По рукам и ногам - Маша Малиновская Страница 3

Это мой Игорь. Мой Котовский. Бывший когда-то моим Котовский.

– Я не могу.

– Нет.

Мы произносим это одновременно, а Арина начинает непонимающе хлопать глазами, переводя взгляд с Котовского на меня и обратно.

– Она здесь работать не будет.

Сходу пощёчина, как определение его отношения ко мне.

– Игорь Владимирович, ну почему так сразу? – начинает лепетать Князева, а я застываю, во все глаза разглядывая когда-то столь близкого человека. – У Маши есть и опыт работы, и желание. Пожалуйста, мне очень-очень надо, и Маше нужна работа.

Она толкает меня незаметно локтем, а я даже пошевелиться не могу. Игорь скользит по мне взглядом. Не сказать, что сильно заинтересованно, но я вдруг остро ощущаю всю свою несостоятельность. И это дешёвое платье, и блёклые, стянутые в хвост волосы, двухсотрублёвую тушь, простые сетевые духи, которым я так радовалась, когда купила. И он – дизайнерская рубашка, дорогущие часы, лёгкий запах элитного парфюма, что витает в кабинете. Разница между нами настолько бьёт по всем чувствам, что мне хочется уменьшиться, превратиться в точку, исчезнуть. Не такой он меня знал. Не такой полюбил когда-то. Не такая Маша наделала глупостей, отвернувшись от по уши влюблённого в неё парня.

Теперь мы оба другие. Он на верхушке, а я глубоко на дне. Он там, где яркие всполохи элитного клуба и заискивающие перед ним подчинённые, а я там, где нужно прятать от собственной матери бутылку дешёвого самогона и есть вермишель с курицей, купленной по акции, потому что завтра конец срока годности. И это в лучшем случае.

Пропасть, что разверзлась давно, но глубину которой я ощутила, наверное, только сейчас.

– Игорь Владимирович… – снова начинает Арина, но у Котовского звонит телефон.

– Да? – он отворачивается, отвечая на звонок. – Хорошо, Лиля, приеду. Понял. Заеду и всё куплю, список сбрось в смс.

Меня будто заливает холодной водой. Его ждут, он к кому-то торопится. Семья, наверное, возможно, дети. Почему нет? Он успешен, ему уже, наверное, двадцать восемь или двадцать девять. Почему он должен быть один? Почему я так на это реагирую?

– Так, – он оборачивается и снова проходится по мне взглядом, вызывая этим жжение по всему телу. – Ладно. Пусть пока остаётся. Испытательный срок – неделя. Получите форму и приведи её в порядок.

Он обращается к Арине, а меня топит в горечи. Его пренебрежение столь унизительное, что дышать становится трудно.

– Что значит привести меня в порядок? Разве что-то не так, Игорь Владимирович? – имя-отчество получается вытолкнуть через зубы, на что я получаю изумлённый взгляд Князевой.

– Вот как приведёте, тогда и сравнишь, Мария.

Мария.

Я всегда была для него Мари, Машунька, Манюня, моя Мэри, но не Мария. Аж холодно стало.

– Паспорт и другие документы принесёшь утром после смены. Трудовую через неделю, если останешься. Арина, – со мной он закончил и повернулся к Князевой. – Подробно введи её в курс дела. Во всё. Раз уж тебе так нужно, под твою ответственность, но я бы не рисковал. Все её косяки – пятьдесят процентов оплата на тебе. Пропуск тоже получит утром, пока печати на запястье будет достаточно, за ней подойдите к охране, я предупрежу. Всё.

Сказал, как гвозди вбил. Здравствуй, ушат ледяной воды на голову.

Аришка хватает меня за руку и вытаскивает за собой из кабинета Котовского, захлопывает дверь. А я моргнуть не могу.

Молча снова спускаемся в комнату персонала, и там она припирает меня к стене.

– Это что сейчас было, Машка?

– Что?

– Ты и Котовский. Вы знакомы?

Мягко сказано.

– Да.

– И не очень ладите?

– Не знаю. Наверное.

– Что значит, ты не знаешь? – она удивлённо поднимает скульптурные брови, а потом берёт меня за плечи и усаживает в кресло.

– Мы много лет не виделись. А до этого… мы были вместе. Встречались. А потом я его бросила.

– Котовского? Бросила? – глаза Князевой становятся такими круглыми, что мне даже хочется нервно хихикнуть. – Как его можно бросить? За что, Маня? Гулял?

Отрицательно машу головой, закрыв лицо ладонями.

– Любил. А я дура.

Настоящая. Ведь правда любил. Это видно было. А я? Тоже, кажется. Но для меня это была игра. Веселье. Ужасно льстило, что клавишник известной музыкальной группы боготворит меня. Он дарил мне сказку, а чем ответила я? Предательством. Другой жизни захотела попробовать, узнать, как оно. Как раз совпало, что Влад Миксаев, их фронтмен и лидер, распустил группу и укатил в дальние страны с моей подругой после всех передряг, через которые они прошли. Концерты, тусовки прекратились. Игорю хотелось проводить время вдвоём, а я хотела веселиться дальше. А потом случайно у матери на работе встретила Сергея. Он был старше на семнадцать лет, статуснее, занимался бизнесом, ездил на крутых тачках. Мне захотелось из принцессы для музыканта стать королевой для бизнесмена.

Игоря я не обманывала. Прежде чем согласиться пойти с Сергеем на свидание, я порвала с Котовским. Он принял это болезненно, но промолчал. Только пожелал «удачи с папиком».

С Сергеем у меня не сложилось. После первого же свидания он отвёз меня к себе и намекнул, что пора бы продолжить наше общение. Спать с ним так скоро я не хотела, но вдруг оказалось, что и выбора-то у меня нет. Сергей чётко дал понять, зачем привёз меня к себе и что просто так не выпустит. Я кое-как уговорила его не трогать меня. Сергей отвёз меня домой, я сказала, что больше видеться не хочу. Он и не настаивал.

Дома я всю ночь прорыдала в ванной, проклиная свою глупость и бесшабашность. Пыталась отмыться от воспоминаний о липких прикосновениях Сергея и бесконечно плакала. Кажется, только в тот момент ко мне пришло осознание, что я наделала. Именно тогда я оценила нежность и любовь Кота, его заботу обо мне и в общении, и в постели. Моё тело было настроено только на него, и другого восприняло с отвращением. До меня, наконец, дошло, что я его тоже полюбила. А потому ненависть к себе за содеянное жгла с невероятной силой.

Едва дождавшись утра, я пришла к нему. Готова была в ногах валяться, на коленях прощения просить. Вымаливать хоть один шанс на прощение. Но было уже не у кого. Игорь уехал и никому не сказал куда. Просто сорвался, сменил номер, кинул меня в ЧС во всех соцсетях и испарился.

Что ж, и поделом мне. И тогда, и сейчас. И тем больнее видеть было сегодня его ледяной взгляд. Потому что все семь лет среди всей той грязи, что случилась в моей жизни, покатившейся по наклону с момента, как я сотворила самую большую глупость, я хранила воспоминания о наших отношениях как нечто самое светлое и прекрасное, что со мной случилось. У меня были несколько раз попытки завести отношения, со вполне неплохими парнями, но едва дело доходило до близости, я не могла. Вспоминала только его руки и губы, только его прикосновения, разбудившие во мне женщину. Всё это время я продолжала его любить. Не рыдала по ночам, нет. Жила дальше, почти забыла, сохранив воспоминания глубоко, в самом чистом и тихом уголке своего сердца.