Спаси себя - Мона Кастен Страница 3

3. Вечером к нам заявилась Лидия Бофорт, и Руби исчезла вместе с ней.

4. После этого все изменилось: Руби забилась в свою комнату и перестала разговаривать.

5. Почему???

О’кей. Возможно, список Руби оказался бы немного более структурированным, но тем не менее мне удалось составить логическую цепочку и понять: что бы то ни было, это случилось в среду.

Но куда они поехали с Лидией?

Я смотрела то на Руби, от которой из-под одеяла выглядывали только волосы, то на телефон. Уверена, она не заметит его отсутствия.

– Если тебе еще что-нибудь понадобится, я рядом, – сказала я, зная, что она все равно не примет мое предложение. Я встала с нарочито громким вздохом, молниеносно схватив телефон. Засунув его в рукав просторного вязаного свитера, я на цыпочках выкралась из комнаты и пошла к себе.

Тихонько закрыв за собой дверь, я выдохнула – и мне тут же стало совестно. Я посмотрела на стену, как будто Руби могла меня здесь увидеть из своей кровати. Возможно, она перестанет со мной разговаривать, когда обнаружит, что я так бесцеремонно вторглась в ее личное пространство. Но в то же время это моя прямая сестринская обязанность – помочь ей. Разве нет?

Я подошла к письменному столу, опустилась на скрипучий стул и вынула из рукава телефон. Сестра тщательно скрывает все, что происходит с ней в школе, но я, разумеется, знаю, с какими людьми ей приходится сталкиваться в Макстон-холле: парни и девушки, чьи родители аристократы, артисты, политики или предприниматели, имеющие такое большое влияние, что нередко упоминаются в новостях. Я долгое время подписана в Инстаграме на некоторых одноклассников Руби и знаю, какие слухи о ней ходят. Мне становится тошно от одной мысли, что эти люди могли сделать с Руби.

Я разблокировала телефон и открыла список вызовов. Ей звонила не только Лин, но и еще один неизвестный номер. Недолго думая, я набрала Лин – все-таки она единственная из сомнительной школы Руби, с кем я знакома лично. Я осторожно поднесла телефон к уху. После первого гудка Лин сразу ответила.

– Руби, – услышала я запыхавшуюся Лин. – Наконец-то. Как ты?

– Лин, это я, Эмбер, – прервала я ее, не дав продолжить.

– Эмбер? Что…

– Руби чувствует себя не очень хорошо.

Лин на секунду затихла, а затем медленно произнесла:

– Неудивительно, после того что произошло.

– Что произошло? Что, черт возьми, произошло, Лин? Руби не разговаривает со мной, и я очень волнуюсь. Бофорт ее обидел? Если да, то я эту жабу…

– Эмбер, – теперь уже она перебила меня. – О чем ты говоришь?

Я наморщила лоб:

– А ты о чем?

– Я о том, что в среду Руби написала, что они с Джеймсом поладили, а сегодня я узнала, что перед этим в понедельник у него умерла мама.

Руби

Эмбер снова постучалась ко мне.

Если бы у меня были силы, я бы ее прогнала. Я понимаю, что она беспокоится, но сейчас просто не в состоянии собраться для разговоров с кем-то. Даже если это моя сестра.

– Руби, Лин хочет с тобой поговорить.

Нахмурившись, я стянула одеяло с лица и повернулась. Эмбер стояла перед кроватью, протягивая мне телефон. Я прищурилась. Но это же мой телефон. И на экране высвечивалась Лин.

– Ты взяла мой телефон? – вяло спросила я. Внутри назрело было возмущение, но оно исчезло так же быстро, как и возникло. В последнее время организм был как черная дыра, которая поглощала все эмоции еще до того, как они получали возможность излиться наружу.

Ничто меня по-настоящему не трогало, ничто не радовало. Даже просто поднявшись с кровати, я уставала так, будто пробежала марафон, а вниз я не спускалась три дня. С тех пор как я поступила в Макстон-холл, я не пропустила ни одного урока, а теперь для меня была невыносима одна лишь мысль о том, чтобы принять душ, одеться и провести среди других людей от шести до десяти часов. Не говоря уже о том, что я не смогу видеть Джеймса. Возможно, при виде него я упаду в обморок, как увядший цветок. Или разрыдаюсь.

– Скажи ей, что я перезвоню, – пролепетала я. Голос у меня был осипший, последние несколько дней я почти не разговаривала.

Эмбер не сдвинулась с места.

– Но ты должна поговорить с ней сейчас.

– Но я не хочу разговаривать сейчас. – Единственное, чего бы я хотела, это немного времени, чтобы набраться сил встать на ноги. Трех дней недостаточно, чтобы выдержать Лин с ее вопросами. В среду я написала ей короткое сообщение. Она не знает, что именно произошло между мной и Джеймсом в Оксфорде, и у меня нет желания об этом рассказывать. Или о том, что произошло после. Я бы с радостью забыла всю последнюю неделю и вела себя так, будто все нормально. К сожалению, это невозможно, пока мне не удастся хотя бы встать с кровати.

– Пожалуйста, Руби, – сказала Эмбер, настойчиво глядя на меня. – Я не знаю, отчего ты такая грустная и почему не хочешь поговорить об этом со мной, но… Лин кое-что рассказала. И я думаю, вам и правда стоит поговорить.

Я мрачно уставилась на Эмбер, но, увидев на ее лице решимость, поняла, что мне с ней не справиться. Она не уйдет, пока я не поговорю с Лин. В некоторых вещах мы слишком похожи, упрямство определенно одна из таких вещей.

Я смиренно протянула руку и взяла телефон.

– Лин?

– Руби, милая, нам нужно поговорить.

По ее голосу я поняла, что она знает.

Она знает, что сделал Джеймс.

Она знает, что он собственноручно вырвал мое сердце, чтобы бросить его на землю и растоптать.

А если об этом знает Лин, значит, знает и вся школа.

– Я не хочу говорить о Джеймсе, – прохрипела я. – Больше никогда не хочу о нем говорить, о’кей?

Лин на мгновение смолкла. Затем сделала глубокий вдох:

– Эмбер рассказала, что в среду вечером ты уехала из дома с Лидией.

Я молчала, водя рукой по краешку одеяла.

– От нее ты узнала всё? – добавила она.

Я выдавила из себя беззвучный смешок:

– Узнала что? Что он скотина?

Лин вздохнула:

– И Лидия ничего тебе не рассказала?

– А что она должна была рассказать? – настороженно спросила я.

– Руби… Ты видела мое недавнее сообщение?

Лин говорила так осторожно, что мне вдруг стало жарко и холодно – одновременно. Я сухо сглотнула:

– Нет… Я со среды не заглядывала в телефон.

Лин сделала глубокий вдох:

– Тогда ты и правда еще не знаешь.

– Чего я еще не знаю? – нервы начали сдавать.