Делатель королей [= Любовь изгнанницы ] - Симона Вилар Страница 3

На закате поднялся ветер. Землю сковал мороз. Кутаясь в подбитую мехом накидку, Анна бродила по темным переходам замка в поисках своего любимого шпица. Неожиданно она оказалась в освещенном пламенем камина узком покое и увидела королеву. Анна застыла. Такой свою свекровь она еще никогда не видела.

Королева сидела, раскинувшись в широком кресле. Подле нее стоял столик с кувшином вина и чашей. Маргарита была пьяна. Ее неизменного траурного покрывала не было и в помине, и черные с проседью волосы в беспорядке падали на ее лицо и плечи. Ощутив в комнате чье-то присутствие, Маргарита оглянулась и, узнав невестку, жестом велела приблизиться.

– Садись! – приказала Маргарита. – Садись, я буду говорить с тобой.

Анна нерешительно переступила с ноги на ногу.

– Вам нехорошо, матушка. Лучше я пойду к себе.

– Садись! – почти прорычала королева.

Она глядела на невестку затуманенным взором жгучих черных глаз. Анна слышала, что прежде Маргарита одним взглядом сводила с ума мужчин, а теперь даже ее признанный фаворит – обер-камергер графа Руссийонского предпочел оставить ее, дабы отпраздновать Рождество со всем двором в Бурже.

Анна села.

– Ты знаешь, о чем мне пишет твой отец?

Девушка едва заметно кивнула:

– Он хочет, чтобы вы со свежими силами поспешили в Англию.

Королева внезапно захохотала:

– О да! Этот медведь хочет, чтобы я примчалась к нему и лизала его руки, будто ручная волчица. Тщетные усилия! Я не поеду! Я не намерена подчиняться ему. Протектор королевства! При живом короле, королеве и взрослом наследнике! Англия еще не знала подобного позора! Он решил, что у него довольно власти, чтобы повелевать всеми и диктовать свои условия. Этому не бывать! Делатель Королей! Паршивый ублюдок, дьяволово отродье!

– Ваше величество! – Анна резко встала. – Вы забываетесь. Вы до сих пор остаетесь королевой Англии лишь потому, что существует Делатель Королей.

Маргарита медленно встала. Ее лицо было искажено приступом ярости, но Анна больше не боялась ее. Эта женщина может поносить и унижать ее сколько угодно, но она не стоит и мизинца ее отца.

Маргарита заговорила неожиданно ровно:

– Силы небесные! Что происходит? Эта маленькая сучка осмеливается затыкать рот миропомазанной особе? Ты, уличная дрянь, пустышка, до сих пор не сумевшая понести дитя…

– Осмелюсь напомнить, – вскинула голову Ан-на, – что вы, ваше величество, лишь через восемь лет после бракосочетания с Генрихом VI произвели на свет наследника, да и того парламент признал лишь после продолжительных прений, ибо опасался объявить наследником престола бастарда!

В следующий миг она вскрикнула.

Она не слышала, как вошел Эдуард. Он лишь недавно вернулся с охоты, был в охотничьих сапогах, в руке держал хлыст. Принц слышал последние слова Анны и, не раздумывая, обрушил на нее удар. От нестерпимой боли Анна отскочила в сторону. Ее охватила обида, злость и отчаяние.

– Сожалею, Эдуард, что до вас не дошли известия об этом. Но вы ведь еще ребенком оставили Англию, а в Лондоне подобные события помнят долго.

Принц дрожал от ярости.

– Тварь! Змея! Как смеешь ты оскорблять мою мать?

Маргарита Анжуйская и ее сын стояли рядом. Мать и сын, боготворившие друг друга и ненавидевшие ее. Лица обоих пылали гневом, и впервые Анна увидела, как они похожи.

Она попятилась. Куда девалась та благовоспитанная властительница, что благословляла ее в день свадьбы? Где тот веселый и нежный юноша, который забавлял ее шутками и платил музыкантам, чтобы они играли под ее окнами ночи напролет?

«Сейчас они меня убьют», – поняла Анна.

Второй удар хлыста ожег ее огнем. Она неистово закричала. Однако удары сыпались на нее один за другим. Она закрылась руками, но это не помогало. Меховая накидка упала, и на плечах ее вспухали багровые, кровоточащие рубцы. Сквозь слезы Анна увидела столпившихся в дверях слуг. И вдруг откуда-то из-под ног у них выскочил маленький белый шпиц и с яростным лаем бросился на принца. Эдуард отшвырнул его ударом ноги. Но Вайки снова кинулся на него и стал терзать его сапог.

Как ни странно, это привело Эдуарда в чувство. Рука с занесенным хлыстом повисла в воздухе. Он побледнел, затем внезапно наклонился и, схватив шпица за загривок, поднял его. Вайки рычал и лязгал зубами.

– А ведь это я подарил его тебе, – невнятно проговорил Эдуард. – Я так любил тебя, Энни, а ты была холоднее льда в моих объятиях. Ты… Ведь тот, что был у тебя до меня… С ним тебе было лучше?

Анна вдруг увидела, что по его щекам текут слезы.

– Вон, пошли все вон! – вдруг раздался голос Маргариты. Вытолкав слуг за порог, она с грохотом захлопнула дверь комнаты.

– Что ты сказал, Эд? – глухо переспросила она.

Принц опустил голову. Вайки вырвался и стал метаться по комнате, заливаясь неудержимым лаем.

– Что она тебе говорила? – спросила королева.

– Она не любит меня, – сказал принц тихо.

– Не любит? Так заставь ее полюбить! Здесь же, сейчас, на полу! Ей нравится, когда с ней так обращаются. Возьми ее, Эд! Я хочу видеть, как будет зачат новый Ланкастер!

Она теребила его, не отпускала:

– Ну же! Ведь ты мой сын, а я всегда добивалась того, чего хотела. Будь же мужчиной! Она твоя жена, твоя плоть, твоя собственность!

Эдуард поднял голову. Анна увидела отразившееся в его глазах пламя камина. Он смотрел на нее. Маргарита кричала, требовала, и губы Эдуарда обезобразила страшная улыбка, которая медленно и зловеще растекалась по его красивому лицу. Шпиц захлебывался лаем.

«Если это произойдет, – подумала Анна, – я погибла. После того, как они напугают меня, они сделают со мной все, что захотят!»

– Ненавижу, – процедила она сквозь сжатые зубы.

Казалось, это слово придало ей сил. Она шагнула к камину и вытащила оттуда пылающую головню.

– Ну! – крикнула она. – Давай, Эд! Ты ведь ничем не лучше горбатого Глостера. Ты хочешь мне отомстить? Покорить меня?

Эдуард замер. Застыла и королева. Лишь звонко лаял Вайки.

«Пресвятая Богоматерь! Они решили, что это был Глостер!»

Но Анна уже не владела собой.

– Ненавижу вас! – закричала она и взмахнула головней так, что на ковер посыпались искры.

Эдуард отступил, а следом за ним и королева. Тогда Анна, воспользовавшись моментом, швырнула наугад головню и, распахнув дверь, со всех ног кинулась прочь. Морозный воздух опалил ей плечи и щеки. Она бежала, что было сил, и остановилась лишь в своей комнате, задвинув за собой засов.

Благодарение Богу, ее не преследовали. Но она уже знала, что сделает дальше. Накинув на плечи меховой плащ с капюшоном и прихватив кошель с деньгами, она бесшумно выскользнула за дверь. Надо спешить, пока они не опомнились. Да и почему бы им предполагать, что она решила уехать, а не рыдает у себя в комнате? Нет, она слишком долго была покорной. Ланкастеры еще не знают настоящей Анны Невиль!