Счастье где-то рядом - Элен Алекс Страница 3

3

У меня есть три мечты. Во-первых, найти свое призвание. То есть выбрать правильную для себя профессию.

Во-вторых, сыграть главную роль в какой-нибудь пьесе. То есть сделать то, что вряд ли будет соответствовать моей основной профессии.

И, в-третьих, встретить в своей жизни такого человека, которому будут нужны все мои жемчужные слезы, все мои тревожные сны.

Исполнится ли все это когда-нибудь?

— Исполнится, дитя мое, — поддерживает меня бабушка Урсула. — Только я одного не пойму, душа моя, — иногда говорит она, — а зачем тебе какую-то главную роль в какой-то пьесе играть?

— Я и сама этого не пойму, — вздыхаю я, — но почему-то чувствую, что это однажды вдруг произойдет.

А бабушка Урсула смотрит на меня с умилением и тоже поддерживающе вздыхает. Она живет в доме на окраине, а я и мои родители живем в центре города. Но все уик-энды мы проводим в доме бабушки Урсулы.

У бабушки Урсулы двое детей. Моя мама Моника и моя тетка Аманда. Моя мама — стройная и изящная, даже в свои сорок лет притягивает мужские взгляды, что вызывает недовольство у моего отца.

Тетка Аманда — крупная и дородная женщина, вызывает у окружающих некий трепет. Так что ее муж Джон за нее особо не беспокоится.

Я одна в семье, а у моей тетки двое сыновей десяти и одиннадцати лет, Чарльз и Джеймс. Семья моей тетки тоже проводит уик-энды в доме у бабушки Урсулы. Так что можете представить, какой шум и гам творится там в выходные. Ближайшие соседи приходят спросить, не случилось ли чего и не нужна ли нам какая-нибудь помощь. А мы удивляемся, как они еще не привыкли, что у нас по выходным так весело.

Чарльз и Джеймс те еще сорванцы. Летом носятся по ухоженному саду обрывая на ходу недозрелые фрукты, а зимой умудряются кататься на лыжах с бабушкиных альпийских горок. Но все равно у меня мировые двоюродные братья, и я их обожаю.

Родственники даны людям для счастья, но не все люди это понимают. И хотя у меня с Чарльзом и Джеймсом иногда война миров, и тетя Аманда, мама и даже бабушка Урсула ругают нас за это почем зря, а папа и дядя Джон пытаются подговорить их оставить нас без сладкого на ужин, я знаю, что это мои самые близкие люди, и мне тепло от того, что они есть у меня в этом мире.

Я так и не решилась расспрашивать у родственников об этой таинственной истории с Аароном Лимбарди. Оставила все на волю времени, авось скоро все само прояснится, раз уж об этом зашла речь.

Марк Тоснан, правда, науськивал меня выведать что-либо у самой бабушки Урсулы. Но я не была уверена, что ей хотелось об этом распространяться, если уж она так много времени молчала.

У нас с ней всегда были очень близкие и доверительные отношения. Выходит, не хотела бабушка Урсула об этом вспоминать.

Но зато нам с Марком удалось науськать на бабушку Урсулу мою маму и тетушку Аманду, чтобы она подумала о том, что уже столько лет пустующая дедушкина квартира могла бы давно приносить нам всем доход.

Бабушка Урсула обижалась на нас весь уикэнд. Мы все тоже почтительно помалкивали, даже Чарльз и Джеймс не шалили, как будто что-то понимали. У нас даже как-то потише было в эти дни, соседи пришли спросить, не случилось ли чего и не нужна ли какая-нибудь помощь, а то слишком тихо.

Под конец воскресного дня бабушка Урсула вышла из своей комнаты. Гордая, невозмутимая, но смирившаяся. И положила ключи от квартиры дедушки Альберто на обеденный стол.

Марк Тоснан, который как раз безвылазно был весь уик-энд у нас в гостях, а в данный момент по-простому, как Винни Пух, поглощал яблочный джем ложкой прямо из банки, тут же положил ключи в карман.

— Но только не дай бог они оставят после себя одни руины, — сказала ему бабушка Урсула, — будешь передо мной головой отвечать!

— Конечно, буду головой отвечать, — пообещал Марк Тоснан, облизывая ложку, — но никаких руин не будет, обещаю, они люди интеллигентные.

— Там осталась вся библиотека дедушки Альберто, я не смогу ее пока оттуда вывезти, — сердито сказала Марку бабушка Урсула, — пообещай мне, что ни одна книга не упадет с полки на пол!

— Что вы, что вы, они ваши драгоценные книги и в руки не возьмут, — уверил ее Марк Тоснан, — для этого у них есть свои книги.

Бабушка Урсула недоверчиво хмыкнула. Не верила она, что нынешняя молодежь книги читает, хотя мы с Чарльзом и Джеймсом нередко специально перед ней по дому с книжками в руках прогуливались.

— Сама я видеть их не желаю, — продолжила бабушка Урсула, не обращая внимания на обещания Марка, — договор будет подписывать Кэндейси.

— Но почему я? — попыталась возразить я. — Пусть мама подписывает или тетя Аманда.

А Марк Тоснан стал мне усиленно подмигивать, что, мол, это даже к лучшему.

— Будешь подписывать как хозяйка квартиры, — сказала бабушка Урсула, — и точка.

Я решила внять мимике Марка Тоснана и больше не лезть сегодня на рожон, пока бабушка Урсула не передумала.

На следующий день, отпросившись пораньше с работы, в очередной раз подведя глаза перед крохотным зеркальцем, приняв таблетку успокоительного в баре у Джессики и запив ее по совету все той же Джессики джином с тоником, я отправилась в агентство к Марку Тоснану.

Прямо перед агентством, на улице, меня стало тошнить то ли от солнца, то ли от таблетки, то ли от джина с тоником, то ли от слишком большого слоя туши на ресницах. Но Марк Тоснан уже приметил меня в окно и не дал ретироваться и улизнуть от знакомства с интеллигентными Лимбарди.

Как ни странно, но подписывать договор пришел только один молодой человек, а не вся команда, как я в страхе надеялась. У молодого человека были традиционно печальные глаза. Как и у всех интеллигентов, отметило мое сознание, все еще затуманенное джинном с тоником.

Что-то, видимо, Джессика успела подмешать мне в напиток, обычно я так плохо себя не чувствовала и колени у меня не тряслись от страха. Марк Тоснан предложил мне стул, но это мало помогло.

Молодой человек грустно разглядывал меня своими темными глазами с длинными густыми ресницами. У него был совсем не здешний вид.

У него был вид человека, который очень долго путешествовал по свету, открыл все шкатулки с тайнами мира сего, не нашел ничего особо интересного и теперь грустно взирал, а что же жизнь сможет ему такого пикантного предложить, хотя ни на что уже и не надеялся. Но жизнь пока ничего ему не предлагала.

Вот что я, собственно, прочла в его глазах, пока мы несколько секунд перед знакомством окидывали друг друга взглядами.

— Это Луи Лимбарди, — встрял между нами Марк Тоснан, чем порушил всю гармонию и таинственность встречи, — а это Кэндейси Коул.

Парень слабо заинтересовался.

— Кэндейси. Какое необычное имя, — совершенно без всяких эмоций, монотонно сказал он.