Любовь без преград - Моника Маккарти Страница 3

— Вам не следовало позволять ему приходить сюда, — сказал Юэн. — И Малколму тоже.

Малколм Ламонт больше не был главой клана. Поведение Финли привело к тому, что люди отказались от своего предводителя. Они присоединились к клану Стюарта.

— Иного выбора не было. Малколм — человек моего кузена Монтейта, а твой отец служит мне. Твой отец поклялся, что не нарушит перемирия, несмотря на давление со стороны Малколма. Известно, что между моими родственниками существуют разногласия помимо старой вражды между твоим отцом и Малколмом.

Едва ли Юэн имел право задавать своему господину подобные вопросы, тем не менее он не удержался и спросил:

— И вы верите ему?

Сэр Джеймс кивнул.

— Да, верю. — Он встал. — Однако пойдем, нам следует вернуться в зал. Думаю, обед подошел к концу.

Так и было, но не по той причине, какую они предполагали. Они вышли в дождливую тьму и услышали громкий шум со стороны цитадели. Сначала это были подбадривающие возгласы, потом испуганные вздохи, затем последовала зловещая тишина.

— Это еще что такое? — спросил сэр Джеймс.

У Юэна возникло нехорошее предчувствие.

К цитадели устремилась группа людей. Судя по выражению их лиц, произошло что-то непредвиденное.

— Что случилось? — спросил сэр Джеймс первого из бежавших.

Юэн узнал одного из людей Каррика.

— Бывший глава Ламонтов заявил, что никто не сможет забраться на скалы во время дождя. Дикий Финли поспорил с ним на двадцать фунтов, что сможет сделать это. Он достиг вершины, но поскользнулся на пути вниз и упал со скал.

Юэн похолодел.

Сэр Джеймс выругался. Финли обещал не вступать ни в какие драки, но споры не подвергались запрету. Трудно было сдержаться, когда разгоряченные гости вокруг начали делать ставки.

— Он мертв? — спросил сэр Джеймс.

— Еще нет, — ответил мужчина.

Спустя несколько секунд появились люди Финли, они несли тело своего предводителя.

В первый момент Юэн отказывался верить, что отец покалечился серьезнее, чем раньше. Однако когда отца положили на стол в помещении за деревянной перегородкой в большом зале, Юэн понял, что это конец. Безрассудное желание отца найти смерть осуществилось.

Юэн стоял в дальнем углу комнаты, когда сначала люди Финли, а затем сэр Джеймс прощались с отцом.

Юэн почувствовал жжение в глазах и ненавидел себя за эту слабость. Он сердито потер их тыльной стороной ладони. Финли не заслуживал его сострадания и преданности.

Тем не менее он был его отцом. Пусть несдержанным, безответственным и дерзким, но все-таки отцом.

Чувство вины за сказанные слова теснило грудь Юэна. На самом деле он вовсе не ненавидел отца. Просто он хотел, чтобы тот был другим.

Юэн стоял в углу, пока сэр Джеймс не позвал его.

— Твой отец хочет что-то сказать тебе.

Юэн медленно приблизился к столу. Огромный воин выглядел так, словно его раздавило между двух скал. Его тело было страшно изуродовано. Повсюду была кровь. Юэн не мог поверить, что отец все еще жив.

Он почувствовал, как сжалось его горло. Его охватило чувство гнева и разочарования от этой чудовищной потери.

— Ты станешь хорошим главой клана, мой мальчик, — тихо сказал отец. Его глубокий гулкий голос теперь звучал хрипло и слабо. — Бог знает, возможно, лучшим, чем был я.

Юэн ничего не ответил. Что мог он сказать? Он вытер слезы рукой, все еще злясь на себя.

— Сэр Джеймс считает тебя способным воином. Он поможет тебе. Следуй его наставлениям и никогда не забывай, что он для нас сделал.

Разве мог он забыть? Юэн и его отец во многом не соглашались друг с другом, но в том, что касалось сэра Джеймса, их мнение было единым: всем своим положением они были обязаны ему.

Голос Финли становился все слабее и слабее. Даже чувствуя, что его время уходит, он не мог найти правильные слова. Он никогда не знал, как выразить свои чувства.

— Самое лучшее, что я сделал в своей жизни, — это похищение твоей матери.

— Почему ты так говоришь? — возмутился Юэн. — Почему ты говоришь, что похитил ее, хотя не делал этого? Она ушла с тобой добровольно.

Финли смог ответить лишь слабой улыбкой одним уголком губ, так как другая сторона его лица была искалечена ударом о скалы.

— Я не знаю, что она нашла во мне. — Юэн тоже не мог этого понять. — Думаю, единственный безответственный поступок, который она совершила в своей жизни, — это любовь к такому варвару, как я. — Он закашлялся, и голос его совсем ослабел, когда легкие наполнились кровью. — Она гордилась бы тобой. Ты мог бы стать таким же жестоким и неразумным, как я, но ты больше похож на нее. Она так переживала, решившись ослушаться своего отца.

Юэн очень мало знал о своей матери. Отец редко упоминал о ней. Теперь, когда время неумолимо уходило, ему внезапно захотелось узнать о ней больше.

Однако было слишком поздно. Его отец умирал. Внезапно в глазах его появился дикий блеск, и последним усилием он сжал руку Юэна.

— Обещай мне, что закончишь начатое мной дело ради нее, сынок. — Юэн напрягся. Он хотел притвориться, что не понимает, о чем идет речь, однако не мог скрыть правду перед лицом смерти. — Обещай мне, — повторил отец.

Юэну следовало отказаться. Каждый раз, когда он возвращался домой и видел кучу камней недостроенного замка, ему хотелось сгореть от стыда. Все это было напоминанием о неправильном поведении отца. Юэн не хотел уподобляться ему.

Однако он невольно кивнул в знак согласия. В отличие от отца верность своему слову и чувство долга были для него не пустым звуком.

Спустя мгновение Финли Ламонт испустил дух.

Со смертью отца время службы Юэна у сэра Джеймса подошло к концу. Юэн вернулся в Ардламонт, чтобы похоронить отца и приступить к своим обязанностям в качестве вождя клана.

Сэр Джеймс сказал, что надо быть терпеливым, совершенствовать свое воинское мастерство и готовиться к новым битвам. Когда придет время, он позовет его.

Спустя восемь лет, когда Роберт Брюс выдвинул свои притязания на трон и собрал элитных воинов для своей секретной армии, Юэн стал лучшим следопытом в Шотландии и был готов ответить на призыв.

Монастырь Колдингхем близ Берик-апон-Твид, Английский пограничный район, середина апреля 1310 года

Юэн не умел держать язык за зубами, что часто создавало ему проблемы.

— Вы послали туда женщину? Какого черта вы это сделали?

Уильям Ламбертон, епископ монастыря Святого Андрея, был зол, и лицо его покраснело от гнева. Юэн знал, что слова его не являлись богохульством, однако предполагали далеко не утонченную критику.