Ложь во имя любви - Розмари Роджерс Страница 3

– Я – побратим ирокезов, – сообщил он и добавил тихо, почти про себя: – В безопасности? Я такой же дикарь, как они. На вашем месте я бы не испытывал такой уверенности.

Позднее она узнала, что шойоны преподнесли ее в дар своему брату-ирокезу. К тому времени, впрочем, это уже не имело значения, ибо он сделал ее своей во всех мыслимых значениях этого понятия…

Женщины, шептавшиеся у камина, не обратили внимания ни на ее участившееся, судорожное дыхание, ни на вздрагивание, ни на воцарившуюся затем тишину. Их разговор получил то же развитие, что незадолго перед тем мысли леди Маргарет.

– Что же было дальше? Ведь ее, бедняжку, не в чем винить. Ее утащили дикари, и…

– Не в том дело! Только не забудьте о своем обещании помалкивать. Нет, милорд привез ее назад, заплатив огромный выкуп. А потом, спустя ровно девять месяцев, родился мальчик. Представляете состояние милорда? Откуда ему было знать?.. Мальчик получил его фамилию, а она занялась его воспитанием, то есть позволяла ему носиться где вздумается, охотиться с индейцами, даже неделями жить с ними.

– А как же лорд Лео, то есть его сиятельство? Ведь он наверняка…

– Он был занят армейскими делами. К тому же сами понимаете, как он относился к мальчишке. Времена были тяжелые: восстания, требования самостоятельности… Сами знаете, чем все это кончилось – революцией! А леди Маргарет, жена британца-тори, принимавшая в своем доме армейских офицеров и их друзей-тори, все это время была, оказывается, шпионкой бунтовщиков! Как и ее сынок – даром что в то время еще молокосос! Уже в возрасте десяти-одиннадцати лет он носил им депеши. В конце концов все, разумеется, выплыло наружу.

– Невероятно! – ошеломленно выдохнула миссис Ситуэлл, плотоядно облизнувшись.

– Уверяю вас, разразился бы грандиозный скандал, если бы не отец лорда Лео. Лорд Лео, кстати, стал к тому времени виконтом Стэнбери, потому что его старший брат умер в Италии от лихорадки. Словом, герцог замял все это дело, так что правда так и не выплыла наружу.

– А француз?..

– Полагаю, она бы предпочла остаться у него или даже сбежала бы с ним, когда он получил выкуп, если бы он не был связан по рукам и ногам женой и детьми. Но во время революции он объявился снова. До меня дошли слухи, что она прятала его, когда он был ранен и его повсюду искали. Тогда они снова принялись за старое – за свое шпионство. Но лорд Лео все это пресек, когда мальчишку схватили в компании бунтовщиков. Чтобы его спасти, она, разумеется, послушно возвратилась в Англию, а семейство распустило слух, будто она слегла с нервным расстройством.

– Получается, что тогда у нее все было в порядке с головой? Просто она…

Сообразив, что сболтнула лишнее, миссис Парсонс спохватилась, поджав тонкие губы:

– Никогда такого не говорите! Будь у нее с самого начала в порядке с головой, она бы не наделала столько глупостей! Уж эти мне ирландцы! Говорят, она была паписткой и ни капельки не переменилась, хоть и напустила на себя вид, когда подвернулась возможность выскочить замуж за лорда Лео. Не сомневаюсь, – добавила она хмуро, – что и ее сынок господин Доминик пошел по той же дорожке, раз столько лет живет в Ирландии. Уж я помню, каким он был неисправимым – настоящий дикарь! Его выставили из Итона, а когда милорд нашел для него и для мистера Филипа, своего племянника, домашнего учителя, он однажды чуть не прикончил мистера Филипа голыми руками! Мистер Филип всего-навсего дразнил его «колонистским выродком» и едва не поплатился за это жизнью – мистер Граймс и двое лакеев еле их разняли. После этого случая милорд отослал господина Доминика в Ирландию, к дяде, заявив, что видеть его больше не желает, и я его за это не виню! О нем уже много лет ни слуху ни духу, и это, доложу я вам, только к лучшему. Вряд ли он переменился; помню, я боялась находиться с ним рядом, даже когда он был еще мальчишкой. Глаза как серый лед – мороз по коже! Да еще эти черные волосы…

К удивлению своей собеседницы, миссис Ситуэлл неожиданно проговорила:

– А мне все равно жаль бедную леди. Каково это – столько лет не видеть свою родную кровинку, не знать даже, каким он вырос! Надо понимать, он был бы сейчас виконтом Стэнбери?

Миссис Парсонс нахмурилась.

– Именно! Об этом приходится только сожалеть, потому что титул по праву должен был бы принадлежать мистеру Филипу. Я слышала об этом даже от его сиятельства! Красивый, очаровательный юный джентльмен! Увидев его, вы со мной обязательно согласитесь. Только запомните – никому ни слова о том, что от меня услышали! Сами знаете, что такое семейные тайны.

– Я столько лет проработала сиделкой и чего только не наслушалась, – успокоила ее миссис Ситуэлл. – Доктор Элфинстоун потому и рекомендует меня благородным господам, что знает о моем умении держать язык за зубами.

И, устроившись в кресле поудобнее, она с вниманием воззрилась на миссис Парсонс.

Герцог Ройс тоже предавался горьким воспоминаниям, от которых каменели его по-прежнему благородные черты.

Черт возьми, похоже, мерзавка зажилась на этом свете! Как его угораздило выбрать в жены сестру Конэла, к которому он испытал бурную, но короткую страсть? Робкая, невинная Пегги с огромными удивленными глазами! Чопорная леди Маргарет, никогда не донимавшая его ни требованиями, ни вопросами! Подумать только, много лет он тешил себя мыслью, что удачно выбрал жену! Деревенская глупышка, узкобедрая и плоскогрудая, не вызывавшая у него сильного отвращения в те редкие моменты, когда ему приходилось ложиться с ней в постель…

«Женись, черт возьми! Не потерплю, чтобы наше доброе имя погубил безобразный скандал!» Таково было отцовское предупреждение, последовавшее после недоразумения с молодым слугой. Тогда он и отправился в Ирландию, сошелся там с Конэлом, а потом – с его темноволосой сестрой…

Если бы он только не поддался ей той ночью, если бы до такой степени не напился и не озлобился…

С другой стороны, нельзя было не преподать ей урок, не напомнить, кто такая она и кто он. Эта нахальная потаскушка, сидя в кровати в чем мать родила, как ни в чем не бывало прощебетала: «Но, Лео, я привыкла спать голой. Индейцы, как тебе известно, почти не пользуются одеждой…»

Вместо того чтобы осыпать его благодарностями за то, что он выкупил ее и привез назад, она только и делала, что проливала слезы и бродила по дому с распухшими глазами. Ах, как она обвела его вокруг пальца, будь она проклята во веки веков! Сколько он ни карал ее после этого, загладить ее вину не могло уже ничто.

В ту ночь, оставив ее избитой, всю в крови после неистового натиска на ее тело, он воображал, что навсегда ее запугал. Каково же было его изумление, когда по прошествии месяца она спокойно оповестила его за завтраком:

– Полагаю, вы будете счастливы узнать, милорд, что я жду ребенка. – Он приподнялся было, но она, прочтя в его взоре убийственную решимость, опередила его, произнеся с тем же воодушевлением: – Я не сумела скрыть эту чудесную новость от миссис Гордон и других дам, чьи мужья являются вашими близкими друзьями. Все они, разумеется, желают нам всего наилучшего.