Ее первая любовь - Дженнифер Эшли Страница 3

– Ну и пусть они говорят. Наплевать.

Джулиана грустно улыбнулась:

– Никому на свете не безразлично, что они говорят. Возможно, тут это несколько по-другому, чем в Индии.

О Господи!

– Там чертовски строгие правила. Нарушив их, можно умереть самому или невзначай убить кого-нибудь.

Джулиана захлопала глазами.

– О! Даже так? Признаю, это звучит намного серьезнее. Здесь-то люди ожидают от меня всего-навсего, что, умирая от стыда, я затворюсь в уединении и до скончания века буду вязать носки.

– За каким чертом тебе нужно вязать носки? Занимайся чем хочешь.

– Какой же ты оптимист! Все не так просто. Боюсь, мне еще долго будут перемывать косточки. Вдобавок меня отправили на полку. Тридцать лет, и уже не инженю. Я знаю, что у многих дам помимо замужества есть и другие занятия. Но я уже стара для того, чтобы отправиться на учебу в университет. И кроме того, мой отец умрет от стыда, если его дочь станет синим чулком. Меня воспитали, чтобы разливать чай, устраивать именины и говорить правильные вещи жене викария.

Эллиот пропускал ее слова мимо ушей, отмечая только музыкальность голоса, который действовал на него умиротворяющее. Он улегся на спину и, вслушиваясь в ее разговор, вдруг сообразил, что уже давно ему не было так спокойно.

«Если бы вот так слушать ее всегда, если бы можно было засыпать под звуки ее голоса, тогда, может, я пришел бы в себя в конце концов».

Нет, ничего уже не станет таким, как раньше, после всего, что он видел, натворил сам, и после того, что сотворили с ним. Он думал, что как только вернется в Шотландию, все это прекратится – сны, бесконечный страх, провалы в памяти, когда время уходит и непонятно, куда оно ушло. Но все было как прежде, и легче не становилось. И он понял, что придется взяться за осуществление следующей части своего плана.

Джулиана внимательно разглядывала его. Ее голубые глаза были прозрачны, как озера летом. Воспоминания об этих глазах, о ее красоте, долгое время поддерживали его в темноте.

Временами он видел во сне, что она рядом и пытается его разбудить. У него в ушах звучал ее чарующий голос: «Пойдем, Эллиот. Проснись! Мой воздушный змей запутался в ветках дерева. Кроме тебя, больше нет никого такого высоченного, кто смог бы достать его».

Он вспомнил тот день, когда в первый раз понял, что испытывает к ней. Им тогда, должно быть, было по шестнадцать. Она запускала воздушного змея для детей друзей его отца, а Эллиот пришел посмотреть на забаву. Он все-таки снял змея с дерева и заслужил улыбку розовых губ и нежный поцелуй в щеку. В тот момент он пропал. Окончательно и навсегда.

– Эллиот, ты спишь?

Перед его закрытыми глазами проносились воспоминания, а теперь в них вклинился голос Джулианы. Он приоткрыл глаза и всмотрелся в нее.

– Наверное.

– Ты меня слушал или нет? – Ее лицо слегка порозовело в сумеречном свете.

– Извини, девочка. Я чуть-чуть под мухой.

– Вот и отлично. Я не о том, что ты пьян, а о том, что ты не слышал меня. Не обращай внимания. Это была глупая идея.

Эллиот широко открыл глаза, мозг послал сигнал тревоги. Что, черт возьми, он прослушал?

Подступавшая изнутри темнота иногда выделывала с ним такие штуки. Эллиот мог пропустить большую часть беседы с кем-нибудь и даже не заметить этого. Он приходил в себя, понимая, что люди ждут его ответа и удивляются, что с ним происходит. Поэтому Эллиот решил, что лучше будет избегать людей и разговоров с ними.

Но в случае с Джулианой ему захотелось узнать.

– Повтори еще раз.

– Не уверена, что должна это делать. Если бы это была сногсшибательная идея, ты бы тут же схватился за нее. А если нет…

– Джулиана, клянусь… Я просто отключился ненадолго. И хочу услышать твою сногсшибательную идею.

– Нет, не хочешь.

Женщины! Даже та, в кого он был годами тайно влюблен, могла довести его до белого каления.

Эллиот поднялся и придвинулся к ней ближе. Вытянув руку вдоль спинки скамьи, он не дотронулся до Джулианы, но сидел так близко, что мог чувствовать исходившее от нее тепло.

– Джулиана, скажи. Иначе я тебя защекочу.

– Мне уже не восемь лет, Эллиот Макбрайд.

Он чуть не засмеялся в ответ на ее заносчивость.

– Мне тоже. Когда я говорю «защекотать», это совсем не означает, что теперь я буду делать то же самое, что тогда. – Он провел пальцем по ее обнаженному плечу.

Ошибка! Прикоснувшись к ней, он через руку будто получил тепловой удар, который достиг его сердца.

Ее губы были рядом, спелые и сочные. Бледные веснушки на носу, всего десять штук. Они у нее были всегда, и она всегда пыталась избавиться от них. Но Эллиоту всегда хотелось поцеловать каждую.

Взгляд Джулианы стал сосредоточенным, и она тихо выдохнула:

– Я спросила, Эллиот, может, ты женишься на мне?

Эллиот замер. Его серые глаза напоминали цветом зимнее небо и были такими же холодными.

Джулиана сообразила, что когда готовилась задать свой вопрос, то думала об Эллиоте как о веселом юноше с теплым взглядом, каким он был когда-то. Этот Эллиот Макбрайд был ей незнаком – светлые волосы коротко пострижены, лицо жесткое, с тонким шрамом на щеке.

Этот Эллиот выслеживал и убивал других людей, был взят в плен и пробыл в нем так долго, что они все начали бояться, что он так и умрет в заключении. Десять месяцев, когда о нем не было ни слуха ни духа, стали самыми тяжелыми в жизни Джулианы. Он вернулся в дом своего брата, чтобы восстановить силы, но тогда Джулиана не виделась с ним. Эллиот не ездил с визитами и сам никого не принимал, а потом исчез, снова отправившись в Индию.

– Я же сказала – глупая идея, – быстро повторила Джулиана. – Что-то ты побледнел, Эллиот, поэтому не думай ни о чем. Я не собиралась запугивать тебя до смерти. Продолжай дремать.

Он бросил взгляд на голый алтарь, а потом снова посмотрел на нее. В этом холоде его рука на ее спине казалась горячей.

– Совсем не глупая. Мне кажется, это великолепная идея.

– Нет, правда. Притворись, будто я ничего не сказала. В первый раз ты ведь не услышал меня.

Рука Эллиота сдвинулась и легла ей на плечо. Его внутренняя сила вместе с теплом словно перетекала в ее замерзшее тело.

– Не могу сделать вид, что не услышал тебя во второй раз, девочка.

– Беру свои слова назад. Перееду к отцу и начну возвращать подарки. У меня все тщательно зафиксировано, как я это всегда делаю. Джемма смеется надо мной за эти списки и записи, но теперь поблагодарит меня за них.

Она широко улыбнулась. Ее глаза засияли. Сердце Эллиота колотилось так громко, что ему показалось удивительным, почему он не слышит в тишине его эхо.