Слезы зимы - Кэролин Крафт Страница 3

Единственное, что пугало Диану, — это мысли о предстоящей близости, без которой нормальные отношения между мужчиной и женщиной, стремящимися соединить свои судьбы, невозможны. Поскольку никакого опыта в этом вопросе у нее не было вовсе, она думала об этом денно и нощно. Опять же, побывай она студенткой, эта проблема отпала бы сама собой. Всем известно, что девушки, живущие вдали от родителей, в гораздо меньшей степени поддаются переживаниям о потерянной невинности, чем те, над которыми висит печать строгих семейных традиций.

И еще Диане хотелось быть для своего избранника не одной из многих, а одной единственной.

В день, когда случилось «это», она лежала в комнате Брайана, в доме, где он жил с родителями, пряча свое тело от его глаз за белоснежной простыней, все еще стесняясь его взгляда.

Оба прислушивались к шагам и голосам внизу, на первом этаже — это заявились родители Брайана, которые, по его словам, должны были приехать не раньше чем через сутки.

— Прости, я давно собирался свалить от стариков и снять хотя бы комнату. Я не думал, что тебя это так расстроит… — Его голая белая спина маячила у нее перед глазами.

Брайан поднялся с кровати, в отличие от нее ничуть не стесняясь своей наготы, осторожной поступью прошел к двери, тихонько запер ее и прислушался. Диана отвернулась к стене.

Расстроит — это было мягко сказано. Он не видел слез Дианы. Она бы круто обиделась, скажи ей кто-то хотя бы час назад, что, ошеломленная первым оборотом КЛЮЧА, чуть припахивающего особенным мужским запахом, она потеряет невинность под доносящиеся с улицы радостные возгласы родных Брайана: «Дом, милый дом!» и под звон настоящих ключей, ворочающихся в дверных замках (Господи, ну почему в этих домах такая слышимость?)…

Лучше бы он молчал и ничего не говорил. Лучше бы продолжал обнимать ее и целовать, ласкать. Пускай даже комната была не заперта и кто-то мог войти. Пускай! Но это ведь он первый отпрянул, как будто испугался. И только поэтому она расстроена — разве он не понимает?

Но прошли дни, и она стала забывать о досадном инциденте. Все вернулось на круги своя — понимание того, что Брайан все равно лучший из всех мужчин.

Первое время, видя и чувствуя его желание, она держала его на «голодном пайке», словно испытывая на прочность. Их новая близость произошла спонтанно, словно Диана наконец решила, что с Брайана достаточно. Они слились в страстных объятиях прямо в машине, как это происходит у многих, и в то же время совсем по-другому, поскольку двигала ими не похоть, а сильная любовь.

Они ехали по побережью. Диана вела дядин автомобиль по шоссе, связывающему пригороды Сиэтла с многочисленными морскими бухтами. Скорость была приличная, в открытое окно врывался свежий морской воздух. Брайан смотрел на Диану — как она ладно справляется с механической коробкой (чего Брайан не умел совершенно) и педалями. Коленки ее соблазнительно выглядывали из-под юбки, и ему вдруг захотелось дотронуться до них. Он протянул ладонь и прикоснулся к ее коже, задержал руку, желая взглянуть ей в лицо — не последует ли возражений? Но Диана продолжала смотреть вперед, не отрывая взгляда от дороги. Тогда Брайан двинул ладонь дальше — в тоннель, уходящий в волнующую темноту. Вдруг машина вильнула вправо, резко затормозила. Раздался шорох потревоженных камушков, лежавших на обочине, и машина остановилась. Брайан по инерции откинулся вперед, ударился плечом о панель и всем корпусом тут же подался назад. Все это время он не отпускал Дианиной коленки, и теперь пальцы его сами собой неожиданно скользнули в глубь между ее ног и уткнулись в теплую, чуть влажную ткань трусиков.

В ту же минуту Диана сама подалась к нему, перелезла через рычаг коробки и впилась губами в его рот, позволяя ласкать себя там, где он хотел. Через десять минут они сидели, обняв друг друга, совершенно голые, приятно утомленные, и смущенно хихикали, когда мимо проезжала какая-нибудь машина и люди в ней поглядывали на парочку, широко раскрыв глаза. Получилось все, может быть, и не так уж превосходно, учитывая тесноту переднего пассажирского места. Но важно было другое — взрыв эмоций оказался сильнее, чем в первый раз. К тому же сейчас Диане не пришлось огорчаться — в этот день для Брайана гораздо важнее были ее чувства, нежели то, что их кто-то застукает.

Отдавшись мужчине до брака, Диане не пришлось ни о чем горевать. В следующие дни, недели Брайан никуда не сбежал, все так же относился к ней с предельной нежностью, и даже чаще обычного в его речи стали проскальзывать планы насчет будущего — не ЕГО, Брайана, а ИХ будущего.

Когда она рассказала родным о Брайане, оказалось, что дядя и тетя уже имеют представление о Коллинзах. Отец, дед и брат Брайана были адвокатами, и отношение к ним со стороны жителей Белвью делилось на подобострастное (если кто-то, прибегнув к их услугам, выигрывал дело) и ненавистное (когда дело проигрывалось или Коллинзы вели успешную защиту противной стороны). Казалось, дядю трудно было заподозрить в нелюбви, ведь он не принадлежал ни к той, ни к другой партии. И все же оказался весьма категоричен.

— Адвокат не может быть приличным человеком, — сказал он, качая головой. — Душу дьяволу продадут и не поморщатся!

Помнится, разгорелся нешуточный спор. И Диана, которой тогда было всего-то девятнадцать, пыталась уверить дядю, что его личные антипатии не должны ломать ее жизнь. Но тот был непреклонен.

Естественно, что Лоусонам не хотелось терять Диану. И понятно было отношение дяди Джека к Брайану Коллинзу — боязнь остаться без племянницы, которая была им как дочь, стала причиной натянутых отношений. И чем успешнее шли дела младшего Коллинза, которому под чутким отцовским руководством удалось добиться немалых успехов, тем более хмурым становился мистер Лоусон, прекрасно понимавший, что племянница уже избрала для себя спутника жизни.

Воспитанная в достаточно строгих правилах, Диана была благонравной девушкой и жила волею старших, но, как и у всякой нормальной современной женщины, ее послушание распространялось лишь до определенных границ. Разные способы могли решить ее судьбу, вплоть до бегства из дома (впрочем, этот вариант Диана рассматривала лишь в качестве крайней меры). Но выбран был самый надежный способ — отдаться течению времени, тем более что и Брайан готов был ждать — они встречались украдкой, все больше на стороне. Правда, встречи эти носили редкий характер. Отец Брайана взял сына в оборот, загрузил работой в своей адвокатской конторе и, не доверяя «университетским мозголомам, впихавшим в Брайана массу ненужных знаний», оплатил дополнительное обучение сына на специальных курсах, так что младший Коллинз должен был оправдывать надежды своей семьи.

В тот год, когда Брайан провел свое первое самостоятельное и успешное дело, тетя Сара тяжело заболела и стала угасать. Ее поместили в городскую больницу, где она провела свои последние дни. Так грешно и стыдно было предаваться страсти, когда жизнь близкого человека висит на волоске… И Диана благодарила Бога за то, что в тот день, когда в больнице скончалась ее тетя, она поборола желание и не поддалась призыву Брайана поехать вместе с ним в Сиэтл, где ему предстояло заключить торжественное подписание договора о сотрудничестве с крупнейшей в штате адвокатской фирмой. Уж наверняка в тот день Брайан потащил бы ее в ресторан, а потом в постель — и, как обычно, она не смогла бы устоять.