Птичка - Арина Теплова Страница 3

И сейчас опал как будто чувствовал, что Дмитрий умирает, и теперь видимо не мог защитить его, ибо стал темнеть. Дмитрий осознавал, что надо как то подняться вновь на утес. Ибо там шанс, что его найдут, был гораздо больше. Но сил не было. Он вновь сосредоточился и, собрав силы, попытался встать. Ему удалось лишь приподняться на локтях.

Ему вдруг показалась, что он слышит мелодичный напев. Скарятин напряг слух и потряс гудящей головой. Так и есть, где то рядом пела женщина. Он медленно повернулся и чуть выполз из зарослей, ближе к воде, на звук приятного голоса. У края соседней скалы он увидел силуэт женщины в длинном простом платье, которая шла по берегу. Поняв, что это его последняя надежда на спасение, Скарятин стиснув зубы, из последних сил пополз в ее сторону ближе к воде.

Каждое движение отдавало дикой болью в его ранах, но Дмитрий с яростным оскалом на губах полз еще и еще, не спуская напряженного взгляда с фигуры женщины, что шла по берегу в его направлении. Почти теряя сознание, он опирался на здоровую руку, перемещая ее вперед, и подтягивал свое тело…

“ Я хочу быть последней женщиной, окончательной, заключительной, не уболтанной, а обвенчанной, ясным светом твоей обители…”

Виктория Савицкая

Россия, Кронштадт, 1827 год, Июнь 2, вечер

Когда Скарятин пришел в себя, и открыл глаза, он увидел над собой прелестное лицо девушки. Она склонилась над ним, внимательно глядя на него огромными бархатными глазами, цвета темного ореха. Тонкие миловидные черты ее овального лица, чувственные губы, алые щечки, мягкий взгляд с поволокой, светлые косы показались Дмитрию невозможно прекрасными, чтобы принадлежать обычной женщине.

– Ангел… – прошептал он, внимательно глядя на незнакомку, которая неотрывно смотрела на него. Он так и лежал на земле. Скарятин попытался приподняться, и тут же к нему вернулась его боль. Он глухо застонал, сжав челюсти от напряжения. Не спуская взора с лица девушки в белом платье, он произнес. – Помогите мне…

Молодой мужчина вновь потерял сознание, и безжизненно упал на песок. Глаша охнула, подумав, что он возможно умер. Она порывисто склонилась над ним ниже, прислушиваясь к его сердцу. Тяжелое болезненное дыхание со свистом вырывалось сквозь его приоткрытый рот, и это немного успокоило ее. Бросив заинтересованный взгляд на его большое неподвижное тело в темном военно-морском мундире, она начала более тщательно рассматривать его. Камзол на его груди был весь в крови, так же как и правая нога. Рассеченный висок, и болезненный оскал его губ говорили о том, что он сильно ранен.

Его лицо красивое, мужественное, волевое, с твердыми высокими скулами, гордыми крыльями носа, притягательными полными губами, обрамленное черными волнистыми волосами заставило ее задрожать всем телом. Девушка ощущала, как ее сердце отчего-то бешено стучит, а в горле пересохло. Ей безумно захотелось помочь этому незнакомцу, которого она нашла на берегу несколькими минутами ранее.

Более не мешкая, Глаша быстро поднялась на ноги и, высоко подняв юбки, дабы они не мешали, бегом устремилась к узкой тропинке, которая вела наверх на утес. Ловко взобравшись по неровной дороге на вершину утеса, девушка побежала дальше по направлению к первым небольшим избам, стоящим на окраине городка. Менее чем через четверть часа она оказалась на одной из центральных улиц города, у деревянного двухэтажного дома. Влетев в отчий дом, и проигнорировав вопрос старой тетки Матрены, Глаша влетела в убогую гостиную, с зелеными выцветшими шторами.

Ее старый отец, сидел у камина, грея руки. Было видно, что он только что вернулся из лавки, где пробыл весь день, и теперь устало откинувшись на стуле, курил трубку.

– Отец, мы должны помочь ему! – воскликнула девушка, прямо с порога. Михаил Емельянович, хмуро посмотрел на дочь.

– Чего голосишь сорока? – проворчал он, не понимая, отчего дочь Аглая так возбуждена.

– Он ранен, и может умереть! Его надо забрать к нам, и доктора позвать! – на одном дыхании произнесла девушка, останавливаясь напротив отца.

– Да кто он-то? – уже недовольно спросил Кавелин.

– Офицер! Я нашла его там, на берегу, – выпалила девушка, заламывая руки. – Скорее прошу Вас. Надо телегу запрячь!

– Опять что ли шаталась невесть где? – пробубнил отец. – Я тебе уже говорил Аглая, чтобы ты дома сидела, да Матрене помогала по хозяйству, А ты опять?

– Отец, Вы не понимаете, он ведь умрет! – воскликнула Глаша.

– И что ж? Мне какое до этого дело? Я устал, и хочу спокойно потрапезничать и отдохнуть, – он вновь отвернулся девушки, и откинулся на стул.

Глаша стояла, нервно перебирая в голове доводы, которые могли бы заставить ее отца помочь раненому. И тут ее осенило.

– У него есть ценные вещи, и мундир из дорогой ткани. Наверняка он дворянин. Отец, Вам же нужны деньги. Я думаю, что он бы щедро расплатился с Вами, если мы поможем ему, – выпалила девушка. Кавелин вновь обернул на дочь взгляд и прищурился.

– Говоришь, выглядит как дворянин? – спросил он недоверчиво.

–Да, да, – закивала Аглая. Михаил Емельянович долго внимательно смотрел на дочь и лишь спустя минуту прокричал:

– Ванька! – Появился троюродный племянник Кавелина. Высокий угловатый парень с рыжими волосами. – Запрягай телегу. Поедешь с Глашкой к морю. Там офицер, раненый. Она покажет тебе. Привезешь его к нам. Да Матрене вели, чтобы пока за доктором сбегала.

– Спасибо отец! – воскликнула Глаша и, почти неучтиво подталкивая Ваньку к выходу, исчезла с ним из гостиной.

Отец Глаши был купцом третьей гильдии. Он держал скобяную лавку в соседнем доме, и все дни напролет проводил именно там. У Кавелина не было сыновей, лишь две дочери, Наталья и Аглая. Покойная жена Кавелина, Алина Сергеевна происходила из семьи бедных разорившихся дворян. Только из-за нужды, выйдя замуж за Михаила Емельяновича, Алина Сергеевна, мать Глаши, терпела много несправедливости от мужа. Матушка Глаши была красива, утонченна, хорошо воспитана и в девичестве даже бывала в высшем обществе. Однако Кавелин, будучи приземленным и недалеким, не мог по достоинству оценить Алину. Явно воспользовавшись ситуацией, когда отец Алины оказался в долговой яме, он склонил ее к браку. Да Михаил Емельянович любил Алину, и первое время даже боялся прикоснуться к красавице жене, которая была слишком хороша для него. Однако вскоре он стал требовать от нее ответного чувства. Но Алина Сергеевна не могла полюбить простого невзрачного купца-торговца. Кавелин злился, постоянно пребывая не в духе, ибо Алина Сергеевна оставалась холодна к нему. Когда родились их девочки, Наталья и Аглая, названные изысканными дворянскими именами по просьбе Алины Сергеевны, Кавелин вновь негодовал. Он хотел сыновей, и дочери ему были ни к чему. Ибо его дело, скобяная лавка должна была быть передана сыну. К тому же доктор сказал, что Алина Сергеевна не сможет больше родить, и Кавелин окончательно возненавидел жену.