и в положенный срок его уверенность подтвердилась практически. То ли сила внушения повлияла на генетику уже на зародышевой стадии, то ли ранее не дававшие себя знать провидческие способности внезапно проявились? Но эффект налицо, ничего не скажешь. И весьма похож на своего деда, во всяком случае по его утверждениям. Азиатская генетика обычно очень сильная и доминирует над западной. Хотя сочетание двух рас дало красивый и редкий эффект небесно-голубые скандинавские глаза младенца на фоне иссиня-черных китайских волос, пока, правда, еще редких и мягких.

Мальчик родился очень крепким и энергичным, в благодатном, теплом калифорнийской климате рос быстро, не по дням, а по часам, и все хватал на лету. Не зря говорят, что от смешанных браков рождаются умные и жизнестойкие дети. Тем более что учителей, наставников и нянек для выращивания и воспитания нового главного сокровища в доме хватало. Нередко даже доходило чуть ли не до ссор за право доступа к любимому племяннику, внучонку и воспитаннику. Естественно, наняли опытную китайскую няню с хорошими рекомендациями.

Так что через полгода Сюзанна постепенно стала высвобождаться от домашних забот, а уже через год стала активно участвовать в предпринимательской деятельности отца. Дел действительно было невпроворот, поскольку отец решил расширить сеть магазинов, выйдя за границы Калифорнии. В этой связи ей немало пришлось поколесить по Штатам. Вначале она выезжала вместе с отцом, а потом, получив необходимый опыт и убедив его в своей способности самостоятельно работать, уже автономно, без его прямого контроля и с широкими полномочиями. Несколько раз довелось побывать и за рубежом, на переговорах с контрагентами на Тайване и в Гонконге.

Параллельно, набираясь новых впечатлений и знаний, нового жизненного опыта, она продолжала работу над книгой, замысел которой все более расширялся и углублялся и постепенно превращался в идею о написании чего-то, многотомного.

После возвращения из Сингапура прошло почти два года, и вот она впервые в жизни в Китае, на своей исторической родине, как когда-то и планировалось отцом, по-прежнему не замужем, зато полная надежд и стремлений, готовая начать новую деловую и самостоятельную жизнь бизнес-леди и литератора.

Она вышла из поезда на центральном пекинском вокзале. Можно было, конечно, добраться из Шанхая самолетом, но хотелось, хотя бы из окна купе, побольше увидеть страну. С вокзала она направилась на такси сразу в гостиницу "Минцзу" ("Национальная"), где абонировала номер через специальное бюро по обслуживанию иностранцев. Она уже начала привыкать к строгой регламентированности всего и вся в этом казарменно-полицейском государстве со слабыми, тщедушными ростками демократии. И к своему особому статусу, надежно изолирующему ее от местного общества, столь отличному от положения иностранца в свободном мире.

Гостиница была расположена очень удачно, прямо в центре города, на проспекте Чанань-цзе, самой длинной улице столицы, рассекающей город пополам. Неподалеку от нее располагался политический истеблишмент Китая - комплекс Чжуннаньхай, где за высоким, глухим забором жило и правило нынешнее высшее руководство страны. Далее раскинулся большой квадрат исторического центра Пекина - так называемый Запретный императорский город, где в течение сотен лет проживали властители Китая и куда был закрыт доступ их подданным-простолюдинам. Огромный комплекс традиционных по архитектуре старинных зданий из красного кирпича, покрытых красными, изогнутыми по углам черепичными крышами. Здесь, в убогих комнатенках, жили, старели и умирали затворницами сотни жен и наложниц каждого императора, многим из которых так никогда и не довелось побывать с ним в одной постели.

Главные ворота Запретного города, украшенные портретом Мао Цзэдуна, выходили на обширную площадь Тяньаньмэнь, окаймленную по бокам зданиями парламента и исторического музея. На этой площади в период "культурной революции" собиралось на митинг по миллиону хунвэйбинов - малолетних "красных охранников", славящих своего великого и гениального кормчего и обещавших ему "вдребезги разбить собачьи головы" бесчисленных внутренних и внешних врагов Китая. Теперь на этой площади будет стоять мавзолей бывшего вождя китайского народа, создателя Китайской Народной Республики.

А вокруг Императорского города раскинулся старый Пекин - огромное скопище безликих одноэтажных серо-кирпичных домов под серыми крышами, окруженных столь же серыми глухими стенами. Этот тусклый городской агломерат рассекался на квадраты ровными широкими улицами, идущими точно с севера на юг и с востока на запад, и произвольно пронизывался вдоль и поперек бесчисленными узкими кривыми переулками. И над всей этой серой массой доминировала белая буддийская ступа на высоком искусственном холме в парке Бэйхай.

За пределами старого города быстро рос новый, многоэтажный, в котором преобладали стандартные блочные и кирпичные коробки домов социалистической архитектуры, строго утилитарной и без надстроечных излишеств.

Номер в гостинице "Миньцзу" оказался довольно комфортабельным и даже более современным, чем старые английские номера в шанхайском отеле "Хэпин", где холодная и горячая вода в ванной текла не смешиваясь, из отдельных кранов. Она вытащила вещи из двух больших дорожных чемоданов и развесила их в шкафу. Как изменился ее багаж за последние годы! Насколько меньше и проще был необходимый минимум вещей у студентки по сравнению с аналогичным минимумом деловой женщины.

Окно ее номера выходило на проспект Чананьцзе. Из него открывался вид на довольно приземистые окрестности и кишевшую внизу людскую жизнь. Больше всего Сюзанну поразило редкое автомобильное движение и чрезмерное обилие велосипедистов. В машинах горделиво восседала в основном чиновная знать, новые коммунистические мандарины. Марки машины варьировались в зависимости от ранга чиновника. На престижных иномарках - "мерседесах", "вольво" и "ситроенах", естественно, крупные иерархи, а те бюрократы, что попроще и пониже чином, - на скромных отечественных "шанхаях". Самые великие, чванливо напыжившись, следовали по высоким государственным делам на отечественных бронированных лимузинах "хунци" - "красное знамя". По бокам этот автомобильный ручеек окаймляло многомиллионное половодье велосипедистов, в часы пик захлестывающее все магистрали и улочки города. И тогда отдельные автомашины, как слоны, медленно и величественно брели среди этого понуро-усталого велосипедного стада.