Умение не дышать - Сара Александер Страница 29

– Да у нас все в порядке, – говорю я, гадая, рассказывает ли Диллон Ларе о пьянстве нашей матери и загадочных исчезновениях отца.

– Я так понимаю, у вас проблем выше крыши, – говорит Лара. – Если захочешь поболтать об этом…

Вид у нее искренне озабоченный, и мне жаль ее. Не хочется верить, что мой брат из разряда тех, про которых говорят «поматросил и бросил».

– Думаю, у Диллона все нормально, – говорю я. – Он просто немного переживает из-за экзаменов.

Но Лара права. Диллон ведет себя очень странно. Ему снятся страшные сны, он не ест еду, которую готовлю я, даже тогда, когда это здоровая пища. Нужно бы мне сходить с ним на море, растормошить его, отвлечь от книжек. А еще мне хочется еще раз спросить его о том, кого он искал на берегу в тот день. Новые воспоминания ко мне пока не приходили, и теперь, когда мне так хорошо и не страшно в воде, я начинаю думать, что они ко мне больше не вернутся.

Волны прибоя высоки. Ветер так взбаламутил воду, что она стала белой, как яичная скорлупа. В лодочном сарае, где мы договорились встретиться, Тэя нет. Через несколько минут я слышу, как громко хлопает дверь яхт-клуба, потом становятся слышны голоса. Выбираюсь из сарая и выглядываю из-за угла.

На веранде – Тэй и Дэнни. У них разгоряченный разговор. Ветер заглушает голоса, но последние фразы до меня доносятся.

– Ты знаешь, чем должен заниматься, – говорит Дэнни.

– Да пошел ты, – отвечает Тэй и спускается вниз, прыгая через две ступеньки. Я ускользаю обратно в сарай и делаю вид, будто все время была здесь.

Приходит Тэй. Он явно нервничает. Негромко ругается, пинает все, что попадает под ноги. Обнаружив, что не осталось ни одной банки пива, он с такой силой хлопает дверцей моего шкафчика, что тот переворачивается.

– Я могу сходить и принести пива, если хочешь, – предлагаю я. Быстро соображаю, что сегодня в магазине «Со-ор» миссис Хэрис не работает. Другая продавщица обычно так занята обслуживанием покупателей, что я могла бы легко рассовать несколько банок пива по карманам, пока она заметит что-то подозрительное. А потом я просто убегу.

Тэй плюхается на пол и прижимается спиной к стене.

– Все нормально, – выдыхает он.

Прикуриваю две сигареты и отдаю одну ему. А он, даже когда злой, курит очень деликатно.

У него на переносице противный пожелтевший синяк. Заметив, что я смотрю на его нос, Тэй отворачивается, поэтому я молчу, но я догадываюсь: то, что я только что слышала, было не первой стычкой Тэя с Дэнни.

– А я вот не умею колечки выдувать, – говорю, немного помолчав. Вдыхаю дым и сжимаю челюсти, как мне показывал Тэй, но дым все равно вырывается из моего рта облачками по бокам.

Тэй обнимает меня и говорит, что эти облачка выглядят лучше. А я ничего не могу с собой поделать – опять смотрю на синяк у него на носу. Да там еще и маленькая ссадина.

– Похоже, сам себе заехал по физиономии во сне, – объясняет Тэй, осторожно прикасается к переносице кончиком пальца и морщится от боли.

Смотрю на него, сдвинув брови:

– Ты с кем говорил только что? С Дэнни?

– Ни с кем.

– Тэй, я слышала. Почему ты его послал?

– Ведет себя по-свински. Говорит, я должен больше помогать в клубе. Считает, что мне нельзя столько времени с тобой проводить.

– Ну и что? Я думала, ты не обязан ему подчиняться.

Тэй подтягивает колени к груди и тут же снова распрямляет ноги. Похоже, никак не может успокоиться, потому и не сядет поудобнее.

– Он говорит, что ты… что ты слишком ранима.

И тут я понимаю, что Дэнни рассказал Тэю про Эдди. Не стоило мне злить его, не стоило махать ему рукой то и дело. Очень может быть, что на днях он видел, как я плакала.

– Он рассказал тебе про Эдди, да?

Минуту Тэй молча курит. В первый момент мне становится страшно, и я думаю, что Дэнни был прав: Тэю просто все равно. Но, может быть, он не услышал моего вопроса?

– Тэй?

Он поворачивается ко мне, кладет сигарету на пол и прижимается лбом к моему лбу. Потом отстраняется и берет сигарету.

– Я знаю про Эдди, – говорит он. – И мне очень жаль. Почему ты не рассказала мне о нем?

Он не смотрит на меня с сожалением, качая головой. В его взгляде я читаю только разочарование, обиду на то, что я не рассказала ему обо всем сама. И еще что-то. Кажется, восхищение.

– Я даже представить не могу, каково тебе, – говорит Тэй. – Но ты знай: если хочешь, можешь говорить об этом. Наверное, не хочешь, иначе бы сказала.

Я так рада тому, что он не убегает от меня. Целую его в губы, и мне приходится сдерживать себя, не то я его просто съем. Да и он, похоже, изголодался по мне. А потом, когда поцелуи уносят весь мой страх и когда я чувствую, что Эдди смутило мое поведение, я рассказываю Тэю все. Про тот день, когда исчез Эдди, про полицейское расследование, про вспышки воспоминаний, случающиеся со мной. Все время, пока я говорю, Тэй крепко обнимает меня. Я не вижу его лица, но знаю, что он слушает меня, потому что слышу его легкое дыхание и чувствую, как он ласково гладит мои волосы. Раньше я никому не рассказывала эту историю. Все, с кем я знакома, либо уже всё знают, либо не надо им этого знать. Я рассказываю Тэю и о том, как распадается наша семья, о том, что Диллон почти ничего не ест, о его страшных снах.

– Он просыпается ночью и вопит: «Отпусти его!» И во всем этом виновата я.

Тэй сжимает мою руку:

– Ты ни в чем не виновата, Эл.

Я отстраняюсь и смотрю на него. Его глаза блестят, он торопливо утирает слезы.

Я готова рассказать ему свою самую большую тайну.

– Нет, это я виновата, – говорю я. – Я должна была держать Эдди за руку все время, пока мы были в воде. Я не должна была отпускать его руку, а я отпустила.

– Не вини себя. – Тэй хватает меня за плечи. – Ты ни при чем. Ты была совсем маленькая. А вода у здешних берегов так непредсказуема. Подхватит водоворот или сильное течение – и невозможно ни за что ухватиться. Поверь мне, я знаю.

Он протягивает мне новую сигарету и говорит, что хотел бы больше узнать про Эдди. Мы сидим и курим, и я рассказываю ему разные истории про брата. Когда я рассказываю про то, как Эдди вцепился в собачий поводок, Тэй смеется.

– А что с ним было не так? – спрашивает Тэй, когда я беру перерыв в рассказывании историй.

Я едва заметно вздрагиваю от этого вопроса, но тут же понимаю, что вопрос нормальный, нет в нем ничего особенного.

– Было кое-что. На самом деле что именно – этого мы не знаем. Мама нам так и не сказала. Врачи говорили то одно, то другое, но, похоже, все было вызвано тем, что, когда он рождался, ему не хватило кислорода.