Все дело в платье - Татьяна Веденская Страница 3

– Девочки, не ссорьтесь. В конце концов, сегодня праздник! – папа улыбался примирительно. Мама посмотрела на Машу долгим взглядом, а затем вдохнула полной грудью.

– Ладно, Маша, перестань. Не обижайся, не ссориться же нам теперь из-за того, что тебя НЕ уволили. И потом, ты всегда делаешь, что хочешь.

– Это не так! – попыталась вклиниться Маша, но мама отвернулась к отцу.

– Это все – твое воспитание. Всегда ей все позволял.

– Таня! – растерянно развел руками папа.

– Надеюсь, ты не пожалеешь о таком своем либерализме! – гордо бросила мужу Татьяна Ивановна и протянула руку Марии. – Пойдем, я провожу тебя, Маша.

Маша безвольно поплелась за мамой, и только при выходе из школьных дверей поняла, какую катастрофическую ошибку совершила. Да лучше бы она сбежала через окно, воспользовавшись идеей своего младшего брата с ремнем от портфеля. Лучше бы она сделала вид, что ей нужно в этот туалет, и выпрыгнула бы там из форточки. Потому что теперь – и безо всяких шансов на то, чтобы отмотать все назад, – Маша была вынуждена объясняться по другому поводу. Ее забывчивость простиралась куда дальше, чем она думала. И не только о том, что ее НЕ уволили, Маша забыла рассказать родителям.

– Маша, а что ЭТОТ ЧЕЛОВЕК делает тут? – зазвенел мамин голос рядом с Машиным ухом. Еще бы, ведь перед школой, рядом с блестящим от дождя черным джипом стоял Николай Гончаров, высокий широкоплечий мужчина с острым и умным взглядом. Он был одет в дорогой костюм – двубортный пиджак глубокого синего цвета, идеально сочетающийся со светлой рубашкой в голубую полоску и галстуком в тон пиджаку. Брюки были холодного оливкового оттенка, но сочетались с пиджаком идеально. Николай держал над головой широкий мужской зонт, в другой его руке – красная тряпка для Машиной мамы – огромный букет красных роз. Да уж, Маша забыла сказать маме, что они с Николаем Гончаровым не только помирились, но и…

– Мама, Николай приехал за мной, – затараторила Маша. – Он меня отвезет в поселок.

– А веник зачем? В качестве бонуса? – хмыкнула мама, решительно направляясь к Николаю, который, наивный, доброжелательно улыбался приближающейся делегации. Такой высокий и сильный, но Маша всерьез испугалась за него. Ведь, как ни крути, а она забыла сказать маме, что они с Николаем помирились. Да и когда бы ей это сделать? Еще вчера Маша бегала по квартире и кричала, что увольняется, что мама может забыть о Николае Гончарове. Хотя как можно забыть того, кого видела всего один раз и ничего о нем не знаешь!

– Добрый день! – воскликнул Николай, бросаясь вперед к Татьяне Ивановне, чтобы закрыть ее зонтиком от дождя. – Прекрасная погода, не правда ли?

– Неправда, – отрезала мама. – Вы – Машин шофер?

– Шофер? – нахмурился Николай, бросая суровый взгляд на Машу.

– Мама, я тебе потом все объясню! – попыталась вмешаться Маша, но было поздно. Николай был не из тех людей, с которыми можно было просто так шутить. И уж точно не из тех, кого стоило называть шофером. Не так давно Маша не знала о Николае Гончарове почти ничего, кроме того, что он – главный заказчик их архитектурного бюро, что он крайне жесткий человек, с которым нужно вести себя очень осторожно. За глаза в их фирме Николая Гончарова звали Доном Корлеоне, отчасти за отдаленное внешнее сходство с молодым Аль Пачино, а отчасти за слухи о темном происхождении капиталов его холдинга. Все это знала Маша, но ни о чем этом не имела никакого понятия Машина мама. Для нее Николай Гончаров – взрослый мужчина, с которым она застала свою дочь в постели. Взрослый мужчина, взявшийся, как черт из табакерки, неизвестно откуда в то время, как мама с папой и Сашкой уезжали в отпуск. Черт из табакерки, который довел ее любимую дочь до слез.

– Чего тут объяснять? – вспылила Татьяна Ивановна. – У вас в поселке что, шоферов не хватает, что присылают кого попало? Николай, да? Я не успела расслышать вашего полного имени, поскольку вы так быстро убежали из спальни моей дочери.

– Зовите меня просто, Николай Николаевич, – сказал Гончаров тихо. – А вы, я так понимаю, Татьяна Ивановна, верно? Я правильно запомнил ваше имя?

– Правильно запомнили, но могли бы и не трудиться. Вам мое имя ни к чему.

– В этом я с вами категорически не согласен, Татьяна Ивановна, – добавил Николай вкрадчивым голосом. Глаза его опасно блестели, и Маша таращилась, как могла, чтобы остановить его взглядом. Но, как говорится, нашла коса на камень.

– Отчего же? – притворно удивилась мама. – Не думаю, что нам придется много общаться.

– Тут как получится. Или, вернее, как захочет Мария Андреевна. Я, во всяком случае, хочу, чтобы между нами сложились самые приятные и комфортные отношения, – пожал плечами этот самоуверенный негодяй в красивом пиджаке. Мама хлопала глазами, не в силах скрыть удивление. Что он себе позволяет!

– Комфортные отношения нам ни к чему. Мне кажется, Мария Андреевна вчера все сказала предельно ясно! – процедила мама, пытаясь прожечь взглядом дыру на синей ткани пиджака.

– Тут я с вами полностью согласен, – заявил Николай и, к полнейшей маминой неожиданности, широко улыбнулся. – Мария Андреевна была предельно ясна, когда дала согласие стать моей женой. Так что общаться нам придется. Нехорошо ссориться с ее будущим мужем. Вы не согласны?

– С ее будущим… кем? – Татьяна Ивановна так и осталась стоять с открытым ртом, и слова, которые всегда находились у нее с такой легкостью и на любой жизненный случай, на этот раз не нашлись. А Николай Гончаров, воспользовавшись моментом и этой внезапно возникшей тишиной, сделал несколько шагов вперед, обошел маму, взял Машу за руку и притянул к себе. Папа в полнейшем шоке смотрел на то, как Николай Гончаров вручил пунцовой от смущения Маше огромный букет ярко-красных роз, а затем – о небеса! – притянул к себе, обнял и поцеловал прямо в губы.

– Я скучал, а ты? – спросил он, глядя на Машу. – А ты?

– Я тоже, – кивнула Маша, бросая осторожные взгляды в сторону все еще не пришедшей в себя мамы, на всякий случай прикрываясь букетом как щитом. – Мама, папа, простите меня, пожалуйста. Все произошло так быстро, что я просто не успела обо всем подумать. Да, мама, да. Николай сделал мне предложение.

– Но… когда? – с трудом выдавила из себя Татьяна Ивановна, мир которой если и не рушился на глазах, то претерпевал совершенно фантастические изменения.

– Вчера!

– И ты согласилась? – изумленно переспросила Татьяна Ивановна.

– Вас это так удивляет? – Николай склонил голову и примирительно улыбнулся. – Я совсем не так плох, как может показаться на первый взгляд.

– Если бы у меня еще было хоть что-то, кроме этого самого первого взгляда! – ворчливо пробормотала Татьяна Ивановна. – Маша, я не понимаю. Почему ты нам ничего не сказала?

– Да, Мария Андреевна! – повторил Николай строго, но в глазах его плясали смешинки. – Почему ты никому ничего не сказала?

Маша перевела взгляд с мамы на папу, с папы на Николая и вернула его обратно, к маме. Она не совсем знала, как объяснить это даже самой себе. И поэтому она решила сказать правду.