Сердце земли - Лус Габас Страница 3

И он постарался ответить как можно естественней:

– То была юношеская любовь. Мы были очень разными. У нас бы ничего не получилось. Но меня это не огорчило. – Когда-то он жалел, что не добился взаимности, но хранил это глубоко в сердце, поскольку это была история из совсем дальнего прошлого и очень личная. – Но есть кое-что еще. Дело не в том, что Алира предпочла другого. Дело в доме, в котором она живет. И в деревне, будь она проклята! Они имеют над ней власть.

Эстэр кивнула:

– Я знаю эту историю. Очень трагично. Тогда у твоей подруги куда больше причин для беспокойства. – Она поцокала языком и иронично добавила: – Все беды от призраков. И самые страшные из них живут у нас внутри.

Как и обещал, Сезар проводил Алиру до выхода из участка. В неловкой тишине они миновали длинный коридор с дверями по обе стороны, из-за которых доносились звонки телефонов и шум принтеров. Алира никогда не задумывалась, на что похож полицейский участок, потому что видела подобное только на страницах ужастиков или в кадрах криминальных сериалов и фильмов, которые она никогда особенно не любила, потому что не могла принять то, что в мире столько преступлений, чтобы породить такое количество криминальных историй.

Женщине казалось, что она пребывает на другом свете – в таком шоке она была. Она ощущала подозрительность, с которой окружающие смотрели на нее, ожидая проколов, невольной лжи, выдающего жеста. Она чувствовала осуждение и непонимание.

– Других вы тоже допрашивали? – наконец осмелилась спросить она.

Сезар неопределенно помотал головой:

– Всех, кто находился в доме в тот день, да. Но мы не всех нашли. И, возможно, мы возобновим допросы. Извини, больше мне нечего сказать.

Алира остановилась и встала перед ним, глядя на него в упор:

– Ты же не думаешь, что это сделала я, правда, Сезар? Ты знаешь меня с детства!

– Ты не единственная в округе, кого я знаю, Али.

Сезар не отвел взгляд, она прочла тревогу в его прищуренных глазах и вздрогнула, словно от боли.

– Лейтенант считает, что у тебя был явный мотив.

У Алиры перехватило дыхание. Ей потребовалась пара секунд, чтобы осознать, что сказал ей друг: что ею двигала ревность.

«Если бы ты знал, Сезар, – подумала она, – ты бы понял меня? Поддержал бы? Принял бы?»

Она могла бы объясниться, но раздумала: не время и не место.

– Я помню, во что она превратилась, Сезар, – произнесла Алира надтреснутым голосом после длительной паузы. – Она была такой липкой! Боже! Некто близкий, не просто тот, чьё имя ты услышал из новостей, расплылся вязким илом. Я никогда этого не забуду! Никто не заслуживает такого жуткого конца. – Она всхлипнула. – Ты ошибаешься: никто из нас этого не делал.

Сезар помедлил пару секунд, прежде чем легонько взять ее под локоть и напомнить, что пора идти. Как бы он хотел, чтобы этого не случалось! Воспоминания о юности лоб в лоб сталкивались с реальностью, и это столкновение рождало боль. Ему непереносимо было видеть страдание на лице подруги, но и обманываться тоже не стоило: интуиция редко подводила Эстэр, ветерана Специальной судебной полицейской службы Гражданской гвардии. Однако даже думать о подобном было для него пыткой, не то что говорить вслух.

– Мы ждем результатов из лаборатории. Единственный совет, который я могу дать: найди хорошего адвоката, Али.

Внимание Сезара привлек громкий шум за входной дверью. Его пробрала дрожь, причем не столько из-за сырости дождливого июня, заполонившей вестибюль, сколько из-за тоски, которая брала взять над ним верх. Пресса наверняка нагородит вокруг столько слухов!.. Он почувствовал тяжесть в животе, но ад Алиры только собирался разверзнуться.

«Ждут подачки, стервятники!» – подумал мужчина. Интересно, сколько из них обернется, когда она выйдет, а сколько продолжит игнорировать? Он пожалел, что не получится лично отвезти Алиру домой: Эстэр с начала расследования ясно дала понять, что он должен держаться в стороне и демонстрировать отстраненность. Это не позволило бы журналистам начать задавать вопросы о связи подозреваемой с офицером Гражданской гвардии. Подошли помощники, которые собирались подвезти женщину. Сезар кивком указал на дверь и присвистнул.

– Надо же, сколько налетело! – заметил он. – А места так мало. Должно быть, новостей не хватает. Мухи всегда слетаются на гнилое мясо. – Прислушавшись к шуму, доносившемуся с улицы, Сезар прошептал на ухо Алире: – Ничего не говори. Не открывай им ни души, ни двери. Будь сильной.

Алира мрачно взглянула на него, словно только сейчас всё вдруг обрело смысл – среди толпы незнакомцев, что приближались к ней, потрясая микрофонами и магнитофонами, с камерами и раздражающе сияющими в сумерках эмиссионными лампами. А что, если она заговорит? Не существует такого устройства, чтобы передать на словах силу эмоций. Поэтому Алира решила молчать и ни с кем не делиться своей тайной. Она была уверена, что ее не поймут и станут критиковать.

Женщина не желала, чтобы что-то затмевало блеск того, что снова наполнило ее жизнью, – доброго, спокойного и нежданного. Мелодия песни, которую постоянно слушал ее младший брат Томас, зазвучала в ее голове, следуя ритму движений близких людей и картинам из ее прошлого. Спустя столетия она вновь открыла свой дом… и сердце женщины смягчилось. Алира не желала, чтобы затихла прозрачная сладостная капель, что несколько недель звучала в сердце, омывала ее естество, превращая осень души в звенящую ручейками весну. Неужто за все это придется заплатить высокую цену?

Единственным объяснением, возникшим в ее измученном мозгу, было то, что стремление изменить свою жизнь наконец-то начало претворяться в реальность.

Принятые ранее решения оказались в корне неверными. Возможно, ей придется всерьез поработать…

О чем она думала все прошедшие годы? Почему поступила так глупо? Если б только она могла вернуть прошлое, отмотать хотя бы пару месяцев назад, или больше… Но может быть, этот узел завязался еще раньше, задолго до ее рождения, и ей было бы не в чем себя упрекнуть. Тогда она видела мир лишь в мрачных тонах, а когда заглядывала в себя, видела вокруг сердца плотный густой туман. Так было и в песне «Rolling Stones» Paint it black.

Алире вдруг захотелось исчезнуть, перестать плыть против течения, но ей следовало чаще говорить о себе, своем прошлом в мельчайших подробностях. Женщина мечтала вернуться домой и перепроверить собственные слова. Она ненавидела говорить о себе: ее учили все хранить в тайне. Она и не предполагала, что нечто подобное могло не делиться с ней, ее друзьями, семьей, домом…

«Na, na, na, na, na, na, na, na, na, na, na, na, na…»

«Пожалуйста, пожалуйста, – молил внутренний голос. – Пусть тьма никогда не вернется!»

Сидя на каменной скамейке, ее любимом месте для размышлений, Алира будто скользила по обветшавшей, пустынной сцене, где долгими вечерами она была единственной молчаливой актрисой, и ее вновь охватила меланхолия. Вскоре нужно было уходить, но она не знала, что делать. На правом берегу реки Алкиларе раскинулась на холмах деревенька с одноименным названием, ныне лежавшая в руинах. С одной стороны, в некотором отдалении, возвышался остов старой готической церкви, возведенной на месте римских развалин, с другой – расположилось поместье Элехия, лениво наблюдавшее за течением лет. Особняк стойко держался в битве со временем, но каждый бой рано или поздно заканчивается. Поколебавшись несколько месяцев, женщина пришла к выводу, что у проблемы есть только одно решение: продать дом, как бы больно ни было и как бы ни противилось этому сердце.