Гордость и грех - Морин Маккейд Страница 3

Слейтер Форрестер привычным движением перетасовал карты. Для него это было так же естественно, как бриться по утрам. Он веером разложил карты на столе, а потом подцепил крайнюю карту, и вся колода вновь оказалась у него в руках. Еще раз перетасовал карты и выложил четыре из них мастью вверх. Как он и ожидал, все четыре оказались тузами. Слейтер улыбнулся.

«А ты не потерял навыка, Форрестер».

Он услышал чьи-то шаги и напрягся, но тут же расслабился, узнав походку. Эндрю поставил перед Слейтером кружку с дымящимся кофе и, подвинув стул, уселся рядом.

– Спасибо, – кивнул Слейтер.

Сделав глоток из своей кружки, Эндрю многозначительно посмотрел на разложенные тузы.

– Я думал, ты оставил шулерские замашки.

– Ты не ошибся, но практика никогда не помешает.

Эндрю коротко хохотнул.

– Видел ее?

Слейтер сомневался, что сможет быстро забыть девушку с белокурыми волосами и гордой осанкой. Впервые увидев ее в салуне, Слейтер решил, что она заблудилась. Но потом она расправила плечи, явив его взору привлекательные очертания грудей, и зашагала прямиком к стойке бара. Слейтера мгновенно охватило странное чувство – некая смесь восхищения и желания защитить эту молодую женщину, – однако его ответ прозвучал безразлично:

– Заметил… Одевается изящнее, чем большинство проституток.

– По ее словам, она подобным не занимается.

– Тогда почему она здесь? – Взяв в руки кружку, Слейтер откинулся на стуле, удивляясь собственному любопытству.

– Ищет работу. Говорит, умеет петь и танцевать.

Слейтер усмехнулся, вспомнив соблазнительную фигуру незнакомки.

– Готов спорить, через неделю она уже будет кувыркаться с клиентом.

Эндрю покачал головой, и его лицо приобрело озабоченное выражение.

– Ты никогда не был таким циничным, Слейтер.

Губы Слейтера изогнулись в некоем подобии улыбки.

– Был. Только ты всегда был слишком занят, чтобы заметить это.

Эндрю пожал плечами.

– Я был молод и глуп. И помыслить не мог, что стану хозяином подобного заведения.

– Мы оба занимаемся теперь тем, о чем и помыслить не могли. – Слейтер устремил взгляд в никуда и перенесся мыслями в Андерсонвилль. На какое-то мгновение он отчетливо ощутил зловонный запах крови, испражнений и страданий. Его левая рука мелко задрожала, отчего кофе пролился на брюки. Слейтер поспешно поставил кружку на стол и тряхнул головой, чтобы прогнать слишком реальные воспоминания.

– Тебе досталось больше, чем мне, дружище, – сказал Эндрю, и в его глазах слышалось сострадание.

Слейтер заскрежетал зубами. Он ненавидел жалость.

– Да, но как ты всегда говорил мне: человек сам стелет себе постель, – Слейтер принужденно улыбнулся. – Если только за него это не делает женщина.

– Женщины, карты и опасность. Не обязательно в таком порядке, – процитировал Эндрю свои же собственные слова, сказанные им Слейтеру много лет назад.

Слейтер собрал со стола карты и принялся тасовать их, с удовлетворением отметив, что рука перестала дрожать.

– Такое, – Эндрю указал на его левую руку, – случается и во время игры?

Слейтер с трудом подавил раздражение, направленное скорее на себя самого, нежели на друга и босса. Ему потребовалось почти два года, чтобы вернуть прежний вес и силу, после того как его освободили из тюрьмы военного лагеря. Несмотря на то, что его левая рука выглядела вполне нормальной, когда он нервничал, она начинала дрожать, как у старика. Слейтер ненавидел себя за это.

– Если такое случится, я перестану играть, – . бесстрастно ответил он.

Эндрю прищурил глаза.

– И как же ее зовут? – Новая девушка заинтересовала Слейтера, но еще больше он был заинтересован в том, чтобы сменить тему разговора.

– Мисс Глори.

Из горла Слейтера вырвался ироничный смешок.

– С таким именем она совсем не похожа на застенчивую девственницу.

– Готов поспорить на последний доллар, она не из тех, кто рискует своей репутацией. У нее очень правильная речь, как если бы она окончила колледж.

– Должно быть, удача ей изменила. Ведь именно поэтому женщины оказываются в таком месте, как это. Рано или поздно все они начинают торговать собой.

Эндрю недовольно посмотрел на друга.

– Я не заставляю их это делать.

Слейтер поднял руки, словно сдаваясь.

– Я и не говорил, что заставляешь. Но порядочные женщины избегают появляться в этой части города. И не без причины, как тебе известно.

– Что ж, если она поет хотя бы вполовину так хорошо, как выглядит, ей не придется продавать себя. – Эндрю покачал головой и пожал плечами. – Она начинает работать завтра вечером. Поскольку Фрэнни на прошлой неделе уволилась, прибыль от продажи напитков заметно уменьшилась. Хорошо, что я нашел ей замену.

– Никогда не думал, что придет день, когда в тебе появится больше от бизнесмена, чем от игрока.

– А я не думал, что ты вернешься к картам, после того как сбежал, чтобы работать в детективном агентстве.

Слейтер почесал подбородок, ощутив под пальцами щетину. А ведь он брился менее четырех часов назад. Он вспомнил, что в Андерсонвилле у него не было возможности делать это. Проснувшись однажды утром, он обнаружил, что паук устроил у него в бороде гнездо. А еще там во множестве развелись гниды… Он побреется снова, прежде чем сядет за игральный стол. Это давно уже стало непременным ежевечерним ритуалом.

– Два сапога пара.

Положив руки на стол, Эндрю подался вперед.

– Когда я приютил костлявого шестнадцатилетнего подростка и обучил его игре в покер, я уже знал, что однажды он станет лучше меня. Ты был талантливым учеником, Слейтер. Чертовски талантливым. Но для тебя игра всегда была способом заработать деньги, а вовсе не образом жизни. Когда тебя пригласили работать в агентстве, я понял, что именно этим ты всегда хотел заниматься. – Эндрю замолчал и внимательно посмотрел на друга. – Почему ты ушел из агентства?

Когда три месяца назад Слейтер пришел к своему бывшему наставнику в поисках работы, он сообщил Эндрю только факты: он был в Андерсонвилле и ушел из агентства. Эндрю тоже был игроком, и это делало его более наблюдательным, чем хотелось бы Слейтеру, поэтому он домыслил остальное. И конечно, Слейтер не опроверг, но и не подтвердил догадку друга.

Слейтер пренебрежительно пожал плечами.

– Мне постоянно говорили, что делать. Я устал от этого.

– А мне кажется, ты чего-то недоговариваешь.