Бедная маленькая стерва - Джеки Коллинз Страница 3

Кроме того, именно Эм-Джей познакомил ее с Фрэнки.

О том, как много лет назад она переспала с обоими его друзьями сразу, Аннабель рассказывать Фрэнки не стала. Такие вещи лучше было держать при себе, к тому же Фрэнки подобный оборот вряд ли бы понравился, а когда ему что-то не нравилось, он становился непредсказуемым.

В последнее время Фрэнки увлекся азартными играми, поэтому Аннабель не возражала против его поездки на мальчишник. Ей давно хотелось отдохнуть от сожителя-бойфренда, который бывал и надоедлив, и навязчив, и даже занудлив. Если Фрэнки не будет рядом, она сумеет как следует расслабиться, о чем Аннабель уже давно мечтала.

Но сначала нужно было сделать работу.

Консьерж сообщил, что машина давно ее ждет, и Белль, подхватив крохотную сумочку от «Шанель», быстро направилась к выходу.

Она была уже в дверях, когда зазвонил городской телефон, но Белль не стала брать трубку. Телефоны она недолюбливала и мирилась с их присутствием в своей жизни лишь потому, что они создавали весьма значительные удобства. К примеру, бизнес, которым она занималась, без телефонной связи был бы невозможен, и тем не менее от каждого звонка Белль подсознательно ждала неприятностей. Именно поэтому она предпочитала не брать трубку, если это было возможно, да и звонивший всегда мог оставить сообщение.

Покинув квартиру, Белль спустилась на первый этаж. Предстоящее посвящение невинного юноши в тайны секса, как ни странно, волновало ее. Отец мальчика Шариф Рани был самым крупным покупателем — три-четыре раза в неделю он звонил Белль с просьбой прислать новую девушку, и она пока не замечала никаких признаков того, что его аппетиты (или физические возможности — в конце концов, Рани был уже немолод) пошли на убыль. Он один приносил ей с Фрэнки добрую треть дохода, поэтому Белль считала его самым важным клиентом — наряду с известным актером, знаменитым не только сыгранными ролями, но и необычайной ненасытностью, а также настоящим идолом рок-н-ролла (включенным, кстати, в Зал славы современного рока), который обладал пенисом длиной добрых девять дюймов и обожал, когда девушки «орошали» его испещренное мужественными морщинами лицо.

— Добрый вечер, мисс Светланова, — приветствовал ее консьерж, выходя из-за своей мраморной конторки и непроизвольно потирая ладони в предвкушении чаевых, и Аннабель отработанным жестом сунула ему двадцатку. Она уже давно усвоила главное правило: нужно, чтобы все вокруг тебя были счастливы и довольны, и тогда количество неприятных неожиданностей сократится до минимума.

Принимая мзду, консьерж изо всех сил старался не пялиться на Белль. Она была настоящей красоткой, полностью оправдывая свое имя; кроме того, ее окружала аура таинственности, делавшая стройную рыжеватую женщину еще привлекательнее. Никто в доме не знал, чем она и ее дружок занимаются и как зарабатывают на жизнь, но все видели, что они молоды и богаты и что у них много столь же привлекательных и богатых друзей.

На улице Аннабель скользнула на заднее сиденье новенького «Мерседеса», купленного недавно по настоянию Фрэнки, и с удовольствием откинулась на спинку обтянутого плюшем сиденья. Она была рада, что свидание с юным сыном нефтяного магната назначено сравнительно рано; это означало, что, когда все будет кончено, у нее останется время, чтобы заскочить в «Сакс» и купить новую сумочку из настоящей кожи, которую она видела в последнем каталоге «Прада». Фрэнки нечасто дарил ей подарки, и Аннабель привыкла заботиться о себе сама. Кстати, к новой сумочке пошли бы украшения от «Дэвида Юрмена», подумала она сейчас. А что, почему нет?.. В конце концов, она могла себе это позволить.

«Так и сделаю, — решила Аннабель. — Нужно же хоть как-то вознаградить себя за четверть часа непыльной работы. Я это заслужила».

— Привет!.. — окликнул ее с переднего сиденья Чип, по обыкновению пристально изучая хозяйку в зеркальце заднего вида. — Как дела?

— Мне сейчас не до разговоров, Чип, так что помолчи, — осадила его Аннабель. Сын Джени ей никогда не нравился; в нем было что-то настораживающее, хотя что, она сказать не могла.

— Уж извините, мэм… — пробормотал Чип с насмешкой. — Простите, что я тут перед вами маячу…

Уже не в первый раз он дерзил ей, и Аннабель внезапно приняла решение. Что бы там ни вещал Фрэнки о крепости родственных уз, на этот раз она не уступит. Чипа необходимо уволить, и чем скорее — тем лучше.

Меня зовут Денвер Джонс. Мне только двадцать пять, но я уже считаюсь крутым адвокатом, которого всякие шишки частенько зовут на помощь, когда им случается попасть в беду из-за въевшейся в плоть и кровь привычки к вседозволенности. И надо сказать, что у них есть все основания чувствовать себя в безопасности, поскольку на выручку нашкодившей звезде обычно спешит целая бригада пронырливых и ушлых юристов, способных в два счета доказать суду присяжных, что черное — это белое. Или серо-буро-малиновое в крапинку. Или любого другого цвета. Главное — как следует заплатить, а в деньгах эти субчики (я имею в виду знаменитых певцов, известных киноартистов и прочих) недостатка не испытывают.

Вот и в этот раз меня включили в группу адвокатов защиты, которым предстояло спасти от заключения в тюрьму суперзнаменитого киноактера Ральфа Маэстро, если, разумеется, он будет арестован.

За что? Разве я не сказала?.. В данном случае речь шла не больше не меньше, как об убийстве. Прелестная жена Ральфа Джемма Саммер — так же, как он, звезда кино — мертва. Убита в собственной спальне выстрелом в лицо, уничтожившим ее легендарную, изысканную красоту.

На календаре давно декабрь, и хотя с небес по-прежнему сияет жаркое калифорнийское солнце, вдоль подъездной дорожки особняка четы Маэстро, по которой я иду, уложен искусственный снег. Меня это, впрочем, не удивляет, поскольку я когда-то уже бывала здесь. Тогда я была худой, голенастой двенадцатилетней девчонкой и изо всех сил пыталась подольститься к самой знаменитой школьной красавице Аннабель Маэстро.

— Искусственный снег?! Ты хочешь сказать, что твои родители заказывают искусственный снег и укладывают вдоль дорожки? — вырвалось у меня, когда я увидела аккуратные, словно сахарные, сугробы, ярко блестевшие под лучами солнца.

Двенадцатилетняя Аннабель с вызовом уставилась на меня.

— Ты что, Денвер Джонс, совсем тупая? — отчеканила она, презрительно морща веснушчатый нос и сверкая скобками на зубах. — Это же Беверли-Хиллз! Здесь не бывает настоящего снега.

— Не бывает? — промямлила я. Мои родители (отец — независимый юрист, мать — политическая активистка, а иногда и домашняя хозяйка) только недавно перебрались в Лос-Анджелес из Чикаго, где все было как положено: летом тепло и солнечно, зимой — снег и мороз.

— Вот именно! — сказала Аннабель таким тоном, словно я действительно была умственно отсталым ребенком, которому приходится по сто раз объяснять самые простые вещи.

— Ну, извини, — ответила я, хотя не совсем понимала, за что извиняюсь.