Песчинка на ветру - Светлана Щурова Страница 3

Гости вернулись к новогоднему столу. Валерия сделала один глоток шампанского. Тепло разлилось по всему телу. Она ощутила невероятную лёгкость и, приняв приглашение на танец, закружилась с очередным кавалером под звуки вальса. Её лицо покрыл нежный румянец, глаза сияли, словно две звезды. В каждом её жесте, в каждой улыбке – детская радость. Она полностью отдалась своим ощущениям. Макс не вставал из-за стола, он весело что-то обсуждал со своими друзьями. Украдкой смотрел в её сторону. Девушка не замечала ни его, ни кого бы то ни было – она была счастлива.

После очередного танца Лера вышла в коридор и посмотрела в зеркало. В отражении, напротив неё, стояла принцесса в длинном платье, раскрасневшаяся, с полуоткрытым ротиком и выбившимися из причёски прядями. Она подняла руки к голове. Особа из зеркала сделала то же самое. Открыла незабудку-диадему, и волосы заструились по плечам русыми волнами. Глядя на своё отражение, собрала все пряди вместе, поднесла заколку к волосам.

В отражении появился Макс. Он приближался. Валерия резко обернулась, волосы снова разметались непослушными кудрями по лицу. Юноша притянул её к себе, обнял и страстно поцеловал.

3

В первой декаде января в маленьком городке под названием Троицк, что находится в ста пятидесяти километрах от города N, в одной из шести престижных трёхэтажных «сталинок» открылась дверь.

– Мама, папа, Максим приехал! – черноволосая девушка лет пятнадцати бросилась на шею брата. Рядом, восторженно лая, прыгала собака.

– Ленусик, ну ты и вымахала! Задушишь же! – Максим поцеловал сестру в щёку. – Сейчас разденусь – и берегись! – он дёрнул девушку за толстую косу.

Лена немного отстранилась, но не ушла. Её карие глаза светились радостью, глядя, как Макс снимает одежду.

– Нора! Собаченция моя! Соскучилась? – он потрепал большую немецкую овчарку по холке.

Подошли родители. Юноша обнял сначала отца – высокого мужчину с отличной фигурой и военной выправкой, затем мать – пышущую здоровьем женщину с большой грудью и полными бёдрами.

– Вот вам гостинцы из большого города, – протянул матери коробку и свёрток. Прошёл в комнату, сел в своё любимое кресло у окна.

Посередине комнаты, вдоль дивана, большой стол ломился от блюд. Чего тут только не было! Грибочки под маринадом, всевозможные салаты, заливные, рулеты, копчёности… Даже если у вас и не было аппетита, после взгляда на этот стол, уверяю, он тотчас бы появился!

– Братик, ну расскажи, как ты? Как встретил Новый год? Как работа? Расскажи про преступников! Про тайные заговоры! Метод дедукции! – Леночка села на диван.

– Доча, оставь брата в покое! Дай хоть передохнуть! Твой Шерлок Холмс приехал на все выходные. Будет ещё время поболтать. Иди матери помоги на кухне, – приятным глубоким баритоном проговорил отец.

Девушка нехотя встала с дивана и ушла на кухню.

На плите, заставленной кастрюлями и сковородками, что-то скворчало, кипело и пузырилось. Надежда Степановна, розовощёкая, в клетчатом серо-синем фартуке и белой косынке, виртуозно орудовала большой ложкой в правой руке и лопаткой в левой. Помешивала, переворачивала, постукивала и причмокивала.

– Мамуля, чем я могу помочь? – спросила Леночка, подойдя к кастрюле и втягивая ноздрями запах.

– А, милая, возьми вот эту тарелку, сейчас будем стол накрывать.

В это время в комнате Анатолий Иванович, высокий, с короткими, чёрными, запорошенными сединой волосами, сел рядом с сыном.

– Смотрю, всё у тебя хорошо, – глубоко посаженные голубые глаза посмотрели на Макса.

– Да, отец, всё отлично! Машина вот только стала подводить. Старенькая уже, к лету поменяю. Раз не надо на квартиру копить, можно поновее машинку взять.

– Хорошее решение. Конь у мужчины должен быть всегда крепкий, безотказный. Моя «Волга» вон уже сколько служит! Отличная машина!

В комнату зашла Надежда Степановна, жизнерадостная, сияющая. На круглом лице с тонкими бровями её большие карие глаза жили, казалось, своей жизнью. Они двигались то вправо, то влево, словно кто-то дёргал за невидимые ниточки, привязанные к глазным яблокам. Фартук и косынку она сняла. Вокруг головы желтовато-белым облаком, аккуратно завитые, расположились кудряшки. В руках дымилось жаркóе в огромной фаянсовой кастрюле. Поставив главное блюдо на середину стола, она взяла в руки большую поварёшку и уверенно разложила по тарелкам ароматное кушанье.

– Леночка, поставь графин сбоку. Ребята, компотик разбирайте! – Надежда Степановна разлила напиток по стаканам и села, расправив подол платья, крепко держащего бёдра.

– Ну что, сынок, как жизнь? Кажется, чуть похудел… Чем ты питаешься – небось, бутербродами? Когда ж ты у меня женишься? Пора, пора уже! Невесты-то, небось, косяками ходят? – мать лукаво посмотрела на сына.

– Если бы так! Я пока в процессе поиска. Знаешь же, мне самую лучшую подавай! – Максим попытался перевести всё в шутку.

– Неужели совсем-совсем никого нет на примете? – женщина не обратила внимания на попытку отшутиться.

– Мам, ты как в воду смотришь. Есть одна. Познакомился в Новый год, – глаза Максима загорелись и устремились вдаль. – Красивая! Такая вся хрупкая, сама нежность. Художницей будет. И имя у неё особенное – Валерия…

– Братик, ты что, влюбился? – Елена положила обе руки себе на грудь. – По-настоящему?

Максим многозначительно посмотрел на сестру.

– А что, можно влюбиться не по-настоящему?

– О, интересно-интересно! – глаза Надежды Степановны снова запрыгали, словно зверьки в клетке. – Привози к нам знакомиться! Всегда рады твоим друзьям. В детстве-то их у тебя практически не было – с нашими-то переездами. Сколько школ ты поменял, пока мы переезжали из города в город? – глаза остановились где-то в левом верхнем углу, у окна, рядом с тяжёлыми бордовыми шторами.

– Сейчас и не вспомню, – улыбка сошла с его лица. – Я научился ни к кому не привязываться, – Максим тяжело вздохнул.

Нора, словно почуяв настроение юноши, подошла и положила свою голову ему на колени.

– Ну вот, мать, расстроила сына! – отец укоризненно посмотрел на Надежду Степановну.

– Пусть и не было у него друзей, – оправдываясь, начала мать, – но когда родилась Леночка, вспомни, как он изменился! И пелёнки менял, и кормил из бутылочки… Только он умел успокоить её! Возьмёт на руки, она сразу замолкает и тянется к нему обниматься. И из ложечки-то он её кормил! Ленка вся увозюкается, плюётся, руками машет, а он, терпеливо: «Скушай ещё ложечку за маму, за папу!» Сказки на ночь рассказывал, вот умора! Она глазёшки раскроет, прислушивается. Я ему: «Она у тебя так сроду не заснёт. Ты ей что-нибудь спокойное рассказывай, чтоб в сон клонило». А он всё про сражения, про подвиги… А первое слово! Вспомни: не «папа», не «мама» – «б’ат!» А кто её научил читать? Максим. Кто по математике подтягивал? Максим. Мы ему деньги на школьные обеды давали, а он кукол ей покупал!