Игры на раздевание - Виктория Мальцева Страница 3

Парень небрежно бросает рюкзак прямо на асфальт и, обняв себя руками, ждёт. Так же как и я. Так же, как и я, старается не смотреть в мою сторону.

- А Вы тоже… обратно? – вдруг спрашивает.

- Да.

- Зачитались?

Вот же наглец! Бесстыжий!

- Не Ваше дело, - говорю, не поворачивая головы.

- Зря Вы так… реагируете. Что естественно, то...

- А что естественно? – тут уже я поворачиваюсь к нему всем телом.

Он что? Начнёт мне сейчас толковать про посохи с жемчужинами? Или про огнедышащие пещеры? Или как там было?

- Ваш интерес к…

- Нет у меня никакого интереса! Это вообще не моя книга! Это подруга дала! Попросила… прочитать, -  кажется, я загнала себя в логический тупик.

Он пожимает плечами, продолжает глумиться  взглядом:

- Я не имею ничего против.

Вот именно! Ещё бы он был против!

Но акцент… я не перестаю жадно ловить интонации в голосе незнакомца, невзирая на стыд, возмущение, раздражение. Автобус прибывает очень скоро, я бегу в самый конец - только бы подальше от моего нравственного позора, и парень, Слава Богу, догадывается остаться в среднем секторе в ущерб себе - стоя, хотя рядом со мной есть свободные места.

Странно,  но я огорчена, и досадую на двусмысленность собственных желаний:  всю поездку не прекращаю искать и находить глазами самую высокую фигуру в салоне. И она на месте, небрежно сложив руки на поручне, за который нормальные люди обычно держатся, чтобы не упасть. За всё время пути он ни разу не посмотрит в мою сторону, а я немо, глухо, прячась от самой себя, буду уговаривать Вселенную, чтобы высокий парень проехал хотя бы ещё одну остановку вместе со мной…

Наши дни. 6/06/ 2019

IAMX - Screams

Вначале прихожу в себя. У меня снова был приступ, но сейчас мне плевать.

Потом бегу.

Долго бегу. Пока не приходит понимание, что направление не задано, коллапсирующий мозг не выдал команды. Я даже не знаю, что это за улица, что за дома вокруг и люди... все чужие. Чужие люди повсюду.

С возвращением первых проблесков сознания пальцы набирают службы такси: милые леди, одна за другой приносят тысячи канадских извинений за отсутствие свободных машин в моей зоне.

-  Мне нужно в больницу! - рыдаю в трубку.

- Извините, мэм, звоните в имёрдженси!

Меня не покидает чувство нереальности происходящего:

- Я ненавижу вас, - говорю ей, а самой страшно от внезапного спокойствия в голосе. – Ненавижу всех, всё, этот мир презираю и себя…тоже. Больше всего – себя.

Но мозг работает. Хоть и лихорадочно, однако пытается соображать, потому что душе́ необходимо быть в одном единственном чётко определённом месте, а душа – в теле. И тут я вспоминаю… что у меня есть машина. Да, я же теперь сама вожу. Где-то здесь, неподалёку, на гостевой парковке шестиэтажного дома с цветными магнолиями во дворе должна быть моя белая BMW.

Сморю на трясущиеся пальцы, линии на потных ладонях, кладу их на руль: я в сознании и почти в норме, но в таком состоянии за руль нельзя.

- Соберись, - приказываю себе вслух. – Хотя бы раз в жизни соберись! Один раз сделай хоть что-нибудь правильно!

А руки всё трясутся. Ловлю собственный взгляд в отражении зеркала заднего вида. Какие же у меня глаза… карие. Какие они, к чёрту, бархатные? Дьявольские. Больные. Цвета помешательства.

- Что смотришь? – спрашиваю.- Теперь только поняла? Теперь только, да? Когда всё, абсолютно всё перестало иметь смысл?

Зубы стучат. Ног не чувствую - чёртова Арктика. И лететь никуда не нужно.

Внезапно слышу негромкий стук по стеклу и тень, но моё тело даже не вздрагивает, а подскакивает, как резиновый мяч…

Семнадцать лет назад. Июль

The Verve - Bitter Sweet Symphony

 В день нашего бракосочетания я не могла оторвать от Кая глаз. Мне казалось, мои совсем не цепкие руки умудрились отхватить у судьбы самый большущий кусок счастья, и я заглотила его, не жуя, чтобы не отняли. Он весь, целиком, до самой последней крошки был во мне и распирал вечным, как я тогда была уверена, сиянием моего чувства.

- Твой будущий муж – очень хитрый и расчётливый человек, Виктория, - сказала мама, зашнуровывая на моей спине дорогое кремовое платье. – Но надёжный. Лучшие браки получаются именно с такими, как он – умными, уравновешенными, сбалансированными. В этом возрасте у парней ещё дури  хоть отбавляй, а у него трезвый, оценивающий взгляд на всё, без исключения – как у глубоко зрелого человека. С таких мужчин начинаются кланы…

- Ты-то откуда знаешь, Боже мой! – звенела я смехом, сияла улыбками.

- Опыт, дочь. Бесценный, наслоившийся за годы опыт. И твой отец был таким же. Если бы не умер, достиг бы очень многого, очень… А у вас вся жизнь впереди. Пусть она будет долгой!

Мы познакомились… Чёрт возьми, я даже не могу сказать, когда именно. Это была череда встреч, где ни один из нас не знакомился с другим, но в определённой точке этого «незнакомства» мы уже прочно и безоговорочно друг друга знали.

Однажды вечером, вскоре после конфуза в автобусе, Адити заявилась со свидания немного нетрезвой, но безобразно воодушевлённой:

- Я нашла тебе работу.

- Мне? Серьёзно?

- Ага. В клинике, оказывающей деликатные медицинские услуги. А если говорить по-простому, то в венерологическом кабинете.

- Да ладно!

- Не крути носом! Первая работа, она, как и первая машина, должна быть такой!

- Какой?

- Непрезентабельной.

- А сама чего не идёшь?

- Это не вписывается в мою жизненную философию. А вот в твой долгосрочный план - вполне.

Работа оказалась несложной: запись пациентов, документооборот, ответы на телефонные звонки. Зелёную медформу я носила гордо, но к практической стороне оказываемых медицинских услуг даже не прикасалась: для этого у нас имелся целый комплект дипломированных врачей и их ассистентов. Обнадёживающей частью моего трудоустройства являлось обещание администратора со временем повысить меня до ассистента. Но мне больше нравилось верить в то, что до этого моя карьера всё-таки не доползёт.

Задрав руки кверху, я связываю свою чёрную длинную гриву в хвост, как вдруг колокольчики у входа вздрагивают, и в приёмную входит мужчина.

ОН.

И что мне сразу не понравилось, так это то, что я мгновенно его узнаю.

С едва заметной улыбочкой ОН останавливается у стойки и пялится на меня, ожидая внимания:

- Привет!