Любовники - Юлия Добровольская Страница 3
Любовники - Юлия Добровольская читать онлайн бесплатно
Дина продолжила путь, удерживая глазами взгляд преподавателя. Она приблизилась к столу, отодвинула стул и села. Потом закинула ногу на ногу — все это она проделала в своей обычной неторопливой манере, с достоинством, о природе коего никто из знавших ее здесь, в институте, не имел представления.
С улыбкой, в которой смешались удивление, восхищение и признание поражения достойным соперником, преподаватель взял Динин билет и положил его в стопку использованных, даже не взглянув, что там за вопросы. Потом таким же образом отложил в сторону исписанные Диной черновики ответов. На чистом листе бумаги Константин Константинович что-то быстро написал и, придвигая его к Дине, громко, в расчете на внимание всей аудитории, произнес:
— В ваших знаниях, Турбина Дина Александровна, я не сомневаюсь. А посему не намерен тратить на вас мое драгоценное время. Прошу вашу зачетку.
Дина раскрыла зачетку на нужной странице — там по всем предметам красовались одни только «отл.» — и прочла написанное на листе крупным стремительным почерком: «Сегодня в 18.45 у к/т «МИР».
Преподаватель расписался в зачетке.
— Поздравляю с отличным завершением сессии, Дина Александровна.
— Спасибо, Константин Константинович, — ответила Дина и протянула руку к своему ученическому удостоверению личности.
Константин Константинович прижал угол зачетки указательным пальцем. Дождавшись, когда Дина поднимет на него глаза, он отпустил палец и с тем же игривым пафосом сказал:
— Увидимся в следующем учебном году, Дина Александровна. Удачной практики и приятных каникул!
— До свидания, Константин Константинович. — Дина встала и не торопясь направилась из аудитории.
Цок… цок… цок… — мерно отсчитывали каблучки расстояние от стола до выхода, от последнего в этом году экзамена до следующего, последнего, институтского курса.
А по лодыжкам Дины скользил взгляд Константина Константиновича — она ощущала это физически и, закрывая за собой дверь аудитории, смогла убедиться в собственной правоте.
* * *
Вот это и не отпускало Дину из пасмурного поздне-весеннего настоящего в солнечное летнее будущее. Записка, приглашающая на свидание с самым красивым на свете и с самым неверным — так ей подсказывало не слишком искушенное в подобных вещах сердце — с самым неверным мужчиной. И столь неприкрытый интерес этого мужчины к ее внешности… точнее, к той части внешности, которая называлась ногами.
Все это будоражило Дину и заставляло то обмирать от сладостных предчувствий, то холодеть от смутных опасений. И еще сожалеть о том, что до следующего учебного года так далеко…
Но зачем, зачем она ему нужна?! Что, в кино ему не с кем сходить? Мало, что ли, в их институте… во всем этом большом городе красавиц?!..
«Не думай об этом! — вдруг услышала она. Это был ее Друг. — Ты хочешь пойти на свидание?»
«Да… Хочу».
«Вот и иди. А другие «красавицы» пусть тебя пока не волнуют».
О красотеДина не считала себя даже симпатичной. И вовсе не из-за комплекса неполноценности, так часто присущего юным барышням, которым не повезло стать стяжательницами всеобщего мужского внимания. Вовсе не из-за этого. Просто Динины представления о красоте сформировались на таких недостижимых идеалах, что даже красивые и симпатичные, по мнению всех окружающих, девушки не выдерживали ее личной аттестации на это звание. Пожалуй, только Римму Яковлеву, второкурсницу, с которой Дина жила в одной комнате, она могла бы назвать симпатичной… А посему — что толку расстраиваться, если ты не родилась Анной Маньяни! Довольствуйся тем, что имеешь. Именно Анна Маньяни, а вовсе не Брижит Бардо и не Софи Лорен, на которых помешаны ее сверстницы, была эталоном женской красоты для Дины.
— Да она же страхолюдина, баба-яга! — смеялись сначала одноклассницы в школе, а потом и однокашницы в институте, глядя на портрет почти никому не известной актрисы.
— Вы просто ничего не понимаете в красоте! — отвечала Дина с тихим достоинством и неколебимой уверенностью в своем праве иметь мнение, отличное от мнения большинства.
Она не обижалась на них. Да и за что обижаться?! За то, что им не хватает душевной утонченности, чтобы прочувствовать — именно прочувствовать, а не увидеть — истинную красоту?.. Так за это не обижаться надо на них, а пожалеть.
Вот только эталона мужской красоты у Дины пока не было. Тем не менее признанный всеми слащавый голубоглазый красавчик Ален Делон вызывал в ней неприязнь, граничащую с отвращением. Зато Муслим Магомаев, которого она видела конечно же только на фотографиях в журналах, но очень хорошо знала и любила его голос, будоражил Динины чувства. И еще Жан Маре… Правда, Дина не могла бы с полной определенностью ответить на вопрос: любит ли она д’Артаньяна, доблестного мушкетера, или артиста, исполняющего его роль? Как бы то ни было, в них обоих — и в д’Артаньяне, и в Жане Маре — Дина ощущала то самое главное, что неосознанно ждет от мужчины любая женщина: благородство и силу, способные защитить от любых напастей. Обязательно ли благородство и сила сочетаются с внешней красотой, Дина тоже пока не знала.
Дина была стройной девушкой, чуть выше среднего роста, с правильной осанкой и неторопливой походкой уверенной в каждом своем шаге особы. Следить за осанкой и походкой ее научила с самого детства мама. Как, впрочем, и всему остальному, что составляло Динину незаурядную индивидуальность: хорошим манерам, постоянному уходу за собой, тщательному подбору гардероба, а позже и макияжа.
— Пусть ты и не красавица, — говорила мама, — но лицо, волосы и ногти должны быть всегда ухоженными. Пусть у тебя будет немного вещей, — продолжала она, — но эти вещи должны быть добротными. И никогда, никогда не гонись за модой, лучше найди свой стиль и будь ему верна, а уважение к моде можно прекрасно продемонстрировать аксессуарами.
Откуда провинциальная, с восемью классами образования женщина взяла эти совершенно несоветские понятия, Дина представления не имела. И почему при всем этом ее мама не соответствовала собственным принципам — тоже было загадкой.
Одевалась Дина с маминой помощью. Та шила из своих вещей все, что было, по ее мнению, необходимо столичной студентке, — строгий костюм, несколько блузок, несколько юбок и непременное вечернее платье. Только верхняя одежда и обувь покупались в магазине. Ну и еще белье, конечно. На эти покупки мама самоотверженно собирала деньги из своей скромной зарплаты, часто отказывая себе самой в какой-нибудь приятной мелочи.
— Доченька, — говорила мама, когда Дина пыталась отговорить ее от какой-то новой покупки, — Диночка, я уже себя зарекомендовала, а тебе нужно утверждаться: встречают-то все же по одежке! — И смеялась чистым детским смехом.
Но при столь невысокой оценке своих внешних данных Дина не считала себя хуже других. «Я просто не такая, как все», — успокаивала она сама себя, пока не свыклась с этой формулой самоидентификации, которая, словно фильтр, отлавливала и отметала ненужные размышления и переживания по поводу неудавшейся внешности, отвлекающие от… от самой жизни — прекрасной и удивительной во всех ее проявлениях. «И не на таких вон женятся», — говорила она порой себе, заметив на пальце какой-нибудь совсем уж невзрачной тетеньки обручальное кольцо, пока однажды Внутренний Голос не сказал ей на это:
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments