Спаси меня от холода ночи - Кира Мон Страница 3

– Вот если бы ты сказала, что в свободное время ремонтируешь мотоциклы… – проговорил он, хватая с тарелки второй кусок, – но чтобы печь…

С тех пор я регулярно беру с собой что-нибудь собственного приготовления. Не только ради того, чтобы утереть нос Дину с его предрассудками, но и потому, что одной несколько дней подряд есть пирог не особенно-то и весело. Раньше моя стряпня уничтожалась очень быстро. Сестра Пиппа, мама, друзья, даже отец иногда съедал кусочек, если начинка была, например, фруктовой. А уж шоколадные бисквиты, как правило, не доживали и до заката.

В Каслданнсе же, наоборот, пришлось умерить свою страсть к выпечке, поскольку нет никакого желания постоянно выбрасывать в мусорку засохшие остатки.

Я отряхиваю ладони от крошек и снова накрываю пирог салфеткой.

Узенький, как в кафе, столик с отслаивающейся белой краской идеально вписался на кухню. Будь он шире еще хоть на пять сантиметров, дверца духовки вообще не открывалась бы. Некоторые люди, говоря, что у них маленькая кухня, подразумевают под этим, что она уютная. Моя точно маленькая. И уютная, по крайней мере на мой взгляд. Окно рядом с посудным шкафом выходит на задний двор, а перед ним я расставила цветные горшочки с травами: базилик, мята, тимьян, душица и розмарин.

Ванная тоже крохотная, но, к сожалению, ни о каком уюте здесь речи не идет. Помещение, куда помещаются только унитаз, душевая кабинка и раковина (настолько мелкая, что нельзя включить кран на полную мощность, иначе вода потечет на пол), не дает ни одного повода назвать себя уютным. Я рада уже тому, что сюда влезла зубная щетка.

Первые пару недель по ночам я всегда принимала душ независимо от того, насколько поздно возвращалась домой. Но через какое-то время оказалось, что достаточно просто по-быстрому умыться. В половине третьего меня хватает только на то, чтобы как можно скорее упасть в постель.

Моя спальня расположена напротив кухни и слева от прихожей, где едва ли можно развернуть полотенце на всю длину. Это самая красивая комната, в которой мне когда-либо доводилось жить. За прошедший год я так много времени потратила на то, чтобы ее обустроить, что теперь меня переполняет счастье, стоит просто на нее взглянуть.

Днем широкая кровать прячется под светло-серым стеганым одеялом с белым кружевным орнаментом и массой набросанных сверху подушек разных цветов и размеров. Перед ней, на деревянном полу того же оттенка темного лесного меда, что и полы в пабе, лежит самый теплый и пушистый ковер, какой мне только удалось найти. А еще я вставила в рамки и развесила на стенах большую часть рисунков Пиппы, которые она присылала мне в последние месяцы. Сестра изображает на бумаге птиц, лошадей, эльфов и все, что только приходит ей в голову. На ее месте после школы я бы получила образование в сфере искусства, настолько она в этом хороша.

Возле платяного шкафа как раз хватило места для узкого книжного стеллажа. Все мои книги никогда бы в него не влезли, но на полках стоят только те, что я купила в этом году. Остальные в Талламоре. Может быть, отец и их уже выбросил. Мою старую комнату он уже переделал и хранит в ней коллекцию пластинок и музыкальных инструментов. Входить туда запрещено всем, кроме него. Что сталось с моими вещами, Пиппа не знает.

Но, честно говоря, мне и самой наплевать, что с ними стало. В ту ночь я побросала в свою спортивную сумку только самое необходимое: ноутбук с зарядным устройством, мобильник, одежду, чтобы хватило на ближайшие несколько дней, и Вули. Вули – это потрепанный плюшевый слоник. От времени ткань совсем истончилась, уже два раза мне приходилось заново пришивать ему хобот, а хвост потерялся еще пару лет назад. Я даже не помню, откуда у меня появилась эта игрушка. Наверное, его когда-то купила мне мама. Просто-напросто Вули был всегда. Он должен лежать у меня на кровати, и точка.

Привет, меня зовут Сиенна, четыре недели назад мне исполнилось двадцать, и я сплю с плюшевым слоном. И что тут такого?

Ныряю в пижаму и задергиваю шторы на единственном в комнате окне. К счастью, оно выходит на море. Стоя в футболке и удобных спортивных штанах, я приоткрываю форточку на проветривание, бегу в кровать и натягиваю одеяло до подбородка.

Хоть меня и накрывает свинцовая усталость, сразу уснуть не получается. Слышу снаружи шум прибоя и закрываю глаза.

Мама раз за разом уверяет меня, что все хорошо, но от Пиппы я знаю правду. Иногда моя младшая сестра плачет, рассказывая о том, что у них творится.

А я сейчас очень далеко, слишком далеко, чтобы ее защитить.

Море накатывает на скалы и песок у берега, и комнату наполняет постоянно повторяющийся звук разбивающихся волн.

Честно говоря, я хотела повременить. Подождать, пока Пиппа станет достаточно взрослой, чтобы уйти вместе со мной. А потом все произошло так внезапно… Я часто думаю, существовал ли иной путь. Могла ли я остаться. Ответ никогда не меняется.

И теперь Пиппа одна. Одна со слабой матерью и монстром.

Возможно, у меня бы получилось выдержать это еще какое-то время. Я просто обязана была потерпеть. Пиппа очень отличается от меня. Хоть в свои шестнадцать сестра переросла меня на несколько сантиметров, она до сих пор такая… мягкая. Ребенок. Учитывая, что я в четырнадцать лет испробовала большую часть того, что родители обычно запрещают своим детям, у Пиппы до сих пор и парня-то нет. Она кажется по-настоящему беспомощной. И почему-то моложе, чем есть на самом деле, как будто хочет остаться в детстве, чтобы избежать реальности.

Однако сейчас, когда меня там больше нет и никто уже не стоит между ней и мужчиной, из-за которого мы вообще появились на свет, сестра постепенно меняется. Ничего другого ей не остается.

Перевернувшись на бок, я открываю глаза и сквозь темноту смотрю на окно, перед которым чуть покачивается занавеска.

Шум моря. Снова, снова и снова, он никогда не прекращается. Мои веки медленно тяжелеют.

Я бросила Пиппу в беде.

Я прекрасно научилась ненавидеть, в том числе и саму себя.

Примерно неделю спустя Дин одной-единственной фразой полностью выбивает меня из моей так старательно поддерживаемой упорядоченной действительности.

– Я переезжаю к Аланне в Килкенни.

– Что? – В этот момент я проверяю содержимое холодильника в «Брейди» и невольно стискиваю его ручку. Пальцы внезапно начинают дрожать, поэтому я закрываю дверцу. Дин уезжает в Килкенни? Вот так запросто? Он не может так поступить!

– И когда?

– Первого июня.

– Так скоро? – Черт. Это ведь меньше чем через четыре недели. К первому потрясению, что с отъездом Дина я потеряю единственного друга в Каслданнсе, примешивается еще и тревога. – А что будет с «Брейди»? Ты собираешься продать паб?

– Нет, пока нет. – Дин, облокотившись на барную стойку, чуть наклоняется ко мне, в его голосе слышатся успокаивающие нотки. – Первое время пабом будет управлять один из моих друзей, его зовут Нилл. Он приедет в конце мая и поселится у Айрин, пока я не освобожу свою квартиру. Мы с Аланной хотим сначала посмотреть, как все пойдет. Совместная жизнь – это же такая штука… – Этими словами он словно пытается уговорить самого себя, но потом снова обращается ко мне: – Я планирую переделать в Килкенни один старый сарай – бар, в который, похоже, даже пьяницы больше не забредают. Полагаю, они просто играют неправильную музыку.