Эта сука, серая мышь - Ника Сафронова Страница 3

Я нашла в своих записях телефонный номер механика Жоры (только ему я могла доверять в столь щепетильном вопросе). Жора сказал: «Без проблем». Он меня ждет, могу хоть сейчас подгонять машину на сервис.

Прекрасно! Тогда собираюсь, оставляю ласточку на досмотр и еду в офис! Поработаю часов до четырех. А потом пробежка по магазинам. Не могу же я к воронежской родне с пустыми руками приехать! Да и себе в дорогу надо кое-что купить. Список составлю позже.

Наметив план действий, я отправилась на кухню. Сунула в тостер кусок белого хлеба. Поставила на огонь кастрюльку с водой. Ничего, кашу из серии «Быстрофф» варить – минутное дело. А пренебрегать едой я не привыкла. Необходимо, чтобы желудок работал как часы. Это мне с раннего детства вдолбили.

Пока все само собой готовилось, я пошла привести себя в божеский вид.

Нанесение макияжа, даже доведенное до автоматизма, по-прежнему занимало уйму времени. Я не могу, как Оксанка, ходить ненакрашенной. Во-первых, женщина всегда должна оставаться женщиной. А во-вторых, уже и возраст не тот. Тут важно сделать невидимой любую мало-мальски проступающую морщинку. А у меня к тому же на носу и щеках легкомысленная россыпь веснушек. Хорошо хоть они еще не очень заметны…

Все замазала, запудрила. Прическу сделала (в последнее время меня стали нервировать распущенные волосы, и я приспособилась закручивать их на затылке в рогалик). Надела темно-серое платье фасона «строгий силуэт». В общем, без пятнадцати девять я была уже полностью готова.

Мама с бабушкой из своей комнаты еще не показывались. Хотя через стенку мне было слышно, что они вот уже больше часа потихоньку пилят друг друга.

Подумать только! Со дня смерти отца прошло больше пятнадцати лет, а они все никак не могут его поделить. Я уверена, что их извечный конфликт пророс из этой благонадежной почвы. В нее уходят корнями любые взаимоотношения между сыновними матерями и женами. Так что, когда невестка со свекровью живут душа в душу, – это скорее исключение из правил.

Я постучала:

– Мамочка, можно тебя на минутку?

Послышалось какое-то суетное движение, и мама сердито шепнула:

– Да замолчите вы уже, наконец, старая грымза! Бабушка в долгу не осталась:

– Ишь ты, поглядите-ка на нее! Молодуха выискалась!..

И тут же они предстали вдвоем, лучась самой искренней радостью.

– Что, доченька?.. Ой, а куда же ты собралась? Я думала, мы успеем вместе позавтракать…

– Думала она… только бока отлеживать мастерица! Нет бы встать пораньше, завтрак дочери приготовить…

– Бабуленька, ну не надо так! Я же уже давным-давно справляюсь сама. Пусть мама в свой законный выходной отдыхает!

– Ах ты моя деточка! Всех-то ты у нас жалеешь! – разуми-лялась бабушка, целуя меня в лоб… и вдруг закряхтела: – Ох!., что же это живот-то крутит? Наверняка из-за твоих щей вчерашних, – сердито зыркнула она на маму. – Предупреждала ведь, не вари на тухлятине. Да!., говори, не говори, все как о стенку горох…

Сказав так, она поспешно зашаркала по коридору своими дремучими – дырка на дырке – тапками.

Мама вздохнула.

Мне вдруг стало ее так жалко. Бедная… бедная моя мамочка! Не могу смотреть в ее несчастные, уставшие от жизни глаза! Не могу видеть эту горестную морщинку между бровей!

Вот теперь я, кажется, уже готова была согласиться с Ок-санкой, которая как-то в сердцах обозвала мою бабушку Старым Пляжем. Я даже не сразу поняла, что это очередная цитата (Оксанка страсть как любит декламировать наизусть всякую чушь). Но потом и сама увидела выпуск «Комеди клаб», где применительно к пожилому человеку обыгрывалось выражение «олд бич». Даже мне стало понятно, что Оксанка подразумевала вовсе не то значение слова «бич», которое переводится как «пляж»…

– Ну перестань, мамочка, не расстраивайся!

Я погладила ее по руке. Рука была такой теплой и мягкой… как булочка!

– Не буду, милая, – мама улыбнулась. – Так ты что, уже убегаешь?

– Да, только хотела сообщить тебе одну новость.

– Какую?

– Зоя в больницу ложится. Мне нужно ехать в Воронеж, чтобы приглядеть за Славиком.

– О господи! – схватилась мама за сердце. – Что с ней? Ей стало хуже?

– Да нет, не волнуйся! Ее просто надо немного понаблюдать. Обычная профилактика.

– Ну слава богу! А когда ты едешь? Тебе же еще билет нужно взять…

– Нет, я поеду на машине.

– Что?! На машине?! Доченька, да ты с ума сошла! Это же пятьсот с лишним километров! А у тебя опыта вождения – ноль! Да мало ли что еще в пути может случиться! Тем более зима на дворе!.. И потом, ты вспомни, какие там в Воронежской области дороги! Чтобы проехать, бульдозер нужен, не меньше! Нет-нет, об этом не может быть и речи!..

– Но, мама!..

– Слышать ничего не хочу!..

В самый разгар наших дебатов из дальнего застенка послышалась ария Мистера Икс из «Принцессы цирка». Голос слегка дребезжал, но в целом выводил чрезвычайно задушевно: «Цветы-ы роня-я-яют лепестки на песо-о-ок…»

«Старый Пляж в своем репертуаре», – сказала бы на это Оксанка. А я лишь с еще большей горячностью стала уговаривать маму.

В конце концов она уступила. Главным образом подействовал довод, что Зое будет нелегко добираться до больницы самостоятельно. Мама все-таки обожала дочь своей умершей сестры и очень ее жалела.

– Ладно, Поленька, бог с тобой! Но, пожалуйста, поезжайте вместе с Оксаной. Не то совсем себе места не найду. Это же уму непостижимо! Такая даль!..

Мне было не по себе бросать маму в подобном смятении чувств, но время не стояло на месте.

– Пока, мамочка! – Я вышла и уже из-за двери предупредила: – Вечером пройдусь по магазинам. Так что буду попозже.

Маминых слов я не разобрала. Но зато четко расслышала, что, оказывается, судьба моей бабушки – пожизненно носить чужую личину. Надо же, как интересно!

«Всегда быть в маске судьба моя…»

Эта строка из арии, прозвучавшая как напутствие, вертелась потом у меня в голове целый день.

Это ведь не про бабушку! Это же как раз про меня саму! Разве нет? Почему я такая зажатая? Почему на людях не умею быть естественной, раскрепощенной? Делать и говорить то, что мне нравится? Не бояться выглядеть глупой, скверно воспитанной? Отвечать на грубость грубостью! На хамство – хамством!

Вот сейчас, например, когда какой-то чернорабочий крикнул мне:

– Эй, чего раскорячилась здесь? Давай! Двинь тазом! Мне бы ему «Да пошел ты, козел вонючий!» А я:

– Извините, пожалуйста! Не подскажете, где можно Жору найти?

– Вон он, твой Жора! Возле белого мерина трется. Жора – красивый молодой парень. Высокий. Жгучий брюнет. Он такой ладный, что его не портит даже промасленная роба.