Слабо в меня влюбиться? - Яна Лари Страница 3

Я всасываю воздух вместе с волосами.

– Ты что творишь, придурок?

Не успеваю одуматься, как вижу перед собой три абсолютно разные эмоции – обеспокоенную, уставшую и мстительную.

– Девушка, вам плохо? Скорую вызвать?

Двое мужчин в форме наступают, пытаются подхватить меня под руки и отвести к ближайшей скамье. Я всячески уворачиваюсь, уверяя, что не нуждаюсь в помощи. В действительности моё состояние сейчас близко к инсульту.

В суматохе теряю Яна из виду, всем сердцем не веря в его предательство. Во всех чёртовых смыслах не спешу опускать руки.

– Может, вам налить воды? Присядьте. Сейчас прибудет помощь.

– Со мной всё хорошо. Всего лишь приливы. Такое бывает.

Будто осознав, что перешёл все границы, Ян подбегает с тележкой в руках.

– Спасибо, парни, но в больницу я доставлю её сам…

Уже спустя час мы вышагиваем по заснеженной тропинке, прогуливая в тележке полосатого «младенца». Моя новая толстовка теперь походит на платье.

– Беру свои слова обратно, – виновато улыбается парень. – И даже готов поплатиться желанием. Так и быть, оплата младенца не в счёт.

Останавливаюсь и смотрю на Яна грозно, желаю испепелить.

– Ты мерзавец, Льдов, – тычу пальцем в каменную грудь. – Вот поэтому я в тебя никогда не влюблюсь.

— Ого, Льдов! Ты решил внять словам бабули и начинаешь деградировать? — интересуется насмешливым тоном Лера, присаживаясь на край парты прямо передо мной. — Ну-ка, что тут у нас… — Заглядывает в расписанный единорогами блокнот и бесцеремонно зачитывает: — «Поцелуй меня украдкой, я растаю шоколадкой! На твоих губах… На твоих… Ах!.. Ах!..».

— Бойко, тебе разве не говорили, что совать нос в чужие вещи нехорошо? — вкрадчиво интересуюсь я, апеллируя к её чувству такта. Стараюсь, конечно, зря. Познания Леры о деликатности заканчиваются на названии режима стирки.

— Какие же мы чужие? Я даже видела твой поливочный краник. — Плутовка бесстыдно указывает пальцем на мою ширинку.

— Поверь, он за последние восемь лет нехило так изменился… — Подмигиваю, убирая блокнот за пояс. Нет, не из вредности. Просто я знаю её привычку вынюхивать информацию и потом использовать против меня. А учитывая, что на кону победа в пари, меньше всего мне хочется получить пару палок в колёса и позорно уступить замаячившую на горизонте победу.

— Нарцисс ты мой, — Лера расплывается в фальшивой улыбке, взъерошивая мои волосы. — Ты всё-таки покрыл его позолотой?

— Ага, в ночи лунный свет отражает. Заходи как-нибудь вечерком, покажу, — намеренно её смущаю, помня о том, что Бойко в интимных вопросах ни в зуб ногой.

— Я что хотела сказать, — предсказуемо соскакивает она с темы. — Ян, если это твой дневник, то я в знак нашей дружбы, так и быть, тебя усыплю.

— Это — не твоё дело, — ухмыляюсь, складывая руки на груди.

— Я уже где-то видела этот блокнот… — не сдаётся Лера, хмуря тонкие брови.

Когда не надо, она умеет быть чертовски дотошной.

— Да что ты говоришь? — притворно поражаюсь. — Быть такого не может! Их же из Китая возят фурами…

— Точно! Ты свистнул его у Куницыной! — устраивает она очередную встряску моим ушным перепонкам.

Да, Бойко — субстанция въедливая. На понт не возьмёшь, за нос не проведёшь.

Затыкаю ей рот ладонью и сдёргиваю с парты к себе на колени, чем запускаю недремлющий закон подлости. Именно в этот щекотливый момент в кабинет входит наша Барби. Она же — Куницына Агата, предмет моего спортивного интереса и коварных замыслов.

— Немедленно выкладывай, что ты задумал, или я при ней оближу твои дёсны, — моментально находится ушлая шантажистка.

Если Куницына — безобидная ввиду своей неиспорченности дева, то Бойко — оголтелая инквизиция с неизменным факелом наперевес. В общем, я бы на месте Агаты перебегать дорогу Лерке не стал. А при всей нашей дружбе с неё не станется засосать меня на спор — инфа сотка.

— Ты что, внезапно забыла про наполнитель? — напоминаю, грубо спихивая девчонку с колен. Ну так, на всякий случай. Периодически я за себя не отвечаю.

— То есть, мне всего-то нужно было первой к тебе полезть, чтобы ты, наконец, сдулся? — Пронзительно-голубые глаза загораются торжествующим блеском. — А что, так можно было?

Неужели на мои плечи возляжет сомнительная миссия разжёвывать ей очевидные вещи? Не очень-то горю желанием, если честно. Потому что я, Бойко и поцелуй — это очень плохая затея. Катастрофа вселенских масштабов, бразильские страсти и конец верной дружбе.

— Бойко, ты же рассудительная девочка, ну так давай, рассуждай, — выбираю единственный верный способ выйти из положения. — Сообразишь сама, что я задумал, или тебе слабо?

— Ты свистнул блокнот Куницы, чтобы… Чтобы вынюхать её интересы! — Лера вдруг замолкает, хмурится и в целом выглядит слегка опешившей. — Я-я-ян?.. Только не говори, что эта дичь авторства Агнии, а ты собрался за компанию податься в непризнанные гении… — округляет она глаза.

Беру свои слова обратно. Ни черта не рассудительная.

— Блестяще, Шерлок, — не тороплюсь её разубеждать.

Поисковик выдал инфу, что вся эта ванильная бурда — слова из песен начинающей поп-группы, чьей ярой фанаткой, судя по всему, является Куницына.

Стратегия сложилась моментально, как только на официальном сайте я нашёл расписание концертов. И хотя до нашего миллионника эти бездарные горлопаны не доросли, завтра они доберутся с гастролями до ближайшего к нам посёлка городского типа. Осталось придумать, как всё провернуть и помалкивать. Помалкивать — в первую очередь, потому что Лера не дремлет и непременно попытается спутать мне карты.

— Льдо-о-ов, — давится хохотом Бойко, прикрывая рот двумя руками. — Пообещай, что, когда тебя издадут, ты вручишь мне один экземпляр этой туалетной бумаги. Я уже голову сломала, что подарить бабуле на день рождения, уж она с удовольствием использует печатный рулон с твоими виршами по назначению.

— Ты знаешь, непризнанные гении, когда они ещё совсем непризнанные, имеют очень дурную привычку обижаться. И мстить…— Подхватываю розовую прядь волос и резко дёргаю на себя. — Ну так, несильно.

Лера показывает мне язык, ни капли не обидевшись.

— Ну-ка, повтори это в стихах, рифмоплёт.

— Не рой себе яму, мне плевать, что ты дама, — выдаю экспромтом корявый куплет на манер доморощенных рэперов.

— Сильно, — показывает она большой палец. — Извини, автограф на груди не прошу. Боюсь, моя кожа твоего таланта не вынесет, ещё облезу.

— Так не сезон уже, твои ядовитые сёстры давно сменили шкурки и уползли под землю, — ухмыляюсь, отводя взгляд от влажных губ.