Обжигающий поцелуй - Кайла Грей Страница 3

А любовь? Как же любовь? Что ж, ее вера в эту волшебную сказку уже не однажды была уничтожена и больше ее не одурачат.

Да, уж теперь-то она не станет никому доверять. Есть только один человек, на которого она может рассчитывать всегда и во всем. И этот человек – она сама, Мэдлин Хартуэлл. Только самой себе она может доверить собственную жизнь.

Но главное – не доверять мужчинам, ни одному из них.

Мэдлин проснулась, когда часы в холле пробили три. Она слушала бой часов каждый раз с того момента, как ее ровно в одиннадцать провели в предназначенную для нее комнату. Но Мэдлин не захотела даже приближаться к кровати и предпочла коротать время в кресле у камина, где и заснула ненадолго. Непривычный для лета холод наполнял комнату, и она встала, чтобы помешать угли в камине. Потом, вернувшись в кресло, поджала ноги под себя и тихонько вздохнула, вспомнив свой сон. Ей снова приснились близнецы. Когда она очень нервничала, ей постоянно снились покойные брат и сестра. Как будто бы Роберт и Кэтрин знали, что ей плохо и что она нуждается в утешении. Мэдлин думала о том, какой была бы ее жизнь, если бы близнецы не умерли. Наверное, мама не стала бы колесить по дорогам в той проклятой карете, пытаясь убежать от своего горя. А отец не стал бы пить и играть, и тогда он не пропил бы все, что имел, в том числе и собственную душу. И уж конечно, она, Мэдлин, сейчас находилась бы дома, вместе с ними со всеми – лежала бы в своей теплой уютной постели и видела сны о счастливом будущем.

Увы, вместо этого она сейчас боролась со сном, сидя в кресле, и пыталась хоть что-нибудь придумать… Из-за отца она оказалась в ужасной ситуации, но пока что не находила выхода из нее. Разумеется, в первую очередь ей надо покинуть дом Джеффри Таунсенда, но что потом? Похоже, что потом она и столкнется с самыми серьезными трудностями.

Действительно, куда она пойдет? Вернуться к отцу она не может. Даже если он скажет, что сожалеет о своем поступке, она не сможет вернуться к нему. Никогда. Ей очень больно это признавать, но теперь отец для нее чужой. Этот человек опустился до того, что продал собственную дочь, продал… чтобы иметь возможность и в дальнейшем пьянствовать и играть.

Наверное, она могла бы попытаться найти работу, но где и какую? К тому же она должна найти работу как можно быстрее, так как у нее осталось совсем немного денег – только те, что зашиты в нижней юбке. А без рекомендаций найти работу чрезвычайно сложно. Да и какую?.. Конечно, она могла бы вести уроки музыки и танцев, но в последнее время люди стали забывать о развлечениях и все больше думают совсем о другом – об оружии, о военных кораблях, о том, как лучше обеспечить свою безопасность.

А может, отправиться в Лондон, к тете Элси и кузинам? Да, похоже, у нее нет другого выход. Но добраться до Англии сейчас очень непросто. Блокада по обеим сторонам Атлантики делала путешествия все более опасными, и лишь очень немногие отваживались пересекать океан. Однако у нее, судя по всему, действительно не было выбора… Конечно, она вполне могла погибнуть, пытаясь добраться до Англии, – но не становиться же ей любовницей такого отвратительного человека, как Джеффри Таунсенд…

Только что может ждать ее в Англии? Едва ли тетя Элси обрадуется ее приезду. Старая вражда, о которой Мэдлин немного знала, уже давно разделяла их семьи. К тому же она не знала даже точного адреса тетки.

Внезапно раздался какой-то лязг, и Мэдлин, вздрогнув и выпрямившись в кресле, стала прислушиваться. В следующее мгновение она поняла, что в замке проворачивается ключ. Затем дверь приоткрылась ив полоске света появилась фигура Джеффри Таунсенда. Судорожно сглотнув, Мэдлин спросила:

– Чего вы хотите, мистер Таунсенд?

– Ты нашла какой-то изъян в постели? – спросил он, нахмурившись. – Почему ты в кресле, а не там, где тебе положено находиться?

Таунсенд прикрыл за собой дверь, потом запер ее, а ключ повесил себе на шею, спрятав под рубашку.

– Я не устала, – ответила Мэдлин. – Во всяком случае, мне не хочется спать.

– Понятно, – кивнул Джеффри. – Значит, дожидаешься меня? Должен сказать, я удивлен, но очень доволен, – добавил он, приблизившись к девушке.

Упершись ладонями в подлокотники кресла, Таунсенд наклонился, чтобы поцеловать ее, но Мэдлин тут же отвернулась.

– Значит, вот так? – Он снова нахмурился. – И долго ли ты собираешься изображать скромницу? Может быть, ты думаешь, что это меня забавляет?

– Я не собираюсь забавлять вас, – заявила Мэдлин. – И я предпочла бы вообще вас не видеть, мистер Таунсенд. Вам следует понять, что вы не можете купить меня, пусть даже если и заплатили моему отцу.

Мэдлин вскрикнула, когда Джеффри схватил ее за плечи и рывком поставил на ноги.

– Ты очень ошибаешься, дорогая. Уж если я заплатил твоему отцу, то теперь имею право делать с тобой все, что пожелаю.

– Мистер Таунсенд, уже глубокая ночь. Я не хочу сейчас с вами разговаривать. Я хочу, чтобы вы оставили меня в покое.

– Да. Я знаю, что час уже поздний. Но я не могу ждать, понятно? Я пришел, чтобы попробовать то, на что буду предъявлять права следующей ночью. И я не собираюсь уходить, пока ты не угодишь мне. По своей воле… или нет.

– Ни за что! – прокричала Мэдлин.

Глаза Таунсенда наполнились яростью. Громко выругавшись, он швырнул девушку на пол и с силой ударил ногой. У Мэдлин перехватило дыхание, она даже вскрикнуть не могла, хотя ей было ужасно больно.

– Давай-ка попробуем снова, а? – С этими словами Таунсенд потащил ее к кровати.

Мэдлин яростно сопротивлялась, но все же он поднял ее с пола и бросил на матрас. Почти сразу же вскочив, она бросилась к двери, но не успела до нее добежать – Таунсенд догнал ее и, крепко прижав к себе, впился поцелуем в губы.

Затем, чуть отстранившись, он стал с жадностью целовать ее в шею, и Мэдлин почувствовала, как в груди ее закипает гнев. К тому же от него сильно пахло бренди, и этот запах казался ей невыносимым.

Собравшись с силами, Мэдлин оттолкнула его и при этом нечаянно оцарапала ногтями.

– Сука! – взревел Таунсенд и наотмашь ударил ее по лицу. – Я заставлю тебя пожалеть об этом! Да, ты очень пожалеешь о том, что сопротивляешься мне, глупая шлюха.

– Полагаю, что это вы глупец, – пробормотала Мэдлин, поспешно отходя за одно их массивных кресел. Она понимала, что злить Таунсенда неразумно, но не могла ничего с собой поделать – в груди ее все еще кипел гнев. Все последние часы она ужасно нервничала, а теперь вдруг почувствовала, что уже не в силах сдерживаться.

И твердо решила, что не уступит этому негодяю. Да она скорее умрет!

– Я хочу, чтобы ты кое-что узнала обо мне, моя дорогая. – Таунсенд рывком отодвинул кресло, и оно с громким стуком опрокинулось. – Я довольно суровый человек, и важно, чтобы ты это знала.

Сейчас в его голосе была такая ярость, что Мэдлин похолодела. Когда же он медленно приблизился к ней, у нее от страха перехватило дыхание.