Колодец с живой водой - Чарльз Мартин Страница 3

Чуть правее пляжа – почти напротив особняка, из окон которого гремела музыка, – находился небольшой, скудно освещенный причал. Я бесшумно направил к нему свой катер, ощупью отыскал в настиле разболтавшуюся доску и, приподняв ее одной рукой, другой переложил в углубление несколько запечатанных пакетиков с порошком. Тайник я замаскировал, сдвинув на него одежный шкафчик на колесиках. Заодно это должно было служить сигналом, что товар на месте.

На все про все у меня ушли считаные секунды. Я, впрочем, уже бывал здесь раньше, так что процедура была мне хорошо знакома. Надежный, постоянный покупатель – и щедрый к тому же.

Достав мобильник, я отправил СМС, подтверждая доставку, потом оттолкнулся от причала и растворился в темноте.

Час спустя я осторожно вошел в заросли мангровых деревьев и причалил к берегу неподалеку от того места, где оставалась «Легенда». Мой катер был освещен, будто взлетная полоса, – целых четыре полицейских судна направили на него батареи мощных прожекторов. Похоже, агенты УБН решили, что повторный обыск позволит им отыскать то, что они не нашли двумя часами раньше. Ну-ну, надейтесь… Даже издалека мне было хорошо видно, как Беквит и Спенглер мечутся по палубе, бранясь на чем свет стоит и спотыкаясь о разбросанные вещи. Молли с крайне довольным видом сидела на корме, а ее черный нос побелел от сахарной пудры – похоже, овчарка добралась до пончиков раньше агентов.

На набережной, примерно в полумиле от места стоянки «Легенды», я заметил светящуюся вывеску круглосуточной пиццерии и, лавируя между причаленными лодками, направился туда. Минут через пятнадцать – уже пешком – я подошел к «Легенде», держа на плече внушительных размеров картонку.

– Привет, ребята! Как насчет пиццы?.. – осведомился я, спрыгивая на палубу своего катера.

Должен сразу сказать – агентам это очень не понравилось, но, поскольку они не обнаружили на «Легенде» ни запрещенного товара, ни больших сумм наличными, а также никаких признаков того, что там когда-то хранилось либо то, либо другое, им не оставалось ничего другого, кроме как обложить меня последними словами, после чего агент Спенглер велел мне убираться.

Что я и сделал.

Минут через пятнадцать я выбрался из лабиринта каналов и, оставив «Легенду» на платном причале на побережье, пересел на велосипед. Несколько минут неторопливой езды, и я был уже на заднем крыльце дома Колина.

Когда Колин строил свой дом, его жена Маргерит попросила установить в задней прихожей несколько одежных шкафчиков наподобие тех, в какие дети, придя из школы, швыряют спортивную форму, включая грязные кроссовки и вонючие носки. Когда я стал фактически членом семьи, Колин выделил один шкафчик мне. И, как для всего, что делал Колин Спектор, для подобного поступка имелось больше одной серьезной причины.

Подойдя к своему шкафчику, я сунул руку в верхнее отделение, в дальнем углу которого имелась небольшая, совершенно незаметная снаружи потайная ниша. Она была совсем небольшой, как раз по размеру мобильного телефона, а уж симка-то в ней помещалась без проблем. Таких мест в доме и окрестностях было довольно много, и я пользовался ими по очереди. Сейчас я нащупал в нише небольшой пластиковый прямоугольник размером с почтовую марку. Одним быстрым движением я вставил его в свой мобильник, выбросил старую сим-карту в мусорное ведро и снова убрал мобильник в карман.

Подобную операцию я проделывал уже несколько десятков или даже сотен раз.

Потом я вошел в дом.

Мария сидела на диване. Тугие косички. Ленточки. Следы материнской косметики на лице. Розовое балетное трико. Подтянув к груди коленки с лежащим на них пакетом попкорна, девочка внимательно смотрела наш с ней любимый фильм. Я опустился на диван как раз в тот момент, когда на экране монахини хором запели о своей главной проблеме – о послушнице по имени Мария. Настоящая Мария – та, что сидела рядом со мной на диване, – тотчас спустила на пол одну ногу и принялась отбивать такт ступней и подпевать, да так громко, что ее голос заполнил гостиную и достиг кухни. Завладев нашим вниманием и убедившись, что занавес на сцене ее жизни вот-вот откроется, Мария встала на диване и запела в полную силу. У нее был красивый, сильный голос – настоящий певческий, которым девочка с удовольствием пользовалась, хотя, конечно, ей еще не всегда хватало профессиональной вокальной подготовки. Высоко подняв брови и лукаво улыбаясь, она задавала нам вопрос, которому было уже больше полувека: что же делать нам с Марией? [6] Как решить эту сложную проблему?

Я и Мария впервые посмотрели «Звуки музыки», когда ей было четыре. Тогда у Колина и Маргерит был сложный период – навалились какие-то дела, и друзья попросили меня посидеть с девочкой, пока они будут их решать. Я о детях почти ничего не знал – особенно о таких маленьких, поэтому включил видеокассету со знаменитым мюзиклом, который, как мне казалось, заинтересует девочку и поможет нам скоротать время до возвращения родителей.

Я не ошибся. Музыкальный фильм очень понравился Марии, да и мне тоже. С тех пор мы смотрели его не один десяток раз. Сейчас дочери Колина было двенадцать, и она знала наизусть не только все песни из мюзикла, но и могла назвать поименно всех исполнителей оригинального состава.

С дивана Мария перепрыгнула на стол для пула и закружилась, затанцевала на зеленом сукне, оставляя на нем изящные меловые отпечатки ступней. Ее руки то поднимались, то опускались, как крылья бабочки; при этом она лишь чудом не задевала висящие довольно низко над столом направленные лампы, но, казалось, Мария этого не замечала. С напористостью ребенка, который никогда не устает, она снова и снова пыталась добиться от «публики» бурного одобрения… с которым в последнее время наметились серьезные проблемы. Дело было, разумеется, не в Марии, а в нас, взрослых: мы уже столько раз «реагировали» на ее блестящие выступления, что просто не могли проделывать одно и то же с достаточной степенью искренности, а все наши попытки продемонстрировать подобие веселья постепенно превращали нас в толпу тугоухих кретинов, пытающихся подпевать оперной примадонне. Именно так появилась наша собственная версия ставшего почти священным музыкального номера. Вот и сейчас из кухни донесся нестройный дуэт Колина и Маргерит, больше похожий на рэповый речитатив. Что касалось меня, то я с энтузиазмом отбивал ритм каблуками и ладонями и завывал на манер койота.

Мартышка, играющая на горшках и кастрюлях, и та справилась бы лучше. Или, во всяком случае, вышло бы у нее музыкальнее.

Мария на столе проделала еще несколько фуэте и плие и, почувствовав, что комната медленно, но верно погружается в музыкальный хаос, замерла, подбоченившись и приподняв одну бровь. Губы ее слегка изогнулись в легкой гримасе, однако продолжалось это недолго. Через секунду она уже вернулась на диван к недоеденному попкорну и только резко выдохнула, выразив таким образом свое недовольство. Отправив в рот горсть жареных кукурузных зерен, Мария некоторое время жевала, потом откинула упавшую на глаза прядь волос и, достав смартфон, стала набирать эсэмэску подруге. Ее пальцы проворно бегали по экрану, но брови продолжали хмуриться, а взгляд передавал совсем другой текст. «Какие же вы старые!» – вот что говорило ее лицо, и я рассмеялся: