Забудьте слово страсть - Сандра Мэй Страница 3

Тревору было шесть, Филипу — три, когда отец пропал без вести. Через полгода мама погибла при сходе лавины, накрывшей ее станцию в течение нескольких мгновений. Еще пять лет братья прожили с бабушкой Мэри, а потом она умерла, потому что у нее была астма.

Мальчики Марч оказались в приюте. К счастью, их не разлучили, как это бывает, и они выросли вместе, отчаянно цепляясь друг за друга и практически не разлучаясь.

Они были круглыми сиротами — но при этом хорошо помнили, что такое настоящий Дом. Настоящая Семья. Настоящая Любовь. Эта память не дала им сломаться, вывела их на нужную дорогу, однако и теперь, будучи взрослыми и самостоятельными людьми, они неистово любили друг друга и мечтали о том времени, когда у каждого из них — и у обоих вместе — снова будет большая, Настоящая Семья. Настоящий Дом. Настоящая Любовь…

Жанет вернулась через неделю, бледная заплаканная, но какая-то… решительная. Филипа призвали на маленький семейный совет где и выяснилось: графья категорически против брака девушки с Тревором, грозятся, что проклянут и лишат наследства, но это совершенно неважно, потому что с Францией покончено навсегда. Пункт второй: через восемь месяцев Филип станет дядей, а Тревор — Тревор станет отцом, разумеется. Пункт третий: надо решить прямо сейчас, станет ли Тревор при этом еще и мужем.

Вместо ответа на третий пункт Тревор подхватил Жанет на руки, а Филип исполнил вокруг них зажигательный индейский танец. Через месяц сыграли веселую студенческую свадьбу. А в свадебное путешествие поехали втроем, в Большой Каньон.

Филип никогда не отделял себя от Тревора и Жанет. Они были единой семьей. И маленького Джонни он взял на руки вторым после папы Тревора. И крестным отцом ему стал не потому, что Жанет и Тревор ПОПРОСИЛИ. Просто — как же могло быть иначе?

Джонни был его родным человечком. Джонни любил его. А Филип — Филип обожал своего племянника.

Вот жаль только, так и не удосужился научиться полезным навыкам у Жанет. В смысле — постирать, покормить. Кашу сварить!

Французские родственники никогда больше не упоминались. Собственно, Филип вообще нашел их адрес и телефон случайно, уже после похорон, когда, оглушенный болью, паковал вещи для переезда. Тогда ему показалось, что это будет как-то не по-человечески, если они даже не узнают о том, что их дочь, сестра и племянница погибла…

И вот теперь этот звонок. Шарлотта Артуа. Насколько он помнил, это старшая сестрица Жанет, глава семейного бизнеса.

Бессердечная и холодная, как Снежная королева.

Чего бы она ни хотела теперь, уже слишком поздно.

Звонок вновь расколол тишину.

— Мистер Марч? Это снова Шарлотта Артуа. Я хотела поблагодарить вас за то, что сообщили о смерти Жанет.

Филип едва не укусил трубку. Как она ухитряется? Произнести все это абсолютно ровным голосом, лишенным всяческих эмоций! Так благодарят случайного прохожего, указавшего дорогу. У этой бабы в жилах не кровь, а вода со льдом. Филип откашлялся.

— Я понимаю, что это не мое дело… вы не общались с сестрой почти пять лет, но мне показалось, что я должен это сделать.

Он изо всех сил старался, чтобы его голос звучал столь же холодно, но получалось плохо. В отличие от Снежной королевы.

— Вы правы во всем. И дело не ваше, и сообщить нужно. Перейдем к следующему пункту. Вы написали, что Жанет родила сына. Сколько ему лет?

— Четыре… и еще немножечко.

— Как его зовут?

— Джон… мы его называем Джонни… Называли…

— Где он живет теперь? Кто о нем пока заботится?

— Он живет со мной, и это вовсе не «пока». Он останется со мной навсегда.

Филип сам удивился своей резкости. Но главным чувством, охватившим его, была нарастающая тревога. С какого перепугу эта ведьма интересуется судьбой Джонни? Если она собирается предложить деньги — о нет. Филип Марч вполне способен прокормить племянника сам, тем более что от Артуа он и цента не возьмет. Или что там у них, сантимы? Франки?

Они считали Тревора недостойным мужем для Жанет Артуа. Они отказались от Жанет. Даже сейчас эта холодная и злая баба говорит о «ребенке Жанет» так, словно та родила его неизвестно от кого, будучи не замужем!

Артуа были обычными напыщенными богачами. Филип посмотрел сведения в Сети — виноградники, винные погреба, марочные вина и шампанское. Деньги для таких ничего не значат — и значат все.

— Мадам Артуа!

— Мисс, если вы не против. Или мадемуазель.

— Тогда мисс. Мисс Артуа! Не волнуйтесь о судьбе Джонни, как не делали этого все предыдущие годы. Я воспитаю его, как собственного сына.

— Да нет, мистер Марч, это вы не волнуйтесь. Я не могу допустить, чтобы мальчик вырос в ущербной семье. Он из рода Артуа, да еще и единственный наследник по мужской линии. Он вырастет в НАШЕЙ семье.

Филип со свистом втянул воздух сквозь зубы.

— Что?! И вы полагаете, я его вам отдам? Чужой тетке из другой страны? Я вообще вас не знаю, а вы, вы даже не подозревали о существовании Джонни, вам и на вашу сестру было плевать, пока она была жива…

— МИСТЕР МАРЧ. Благодарю вас. У меня был долгий и трудный перелет, важные переговоры, а тут еще этот крик… Так вот, что касается Жанно, то вы, к сожалению, отчасти правы. Я не знала, что у меня именно племянник, не знала его имени, не знала, сколько ему точно лет — в этом не только моя вина. Жанет несколько… импульсивно покинула нас. Я только после ее отъезда узнала, что она, скорее всего, беременна.

— Надо же, как удивительно! Импульсивно! А что вы ей наговорили? Вы же не разрешили ей выйти замуж за моего брата?

— Мистер Марч, сейчас не Средневековье, и даже не девятнадцатый век. Мы не собирались запирать Жанет в башню и разлучать ее с кем бы то ни было. Просто мы считали, что она еще слишком молода, к тому же… она ведь ехала в Штаты учиться! Она была очень талантливой, начитанной девочкой, она хотела получить образование — а вместо этого внезапно собралась замуж. Естественно, мы усомнились…

— Усомнились, до такой степени, что ни разу не попытались ее разыскать? Спросить, как у нее дела? Предложить помощь?

— Я не собираюсь оправдываться перед вами, мистер Марч, и обсуждать наши семейные дела — тоже. Просто скажите мне, через сколько дней Жанно будет готов к отъезду. Я должна подготовить дом и заказать билеты.

— Как насчет двух недель после никогда?

— Честно говоря, я надеялась, что мы сможем решить этот вопрос мирным путем, но если вы настаиваете на неприятностях…

— Это вы мне угрожаете, что ли?

В этот момент за спиной у Филипа зашлепали босые пятки и звонкий голосок Джонни сонно сообщил:

— Хочу писать и пить. И я уронил горшок. Фил, ты на кого ругаешься?

Филип прикрыл трубку рукой и ободряюще подмигнул: