Одна безумная ночь - Барбара Доусон Смит Страница 29

Сердце Шарлотты наполнилось состраданием. Если Паркинсон был невиновен, то очень тяжело переживал смерть этих людей. А если он виноват? Если виноват, то обладает удивительной изворотливостью.

В свете факелов она видела профиль Брэнда – тот взирал на Паркинсона без всякого сочувствия.

– Как это удачно, что мы сейчас стоим на сцене, – съязвил граф. – Ты блестяще сыграл свою роль.

Паркинсон поднял голову:

– Сыграл роль? Господи, о чем ты толкуешь?

– Ты прекрасно знал этих людей, – продолжал Брэнд. – Знал их привычки и слабости. А теперь ты взял на себя миссию истребить всех членов Лиги. Всех до последнего.

– Истребить?! – взвизгнул Паркинсон. На его лице отразился неподдельный ужас. – Уж не хочешь ли ты сказать... что кто-то убил Уоллиса и других?

– Браво! Удивление удается тебе не хуже, чем горе. Священник вскочил на ноги и, потрясая перед носом Брэнда кулаками, закричал:

– Как ты смеешь бросать мне такие обвинения?!

Граф рассмеялся:

– Вижу, и негодование ты прекрасно освоил.

– Как ты смеешь?! Будь ты проклят! – кричал Паркинсон. Потом вдруг проговорил: – Если смерть Уоллиса – результат злого умысла, то сообщи подробности.

– Дай мне свою Библию, – неожиданно сказал Брэнд.

Паркинсон посмотрел на него с подозрением, но Библию протянул:

– Вот, возьми, если тебе действительно нужна эта книга. Думаю, тебе давно уже следовало бы ее почитать. И обрати особое внимание на Откровения.

– Спасибо за совет, но мне нужно только это. – Брэнд вытащил из Библии несколько листков.

– Так это же моя проповедь! – воскликнул Паркинсон. Он попытался выхватить из рук Брэнда свое творение. – Я потратил на нее долгие часы.

Брэнд сложил листки и сунул их во внутренний карман сюртука.

– Я на время оставлю их себе. Хочу сравнить их с почерком записки, полученной Троубриджем перед смертью.

– Троубридж получил записку?

– Да. В ней было написано: «Ты следующий».

– Если ты намекаешь, что я...

– Ты правильно меня понял. – Граф вернул Библию Паркинсону. – Между прочим, тебе не помешает повторить десять заповедей, особенно пятую – «Не убий».

Паркинсон сжал книгу в руках.

– С меня хватит твоих чудовищных обвинений. Немедленно убирайся отсюда. И забери свою вавилонскую блудницу.

– Ее? – Брэнд кивнул в сторону Шарлотты. – Она не из Вавилона, а из Йорка.

Шарлотта наконец-то вышла из тени кулис и, приблизившись к мужчинам, проговорила:

– Надо прояснить ситуацию. Я вовсе не любовница графа. Я приехала сюда, чтобы задать вам, преподобный, несколько вопросов. Скажите, Томас Рапсом и Клиффорд Бон тоже были членами Лиги?

Этот вопрос застал Паркинсона врасплох.

– Да, но... Господи всемилостивый, неужели и они убиты?

– Нет, они пока что в полном здравии, – вмешался Брэнд. Стиснув руку Шарлотты, он потащил ее к ступенькам у края сцены. – А вот тебе в ближайшем будущем следует ожидать неприятностей, – прошептал он ей на ухо.

– Ты сказал, что она глупа, – проворчал Паркинсон. – Но мне так не показалось.

– Она слишком много говорит, – отозвался Брэнд. – Забудь о ней, она все равно завтра уезжает из Лондона. Отправляется к своим родителям, то ли в Китай, то ли в Индию. К счастью, мы ее больше не увидим.

Спустившись со сцены, граф смерил Шарлотту негодующим взглядом. Она ответила ему тем же, хотя прекрасно знала: он солгал лишь для того, чтобы скрыть от предполагаемого убийцы ее имя.

Оглянувшись, Шарлотта увидела, что Паркинсон по-прежнему стоял на сцене. Тени, отбрасываемые горящими факелами, придавали ему сходство с карающим ангелом.

– Попомни мое слово, Фейвершем! – крикнул священник. – Пока жив, есть место надежде! Покайся в грехах – или будешь обречен на вечное проклятие!

Брэнд усадил Шарлотту в свой экипаж и, пренебрегая условностями, сел с ней рядом. Как только карета тронулась с места, она, оправив юбки, проговорила:

– Будь любезен, отодвинься на свою сторону.

Брэнд покачал головой:

– Ни за что. С этого момента можешь считать меня своим охранником.

– Ты мне не опекун, не муж, не родственник. И уж конечно, не любовник. У тебя нет на меня никаких прав.

Брэнд тяжко вздохнул. «Может, поцеловать ее, чтобы стала покорной?» – промелькнуло у него. Но он сдержался и сказал:

– Если понадобится, я свяжу тебя и заткну рот кляпом. Пойми, ты не должна была уходить с приема. Люди начнут болтать лишнее, когда обнаружат, что мы оба отсутствуем.

– Я сказала леди Поумрой, что у меня разболелась голова и ты отвезешь меня домой.

Брэнд рассмеялся:

– И ты полагаешь, она поверила? Проклятие, Шер! Ты совершенно ничего не понимаешь! И тебе не следовало заговаривать с Паркинсоном. Не исключено, что он убийца.

– Не беспокойся, я способна о себе позаботиться.

– И не исключено, что он сумеет тебя разыскать, если захочет, – продолжал Брэнд.

При этой мысли граф похолодел. Он до сих пор не мог без содрогания вспоминать, как отважно Шарлотта вступила на освещенную сцену. Подобного мужества он не наблюдал у других женщин.

Вот идиотка!

– Я не назвала ему своего имени. К тому же ты сам во всем виноват. Поскольку ты отказывался говорить правду о Боне и Рансоме, мне пришлось самой докапываться до истины.

Она еще имела дерзость его обвинять!

– Ты очень рискуешь, – процедил Брэнд сквозь зубы. – Если Паркинсон – убийца, он может теперь начать охоту и на тебя.

– Он не представляет для меня опасности, – возразила Шарлотта. – Благодаря тебе он думает, что я... шлюха из Йорка.

Брэнд пожал плечами и пробормотал:

– Неужели мои слова показались тебе оскорбительными, Шер? Неужели ты оскорбилась из-за того, что я назвал тебя своей любовницей?

– Ты еще спрашиваешь? Думаю, ты прекрасно знал, что это выведет меня из себя. Поэтому ты так и сказал.

– Это было самое логичное объяснение твоего присутствия.

Она пристально посмотрела на него, и он вдруг подумал: «А что, если овладеть ею прямо здесь, в экипаже? Что, если задрать юбки и...»

– Нет в этом никакой логики, Брэнд. И вообще, ты слишком... Ты ужасно скучный, вернее – предсказуемый.

Он уставился на нее в изумлении. Его обвиняли во многих грехах, но «скучным» и «предсказуемым» никто никогда не называл.