Берег нежности - Кристин Лестер Страница 3

— О! Это как раз очень просто! — бросился на помощь другу Стен. — Любить самих себя — роскошь, недоступная многим нациям. А вот французы — могут.

— Да, американцы в вопросах любви отдают предпочтение деньгам, — согласилась Жанет.

— Американки, — поправил Ивель.

— Не надо обобщать.

— Но и ты не обобщай, дорогая.

— Ну-ну, перестаньте. У вас еще три недели, чтобы ссориться. Не стоит этого делать в самый первый день.

— Сегодня уже второй.

— Первой была ночь, это не считается, — примирительно заключила Жанет. — Хорошо, я согласна не ссориться с мужем в первый день.

— А что же все-таки представляет собой этот француз и почему ты мне о нем ничего не говорил? — спросила Оливия.

— Он… Да черт его знает! Какой-то продюсер, по-моему.

— Завсегдатай Каннских фестивалей?

— Пожалуй.

— Тогда чего ему не сиделось на родине? У них там сейчас самый сезон.

— Так ведь я же говорю: любитель экзотики. Потянуло на Багамы.

— Странно. Ехать с Лазурного берега в такую даль, чтобы отметить свой день рождения?

— Вот тоже причуда, правда?

— Да…

— А Жанет у нас любит французов, — задумчиво глядя на океан, обронил Ивель.

— Нет, просто я люблю оригиналов.

Ей хотелось добавить: «просто я не люблю тебя», но это было бы слишком.

— Да, при нем будет свита, — между тем жизнерадостно продолжил Стен. — И немалая.

— О. Состоящая из французов?

— Француженок! — Оливия захохотала. — Потому что Стен у нас тоже интересуется француженками.

— Зачем ты так, дорогая?

— А разве это неправда?

— Конечно, это неправда! Не надо ограничивать ареал моей любознательности только французской нацией.

Все засмеялись. Жанет лениво принялась ковырять ложечкой свое мороженое.

— Ты захочешь есть через час, — заботливо заметил Ивель. — Зачем ты заказала мороженое?

Иногда он умел быть заботливым. Наверное, когда представлял, что на ее месте сидит кто-то другой.

— Да, — поддержал его Стен. — Тебе надо было заказать мороженое с мясом.

— А есть такое?

— На этом судне все есть! За ваши деньги, разумеется.

— Так зачем ему свита? — допытывалась Оливия, заинтригованная загадочным французом.

— Как зачем? А кто будет ему… читать книжку на ночь, мм… переводить разговоры, подавать вино и кофе в постель?

— Горничная.

— Ну вот у него с собой на этот случай есть пара-тройка горничных. Так, наверное.

— Могу себе представить, — живо отозвался Ивель. — Надо с ним познакомиться, и как можно быстрее!

Все снова рассмеялись. Обстановка начала разряжаться. В ресторан потихоньку прибывали отдыхающие, те, кто привык вставать лишь к двенадцати. Жизнь на теплоходе входила в привычный дневной ритм.

Сейчас они позавтракают, потом потянутся к бассейнам: закрытому — для тех, кто не любит солнце, и открытому — на верхней палубе, где в прошлое лето, не такое жаркое, как сейчас, скапливалось самое большое количество людей.

Начнутся коктейли, смех, задорное плюханье в воду, разговоры на самые разные темы. Беседы о политике — под запах сигар, легкий щебет о моде — под запах дорогих духов… Потом все перейдет в вечерние разговоры с виски и вином, а те в свою очередь — в ночные прогулки. Так было в прошлом году, когда Жанет с Ивелем впервые решили купить путевки на этот круиз, известный своей дороговизной и обилием «полезной» публики, и так было всегда, по словам Оливии и Стена, которые путешествовали на этом теплоходе уже не раз.

— Вы как хотите, а мне этот француз уже заранее нравится! — заявил Стен. — Если бы не он со своей высадкой на острове, мы все умерли бы тут со скуки!

— Но не думаешь ли ты, что он намерен отмечать свой день рождения каждый день? Если тебя так интересуют высадки, то они и так запланированы. Целых две. Одна в Нассау…

— Ах, какое счастье! Целых две! И это на три недели!

— Будут еще короткие остановки по несколько часов. Почти каждый день. Пляжи, города… Ты что так волнуешься?

— Не знаю, как вы, а я пошла купаться. — Жанет встала, потягиваясь, и Оливия еще раз отметила, какая потрясающая у нее фигура.

Это — кошка. Живая, темпераментная дикая кошка, состоящая из неги и грации. Кошка, которая по каким-то непонятным причинам оказалась привязанной к мраморному изваянию, лишь изображавшему кота. Ивель совсем ей не подходит. Она такая живая, горячая… Она так любит любовь! А он…

— Вот и я думаю: зачем мне манекен вместо мужа? — словно прочитав ее мысли, сказала вдруг Жанет.

Оливия остановилась, глядя на удаляющихся мужчин.

— Ты о чем?

— О том. Я же понимаю, что ты думаешь о нас… Знаешь, я недавно решила купить вместо него в магазине пластмассовый манекен. Как ты считаешь?

Оливия шокированно молчала.

— А что? Этот пластмассовый малый, я просто уверена, гораздо лучше умеет заниматься любовью, это во-первых. Еще — он гораздо дешевле обходится в том, что касается энергозатрат. И наконец, самое главное — у него не будет такой противной мамаши!.. Ну что ты на меня так смотришь, Оливия?! В следующий раз я непременно выйду замуж за сироту.

Француз действительно привез с собой немалую свиту. Это оценили все участники круиза, даже самые занятые и увлеченные друг другом.

Сидя в укромном уголке в салоне, Жанет размышляла одновременно о французе, Ивеле и своей неудавшейся жизни. Второй час она пыталась заставить себя думать об интерьерах детского садика, но тщетно: дальше самого примитивного дело не шло. В уютные комнатки солнечных оттенков, возникавшие в ее воображении, то и дело самым грубым образом вторгался образ мужа, никак не желавший родить из головы. Особенно больно отдавалась в сердце его фраза, сказанная год назад и разрезавшая их жизнь ровно пополам: «Я не хочу детей, и давай закроем эту тему хотя бы на ближайшие пять лет». А ведь ей уже тридцать два! Жанет вытерла слезу.

Хорошо, что в салон не проникает солнце. Прохлада, естественная прохлада, не разбавленная ионизированными потоками из кондиционеров, сохранится здесь до самой ночи. И можно сидеть, молчать, мечтать… А вокруг — солнце, и в детском садике тоже будет солнце… Боже, как она несчастна!

Взгляд ее невольно обратился к тому, что происходило на палубе, — оттуда раздавались громкие голоса, отнюдь не способствовавшие полету творческой мысли. А там мсье Гартье — тот самый француз — разговаривал с капитаном и шеф-поваром о предстоящих вечерних мероприятиях. Причем разговаривали они на смеси английского и французского и очень громко, что возбуждало живейший интерес у большинства отдыхающих.