Любовь как сон - Вари Макфарлейн Страница 29

– Наверное, потому, что я убийственно серьезна. Хотите, расскажу вам про свой любимый десерт, чтобы поднять настроение?

И тут Джеймс возненавидел все на свете. «Парлэ», эту властную особу, самого себя. Он ненавидел омлет в булочке, хотя никогда его не пробовал. Ненавидел жену, ушедшую к парню по имени Финн, с которым она тем не менее не спала. Ненавидел тех, кто смеялся над ним за то, в чем он даже не был виноват.

Джеймс шумно выдохнул.

– Ладно. Ладно. Как хотите, но нам придется сотрудничать, и необязательно превращать работу в кошмар. Вам плевать на то, что я делаю, ну и ладно, я смирюсь. В конце концов, это просто цифровая фигня, которая не существовала пять минут назад, а теперь мы впариваем ее как нечто очень важное, потому что, к сожалению, она нужна. У всех сейчас есть смартфоны, а объем внимания – как у ребенка, даже у тех, кто ходит по музеям. Мне нужно платить по счетам, вот почему я этим занимаюсь. Не все, как вы, искренне обожают свою работу. Некоторым повезло капельку меньше. Думаете, мои коллеги сплошь придурки? Знаете что? Я тоже так думаю, за немногими исключениями. Но, вместо того чтобы сидеть здесь, срываться на меня каждую минуту и намекать, какие мы идиоты, давайте наконец соберемся и будем работать. Тогда мы сделаем дело безболезненно и вскоре расстанемся навеки, слава богу.

Тишина. Шок. Взаимный. Джеймс никогда раньше не разговаривал с клиентом в таком тоне. И не с каким-нибудь старым хреном. Он только что велел заткнуться профессору Университетского колледжа Лондона.

Она пожалуется, и он вылетит из проекта. Что еще хуже, с «Парлэ» могут расторгнуть контракт. Слух разойдется по другим университетам, фирму внесут в черный список, и Джеймс окажется по уши в дерьме.

У Анны вид был испуганный, но она ничего не сказала. Джеймс начал туманно извиняться и понял, что толку не будет.

Анна спросила, спокойно и без эмоций:

– Вы узнали все, что хотели?

– Даже более того. Спасибо, – сказал Джеймс и защелкнул крышку ноутбука.

Когда у Анны закончились занятия, Патрик заглянул в кабинет.

– Как прошла встреча с заклятым врагом? – спросил он. – Он действительно оказался безнадежной фасолью? – У Патрика были любимые словечки, почерпнутые из «Красного карлика». – Я не стал маячить в зале, после того как все наладил, но, судя по тому, что я слышал в самом начале, вы сцепились не на шутку.

– Странно, конечно, но, если только Джеймс не притворяется, он, кажется, и правда совсем меня не помнит. Удивительно. Он всегда казался мне таким большим. А большие обычно не помнят маленьких. Даже если эти маленькие люди… очень большие.

– Я не представляю, как можно тебя забыть, – сказал Патрик. – Ты слишком сурово к себе относишься. Полагаю, в школе ты была просто… пухленькая.

Анна невольно улыбнулась.

– Ой, нет, поверь, я не кокетничаю. Я была жирная. С вороньим гнездом на голове и в платье размером с чехол для танка.

– Ну, в любом случае я рад, что вы сегодня не поссорились.

– Вообще-то мы немного поссорились… я отпустила шуточку насчет их фирмы, а он меня отчитал – мол, я думаю, что у него дурацкая работа, и он сам тоже так думает… я прямо не ожидала. Особенно от человека, который обожает надменно позировать.

– Правда? – У Патрика глаза полезли на лоб, он поудобнее привалился к косяку и почесал подбородок.

– Но, наверное, если он меня не помнит, я уж как-нибудь потерплю.

– Я пришлю файл тебе и им.

– Отправь только им, – попросила Анна в порыве смущения. – Я не хочу слушать, какую чушь несу.

Джеймс Фрейзер, несомненно, посмеется над записью вместе со своими крутыми коллегами. Ну и пусть.

Патрик кивнул и ушел, но едва за ним закрылась дверь, как послышалось горестное: «О господи». Патрик снова постучался и заглянул.

– Вот хулиганы…

Анна взглянула на табличку с именем, которое кто-то зачеркнул и подписал внизу: «Клевая попка».

– Профессор Клевая Попка? – уточнила Анна.

– Ужас! Какое неуважение! К тебе относятся как к неодушевленному предмету! – сказал Патрик, и его бледное лицо порозовело, становясь похоже цветом на крабовую палочку. – Некоторые просто не умеют общаться с умными женщинами. Как они смеют отпускать замечания… – Гнев Патрика был еще смешнее, чем испорченная табличка, – … отпускать замечания насчет твоей… твоей…

– Клевой попки.

– Я велю заменить табличку, – сказал Патрик, снимая ее с двери.

– Спасибо.

Она уже привыкла, что Патрик оказывает ей мелкие красноречивые услуги.

– Боюсь, я знаю, кто это сделал, – продолжал он. – На втором курсе есть два типчика, которые одобрительно отзывались о твоих формах. Один даже сказал: «Я бы вдул». – Он изобразил пальцами кавычки. – Ну и словечки.

Он покраснел еще сильнее. Анна тоже начала багроветь.

– Бывает и хуже, наверное, – отозвалась она. – Кто-нибудь вполне мог написать «старая дура».

Они помолчали.

Патрих хлопнул глазами.

– Короче, я поменяю табличку.

– Спасибо, – поблагодарила Анна, возвращаясь в кабинет.

Она села и открыла почту.

Здравствуйте, Анна.

Спасибо за помощь, не терпится посмотреть материалы. Кстати, об артефактах. Дизайнеры не возражают против пояса. Может быть, посмотрим вместе остальные экспонаты в музее? Тогда вы сами выберете то, что вам больше нравится.

С уважением,

Оливковая ветвь. Анна задумалась, стоит ли заключать мир. Грубость была формой защиты, в надежде, что Джеймс даст сдачи. А если нет? Хм…

Она решила: если Джеймс Фрейзер не станет упоминать о случившемся на выпускном вечере, они могут сложить оружие. Казалось просто невероятным, что до сих пор он не узнал ее. А вдруг он все-таки вспомнил и решил притвориться? Не исключено… но неправдоподобно. Джеймс вел себя с ней точно так же, как на встрече выпускников.

Анна знала, что никогда не простит и не забудет. Но, поскольку не оставалось иного выбора, кроме как работать вместе, она решила, что не стоит объявлять войну. Джеймс Фрейзер заслуживал равнодушия, и более ничего.

В ящике появилось еще одно письмо. Опять от Нейла. Потрясающе.

Дорогая Анна!

Интересно, что мои наблюдения ты назвала эгоистичными и грубыми. Я всего лишь честно изложил свое мнение. И как же это характеризует твое отношение к конструктивной критике? Извини, но было довольно очевидно, что во время нашего свидания ты испытывала определенный интерес. Тебя выдавали зрительный контакт и то, как ты поправляла волосы. Классический язык жестов. Я думаю, что своими возражениями ты просто пытаешься пробудить во мне желание новой встречи. Надо признать, твой метод работает. ☺