Любовная соната - Мэри Бэлоу Страница 3

– Да, – ответила Присцилла, – он мне очень понравился.

– Соня никогда на него не жаловалась, – сказала мисс Блайд. – Он не был груб и не слишком многого требовал, Присцилла?

– Нет, – ответила девушка, – он мне понравился. А Соня не будет на меня сердиться?

– За то, что ты его у нее отняла? – уточнила мисс Блайд. – Соня не любит постоянных клиентов. Она предпочитает новизну. Но хватит об этом. Ты прочла книгу, которую я тебе дала?

– Я ее еще не дочитала, но меня восхищает остроумие автора.

– Кто твой любимый персонаж? – поинтересовалась мисс Блайд.

– О! – Присцилла задумалась. – Несомненно, мистер Дарси, если речь идет о героях. По-моему, он самый великолепный герой из всех, кого я встречала в книгах. Но мистер Коллинз – поразительный субъект. Невероятно угодливый человек, но при этом он ничуть не карикатурен.

– Тебе жалко его жену? – спросила мисс Блайд.

– И да, и нет. – Присцилла улыбнулась. – Конечно, она могла избежать брака с ним, и потому только себя должна винить в том, что ей приходится терпеть скуку и неудобства общения с ним. Но ведь она вышла замуж для того, чтобы избежать худшей судьбы и не остаться старой девой, и она потом старалась радоваться тому, что имеет, и ни разу не пожаловалась. Наверное, меня восхищает ее жизнерадостность, хотя в глубине души ей было совсем не радостно.

Мисс Блайд выслушала ее с мрачным видом.

– Милая моя Присцилла, – сказала она, – ты словно себя описываешь.

– О нет! – Присцилла рассмеялась и поставила пустую чашку на блюдце рядом с собой. – Я довольна своей жизнью, мисс Блайд. Многим приходится гораздо хуже, чем мне. С моей стороны грешно было бы жаловаться.

Мисс Блайд снова вздохнула.

– У тебя особый дар довольствоваться жизнью, – промолвила она. – Я помню, что ты обладала им и в детстве. И оказывается, любой случайный клиент проникается желанием посещать тебя постоянно. Наверное, им льстит, когда они думают, что тебе доставляет радость их обслуживать. Мужчины не любят возвращаться к девушкам, которые обращаются с ними презрительно или равнодушно, даже если им дарованы обольстительные тела.

Присцилла посмотрела на собственное худенькое тело.

– Когда я избрала эту профессию, – сказала она, – то решила, что смогу примириться со своей совестью только в том случае, если буду делать свое дело хорошо. Джентльмены приходят ко мне за удовольствием. И я делаю все возможное, чтобы дать им это.

– Анджела, наверное, уже ждет, милочка, – сказала мисс Блайд. – И мне надо расспросить ее насчет припухлости у нее вокруг глаза. Попроси ее войти.

Присцилла прошла через комнату, чтобы вернуть чашку с блюдцем на чайный поднос, и наклонилась, чтобы поцеловать подставленную ей щеку ее нанимательницы.

– У меня есть еще одна книга того же автора. Тебе стоит прочесть ее, когда закончишь эту, – сказала мисс Блайд прежде, чем девушка ушла.

Присцилла привела в порядок свою комнату, хотя в ней уже успела убраться служанка, и аккуратно раскрыла постель, готовясь принять своего первого клиента, который должен был явиться ближе к вечеру. После этого она взяла книгу и вышивку и спустилась вниз, в общую комнату для девушек, собираясь почитать, если получится, или повышивать и поболтать с кем-то из девушек.

Ей хотелось бы снова выйти на улицу, пройтись по Сент-Джеймсскому парку и полюбоваться красками пробудившейся природы, но оказалось сложно найти девушку, готовую гулять в прохладную погоду, – было слишком ветрено и свежо. На утренней прогулке ее сопровождала Сэди, но потому только, что мисс Блайд приказала ей больше двигаться и следить за весом, если она рассчитывает остаться в заведении. Бедняжке Сэди запретили есть сладкое, делая исключение только для воскресных дней.

Устроившись в гостиной, Присцилла взялась за вышивку. В комнате была только Тереза. Она спала, откинув голову на спинку кресла и чуть приоткрыв рот.

Сейчас, с наступлением весны, Присцилла сильно скучала по деревне. И еще ей очень не хватало отца. И Бродерика. После того как умерла ее мать, когда ей самой было всего десять лет, они очень сблизились. Она ощущала тепло и доброту отца и брата и не спешила выходить замуж, хоть ей и сделали два вполне приемлемых предложения. Она хотела дождаться, когда полюбит, когда встретит кого-то, кто сравнится с ее отцом или братом.

Это время так и не наступило. Прошлой осенью отец запустил простуду, подхваченную на охоте, и умер от пневмонии через три недели. С последним вздохом он заверил ее, что Бродерик о ней позаботится. Все было обговорено уже очень давно. Бродерик в тот момент находился в Италии.

Его срочно вызвали домой. Но известие о смерти отца не успело до него дойти: он сам внезапно умер от брюшного тифа. И Бродерик, которому к моменту смерти исполнилось всего двадцать шесть лет (он был на четыре года старше сестры), не оставил завещания.

Все досталось кузену Присциллы – Освальду Уэн-туорту. Все. Даже те дорогие вещи самой Присциллы, которые хранились у ее отца. И Освальд, и его жена стали обращаться с ней даже хуже, чем со слугами. Айрин любила напоминать ей, что слуги хотя бы работают в обмен на содержание. Трудная, почти неразрешимая ситуация стала наконец невыносимой, когда Освальд и в самом деле начал обращаться с ней как с прислугой – вернее, как некоторые джентльмены ведут себя со своими служанками. Она обнаружила, что опасно находиться с ним наедине в комнате или встречаться в пустом коридоре. Он начал прикасаться к ней, целовать ее и шептать на ухо непристойности.

У нее оставался единственный выход – уехать. Она решила ехать в Лондон, чтобы присоединиться к своей бывшей гувернантке, с которой регулярно переписывалась. Она не сомневалась, что мисс Блайд даст ей место учительницы или помощницы в своем пансионе для благородных девиц либо воспользуется своими связями, чтобы найти Присцилле место в какой-нибудь другой школе.

Освальд, поддержанный Айрин, прямо заявил ей, что она может не рассчитывать, что ее снова примут дома. Она не должна ждать, что он и дальше станет ей помогать. Присцилла уехала.

Только когда она без предупреждения явилась к дверям мисс Блайд и была препровождена к ней в гостиную, она узнала, что «пансион», о котором говорилось в письмах ее бывшей гувернантки, на самом деле был борделем.

Тереза вдруг захрапела и, вздрогнув, проснулась.

– А, Присси! – сказала она, потягиваясь. – Опять занята? Ты все время чем-то занята.

Присцилла улыбнулась:

– Я так отдыхаю. Ты устала?

– Устала жить, – заявила Тереза. – Как тебе удается всегда казаться такой жизнерадостной? Иногда я думаю, что с тем же успехом я могла бы броситься в Темзу.

– Не надо этого делать! – горячо воскликнула Присцилла, подаваясь вперед и ветревоженно глядя на свою собеседницу. – Радуйся тому, что у тебя есть, Тереза. У нас хотя бы есть хороший дом и все, что нам необходимо. И мы знаем, что здесь нас не заставят заниматься тяжелым физическим трудом и не будут мучить. Мы знаем, что, когда больше не сможем работать, о нас позаботятся.