Повелитель тьмы - Энн Стюарт Страница 3

— Любого, милорд, или только МОЕГО? — негромко спросил Саймон Наваррский.

И без того багровое лицо Честного Ричарда потемнело от прихлынувшей крови.

— Любого? Ну, уж нет, черт побери! — крикнул он. — Эта вздорная девица просила у меня позволения стать монахиней, но я никогда не позволю ей этого! Еще чего не хватало — дать пропасть такому богатству, как моя сестра. Нет, она все равно выйдет замуж за того, на кого я укажу. Не выдам ее за тебя, значит, выдам за другого — богатого и знатного, за того, кто сможет стать мне надежной защитой и опорой!

— Опорой? В чем именно, милорд?

— Не суй нос не в свое дело, шарлатан, — недовольно пробурчал Ричард. Он прищурил покрасневшие, набухшие от вина веки. — Скажи-ка нам лучше, что говорит твой проклятый вонючий дым о том, скоро ли прибудут мои сестры.

Разумеется, проклятый вонючий дым ни о чем не мог сказать Саймону Наваррскому, однако все, что нужно, Саймон узнал прошлой ночью от верной Айрис.

— Не позже, чем через два дня, милорд, — ответил маг.

— Всего два дня? — Ричард качнулся вперед и, перегнувшись через стол, ухватил мага за одежду своими мясистыми ручищами. — Тогда мы должны приготовиться! Ведь я выдаю замуж свою сестру, не кого-нибудь. И пусть она выходит за такое ничтожество, как ты, — все равно: выкатить из подвалов бочки с самым лучшим вином! Травить оленей! Жарить быков! Выверить все флаги на башнях!

Он отпустил Саймона, гулко хлопнув его при этом по плечу.

— У меня нет слов, чтобы высказать свою благодарность и признательность, милорд, — выдавил сквозь стиснутые зубы маг.

— К дьяволу твои слова, все равно они никогда ничего не значат! — оттолкнул его от себя Ричард. — Свадьба! Подумать только, свадьба моей сестрички! Я готов заплакать от радости!

Он смахнул набежавшую на глаза пьяную слезу и неожиданно резко сменил тон:

— Проклятье, но нам же придется ждать, покуда моя благоверная леди Хедвига не вернется из паломничества по святым местам, разрази ее гром! — Ричард поморщился так, словно хватил неразведенного уксуса. — Ей нужно будет самой присмотреть здесь за всем. Хозяйка, чума ее побери!

С этими словами он подхватил за талию молодую женщину, сидевшую рядом с ним, и потащил ее к выходу.

По виду красотки было ясно, что она готова к любым услугам.

А Честный Ричард явно не жаждал скорейшего возвращения под семейный кров своей дражайшей супруги.

Вслед за хозяином потянулись и остальные, и вскоре Саймон остался в полном одиночестве. Даже собаки, вечно крутившиеся возле стола, исчезли куда-то. Должно быть, их разогнал запах серы. Факелы на стенах догорали, понемногу затухал огонь в жаровне, стоящей перед черным магом, и постепенно в огромном гулком зале стало холодно и тихо, лишь осенний ветер завывал под высокой стрехой да все еще падали на каменный пол капли остывающей смолы.

За свои тридцать четыре года Саймон повидал немало свадеб — и бедных, и богатых: английских, арабских, цыганских. Видел грандиозные, великолепные обряды, видел оргии. На разные свадьбы смотрел Саймон со стороны.

«Как странно, — усмехнулся он про себя. — Никогда в жизни я не думал только об одной свадьбе — о своей собственной!»

И вот теперь пришла пора.

Узы крови. Они прочнее любых оков. После свадьбы даже такой недоверчивый человек, как Ричард де Ланей, не станет опасаться Саймона. Ведь, как ни крути, одно дело — придворный маг и совсем другое — родственник.

А для того, чтобы не верить родственнику, Ричард недостаточно умен.

Саймон не спеша пошел к выходу, весьма довольный сегодняшним днем. Да, обстоятельства складываются как нельзя лучше, и вскоре он сможет навсегда оставить дурацкие фокусы и заняться настоящим делом. Теперь для этого у него есть все: надежные люди, лучший из которых, безусловно, Годфри — преданный и верный слуга. Есть деньги, есть власть, которая будет укрепляться с каждым днем. Есть, наконец, женщина, в жилах которой течет королевская кровь, и эта женщина вскоре станет его женой.

Да, у него есть все, о чем только может мечтать человек, подобный ему.

Нет у него, пожалуй, только одного — бессмертной души.

Но ее он потерял давным-давно, в Константинополе, еще во время рокового Четвертого Крестового похода. С тех пор он старался никогда больше не вспоминать о том, что она у него была — душа.

Теперь все называют его Гренделем. Чудовищем. Порождением тьмы.

Грендель. Что ж, пожалуй, это имя ему вполне подходит.

— До сих пор не могу поверить, что ты выходишь замуж за чародея! — воскликнула Клер, гарцуя на своей тонконогой, ладной арабской кобылке.

Они медленно двигались по пустынной дороге — Клер верхом на лошади, Элис — забившись в дальний угол коляски, а позади — несколько монастырских прислужниц, сопровождавших сестер до Соммерседж-Кип. Заканчивался пятый день пути, и островерхие крыши замковых башен были уже совсем близко.

Элис осторожно отодвинула занавеску на окне коляски и боязливо выглянула наружу, стараясь не обращать внимания на лошадиный храп. Она всегда боялась замкнутого пространства, но лошадей боялась еще сильней. Впрочем, сейчас она, пожалуй, согласилась бы даже поцеловать лошадиную морду, лишь бы никогда не приезжать в проклятый Соммерседж-Кип. Она предпочла бы всю жизнь просидеть в душной коляске, только бы не выходить из нее на встречу с неизвестным.

— Но разве Ричард оставил мне хоть какой-то выбор? — ответила Элис. — И что значат для него наши с тобой желания?

— А вот я не намерена снова сидеть в четырех стенах, — упрямо тряхнула головой Клер. — Хватит с меня и того, что я столько лет провела в монастыре. Мне восемнадцать, а я ни одного мужчины за все это время не видела, кроме старого Эмори, но разве он мужчина?! Нет, сестра, уж теперь-то я вырвалась на волю и меня не остановишь! Даже Ричарду это будет не под силу.

— Боюсь, ты недооцениваешь нашего братца, Клер.

— А я не боюсь. Вот увидишь, я все равно своего добьюсь. И ты тоже ничего не бойся. Не хочешь выходить за своего чародея, и не надо. Так прямо и скажем Ричарду — не заставит же он тебя идти к алтарю против твоей воли!

— Не знаю, не знаю, — грустно сказала Элис и воскликнула, всмотревшись в даль:

— О, а вот и он, Ричард! Смотри!

Клер повернула голову и увидела всадников, приближавшихся к ним со стороны замка.

— Не может быть, — поморщилась она. — Это и есть наш Честный Ричард? Такой толстый, уродливый, старый…

— Да, это он, — ровным голосом сказала Элис. — Постаревший, потолстевший. Ричард — собственной персоной. Оказывается, я помню его, хотя видела в последний раз, когда мне было четыре года. Я плакала, звала свою мать, а он подошел и сказал, что я больше ее никогда не увижу. И оказался прав.

— Счастливая, ты помнишь мать, — вздохнула Клер, ловко управляясь при этом со своей кобылкой.