Чертово лето - Ольга Дашкевич Страница 3

Внезапно в кресле что-то шевельнулось. Не веря своим глазам, я застыла, уставившись на темный предмет в углу. Движение повторилось, и черная тень, переместилась ближе. Кажется, я заорала. Не помню. Но в следующую секунду я уже летела вниз по лестнице чуть ли не кубарем, едва не сбив с ног встревоженную мамулю.

— Что такое, Мария? — спросила она строго, но в ее тоне чувствовалось беспокойство. — Почему ты так орешь?.. Что…

— Мама!.. — пролепетала я, задыхаясь, — у нас на чердаке… интрудер!

Мне было не до смеха. Я шла себе спокойно на собственный чердак за пижамой и вдруг обнаружила… нет, я не знаю, что именно, — может быть, там просто засел какой-нибудь очередной енот. Мама, кстати, тут же высказала это предположение.

— Может быть, это Бесси, — сказала она не слишком уверенно, но довольно спокойно. — Бесси, это ты?

Боже, да она не просто подружилась с этим кошмарным животным, а и дала ему имя! Не удивлюсь, если он на него отзывается.

Мы обе прислушались. Чего мы ждали? Что сверху раздастся голос енота: «Да, это я»? Стараясь, чтобы мой голос не дрожал, я грозно крикнула:

— Эй, вы! Кто там? Я сейчас позвоню в полицию!

Интрудер молчал. Мамуля решительно начала подниматься по лестнице.

— Мама, нет! — истерически воскликнула я. И, устыдившись и сникнув под мамулиным холодным взглядом, добавила почти нормальным тоном: — Там темно и ничего не видно. Давайте захватим фонарик…

Фонарик лежал в одном из кухонных шкафов, и я его довольно быстро нашла. Мамуля, к счастью, вняла голосу разума и ждала меня на том же месте, не попытавшись проникнуть на чердак, что было бы не удивительно, зная ее характер. В общем, мы вдвоем (я впереди, чтобы загладить свою трусость) под ненадежной защитой фонарика поднялись по лестнице. Я толкнула скрипучую дверь и лихорадочно выставила перед собой фонарь, как дуло револьвера. Широкий луч, описав дрожащую дугу, упал на пол в углу и тут же открыл нашим испуганным взорам человеческую фигуру, свернувшуюся в клубок. Человек лежал на боку, длинные волосы рассыпались по полу, колени были подтянуты к груди. Мои же собственные колени трепыхались, как разваренные макаронины на сильном ветру.

Бродяга?.. Маньяк?.. Труп?.. Ох, нет, только не это!..

Я быстро опустилась на колени рядом с предполагаемым трупом и тронула его за плечо. Труп повернул голову и посмотрел на меня полными ужаса глазами. Я отшатнулась с криком, который можно было бы назвать диким, если бы он не был таким тихим и хриплым, как будто горло мне внезапно стиснула удавка. Впрочем, голос у трупа на поверку оказался еще более хриплым.

— Мария?.. — прошептал он, и, могу поклясться здоровьем мамули, этот голос я уже слышала при значительно более приятных обстоятельствах, а именно — в своем собственном кабинете неделю назад. Строго говоря, и это лицо я тоже уже видела — в последний раз оно было выпачкано кровью.

Я подумала, что сейчас упаду в обморок. Но от этого меня удержали две мысли. Первая — о мамуле, которая меня проклянет за такое проявление слабости. А вторая — более прозаическая, о волосах. У лежащего передо мной на пыльном полу человека было, несомненно, лицо убитого Яна Саарена, но при этом — длинные пепельные волосы ниже плеч. За три дня они никак не могли так отрасти!.. Впрочем, я где-то слышала, что у трупов очень быстро растут волосы, ногти и борода. Украдкой посмотрев на его руки, я этого не заметила и перевела взгляд на его лицо, снова вспомнила это же лицо на полу редакции, и опять чуть не упала в обморок. На сей раз мне помешало то, что труп сделал это раньше меня: то есть закатил глаза и обмяк.

— Господи, — сказала я в отчаянье, отодвигаясь от его головы, которая стукнулась об пол в двух сантиметрах от моей голой коленки. — Ну, почему они все взяли манеру умирать у моих ног?!..

Тут вмешалась мамуля. Она решительно оттеснила меня в сторону и сурово передернула плечами.

— Он не умер, — спокойно сказала она. — В обморок упал, скорее всего, Шок. Психическая нестабильность.

— Делать мне нечего, — взвыла я, — как только возиться с психически нестабильными трупами!.. Ах, мама, вы же ничего не знаете! Этот интрудер… вторженец… вылитый убитый. Ну, мой сотрудник. Ну, Джеймс Бонд… Ну, этот Ян Саарен.

— Вот как? — мамуля подняла брови и сунула руку в карман за сигаретами. Сигарет в положенном месте не оказалось, и она досадливо нахмурилась. — Ты думаешь, мы сумеем вдвоем снести его вниз, в гостиную?

Я вздохнула, поднатужилась и взвалила бесчувственное тело на плечо. Почему мне всегда приходится подставлять плечо мужчинам, кто-нибудь может мне объяснить?!..

Я всегда говорила, что неприятности имеют дурацкое обыкновение связываться между собой и заплетаться в замысловатые клубки. Кроме всего прочего, они, как правило, образуют цепные реакции, и отцепиться от них, раз начавшихся, практически невозможно. Мало того, что этот двойник моего зарезанного Джеймса Бонда влез в дом к моей маме, как последний грабитель. Мало того, что упал в обморок на чердаке, и мне пришлось тащить его вниз на своих хрупких плечах. Мало того, что очнулся он только часа через полтора, и я уже собиралась, наплевав на все, вызвать «скорую». Так он еще, очнувшись, продемонстрировал полную неспособность соображать и вообще ведет себя, как грудной птенец, только что выпавший из гнезда!

Все мужчины такие.

Вообще-то, надо было вызвать службу «911», сдать им этого интрудера и спокойно лечь спать. Любой законопослушный гражданин так бы и поступил, а я, если не возражаете, являюсь абсолютно законопослушной гражданкой. У меня бизнес, я серьезная женщина, и вообще — положение обязывает. Но загадочное сходство убитого и этого длинноволосого негодяя не давало мне покоя.

Пока этот негодяй лежал на моем законном диване в гостиной, являя собой беспомощную, еле живую копию Джеймса Бонда, убитого на прошлой неделе у меня в редакции, мы с мамой пили чай на кухне, причем мама курила одну сигарету за другой, и строили предположения.

— Допустим, братья, — медленно сказала мамуля, выпуская дым в сторону открытого окна. — Здесь существует несколько вариантов. Вариант первый: он что-то знает, и за это убийцы брата хотят убить его тоже.

— А почему он прибежал ко мне? — не слишком почтительно перебила я. Мамуля даже не нахмурилась в ответ на мое хамство: когда речь идет о серьезных вещах, она не обращает внимания на такие мелочи, как семейная субординация.

— Вероятно, его тайна как-то касается тебя. Может быть, он хотел тебя предупредить.

— А может быть, он решил, что это я зарезала его братца, и явился сюда, чтобы отомстить убийце — то есть мне!

— Такой вариант тоже не исключен, — спокойно согласилась мамуля и стряхнула пепел. — Он явно неуравновешенный тип, к тому же, кажется, страшно напуган.

— Вот интересно, чем он напуган? — задумчиво промолвила я. — Предстоящим актом мести?..