Две жизни Николь - Сара Роуз Страница 3

И ненавидела себя.

Злополучную.

Несчастливую.

Сломленную.

Глаза сосредоточенно смотрели вперед, но ничего не видели. В эту минуту ей было все равно, что с ней может произойти. У нее пропал интерес к жизни. Теперь уже окончательно. Совсем недавно она потеряла любимую дочь, а теперь и мужа… В мыслях то и дело всплывало то счастливое лицо мужа, то лукаво улыбающееся лицо подруги. Слезы бесконечным потоком катились по лицу. Сейчас ей хотелось только одного — умереть.

Николь пролетала мимо многочисленных коттеджей и нефтяных вышек, сама не понимая, как ей удается маневрировать в автомобильном потоке. На город покрывалом опустились ранние зимние сумерки. На иссиня-черном небе зажглись первые звезды… На улицах загорелись многочисленные фонари и засветились неоновыми огнями рекламные вывески… Она уже неслась мимо набережных и пляжей с уютными кафе. С океана дул легкий бриз и доносился приветливый шелест пальм. Но ей было не до красоты своего любимого Лос-Анджелеса, города, в котором она родилась и выросла.

Ей было больно дышать, казалось, что сердце переселилось куда-то в горло. На месте сердца горел огонь, который пожирал душу и корежил тело.

Убитая горем, она не заметила, как вылетела на дорогу, ведущую в Санта-Монику. Но, почувствовав свободу, только сильнее вдавила педаль газа и теперь неслась со скоростью ветра в никуда. Мимо нее со свистом проносились встречные автомобили, ненадолго освещая ее лицо, искаженное горем и отчаянием. Скорость была такая, что шоссе, тянувшееся вдоль берега, проносилось под колесами черной лентой. Пальмы, растущие по обочинам, слились в одно целое. Но Николь не смотрела по сторонам. Сейчас ее не интересовал пригородный пейзаж. Она потонула в своих пасмурных мыслях, растворяясь в нежданном новом горе.

Она пролетела мимо знака, указывающего на сужение дороги, словно его не было в помине. И не задумалась, отчего впереди стало плавно замедляться движение машин по всем четырем полосам. Она не обратила внимания, что автомобили постепенно вливаются в две свободные от ограждения полосы. Она ничего не видела. Николь своим «шевроле» просто-напросто распихивала поток автомобилей, словно быстроходная яхта волны… И даже не заметила, как перед ней оказался огромный, разрисованный рекламой рефрижератор, развозивший кока-колу…

Она не успела свернуть в сторону.

Она не успела затормозить.

Она не успела…

Все произошло в мгновение ока, как вспышка света в ночи.

В это мгновение ей показалось, что ей снится кошмар. Стоит сделать усилие, и она проснется. И тогда все встанет на свои места…

Николь услышала визг тормозов. Потом ощутила удар. И полное отключение от происходящего.

Удар был немыслимой, чудовищной силы. Ее «шевроле» просто вонзился в рефрижератор и тут же, кувыркаясь, отлетел в сторону метров на пять. Машины практически не осталось. Она превратилась в груду дымящегося металлолома.

Николь непостижимым образом выбросило из салона, и она оказалась под колесами старенького «мустанга», которым управлял какой-то молодой человек…

…Юноша почти не пострадал, не считая ушибов и испуга, и сейчас сидел за рулем с выпученными, непонимающими глазами и не мог прийти в себя от леденящего душу ужаса.

Оглушительный вой сирен, полицейские, оцепившие район и оградившие место происшествия красно-белой пластмассовой лентой, врачи «Скорой помощи»…

Повсюду витал запах бензина, крови, машинного масла и гари…

Медики в униформе со сверкающими серебряными полосами делали свое дело четко и слаженно.

Изуродованную женщину, находящуюся в бессознательном состоянии, осторожно переложили на носилки. На то, что осталось от ее лица, надели кислородную маску, от которой к какому-то прибору тянулись провода и трубки. Один человек стоял рядом с носилками и держал на весу прозрачный мешочек, откуда по трубке в руку пострадавшей капала прозрачная жидкость. Другой слушал ее сердце. Оно билось. Слабо, но билось.

То, что она не умерла на месте, было настоящим чудом.

Кома длилась почти неделю. У врачей с каждым днем оставалось все меньше и меньше надежды, что Николь придет в себя.

Марк Энвар узнал о том, что произошло, в тот же день. Но не сразу. До него долго не могли дозвониться, потому что он следом за женой сел в машину. Но не для того, чтобы догнать Николь, а чтобы навестить любовницу, на которой он собирался жениться.

— Дорогой, я позвонила твоей жене и поздравила ее с рождением твоего сына, — сладким голоском проговорила Анна, обнимая Марка за шею.

— Зачем ты это сделала? — мрачно спросил он, отстраняясь от женщины. — Я же тебе говорил, что ее надо подготовить… Она только что похоронила ребенка!

— Ну и что! — надулась Анна. — Ты тоже потерял ребенка, — напомнила она.

— Дура! Нашла с кем сравнивать! У нее никого не осталось. Совсем. Родители умерли. Дочка умерла. Я ухожу. После того, как она родила Мэри, врачи сказали, что она больше никогда не сможет иметь детей. А у меня родился сын! — металлическим тоном проговорил Марк. Его любовь к жене прошла давно, но уважение и тепло остались. — Потом, у нее проблемы на работе… Галерею вот-вот закроют. Ей и без того тяжело, я хотел ее осторожно подготовить, а ты…

— Почему ты так со мной разговариваешь? Что я такого сделала? — не дослушала Анна и скорчила обиженную мину.

— Хватит изображать из себя идиотку!

— Ты такой злой, потому что она устроила тебе истерику? — Слово «она» Анна выделила ударением.

— Она устроила истерику себе, — коротко ответил Марк.

— Как это? — удивилась Анна и вскинула на возлюбленного глаза, в которых блеснул хитрый огонек.

— Села в машину и на бешеной скорости куда-то понеслась, — коротко бросил он.

Анна, изобразив на лице виноватость, снова подошла к Марку. Прильнула к его груди, обняла за талию и тихонечко, заискивающе проговорила, глядя в пол.

— Но ведь все равно пришлось бы ей все рассказать… — Она подняла на Марка виноватые глаза и жалобно пролепетала: — Ну поругай меня, дуру, за мою невыдержанность… Я так люблю тебя…

От ее жалостливого голоса Марк подобрел. Ему больше не хотелось упрекать мать своего сына, а про ее коварство он и не догадывался.

— Ладно уж, что случилось, то случилось, — снисходительно проговорил он. — Пойдем к сыну. Я хочу на него взглянуть.

Анна с гордостью посмотрела на Марка Энвара, улыбнулась восхищенной улыбкой и, уверенно взяв его за руку, повела в детскую. Она достигла намеченной цели. Сумела-таки добиться любви богатого человека. И даже более того, собиралась выйти за него замуж в самое ближайшее время. Ее неотступное упорство в достижении намеченной цели было вознаграждено. И ее совсем не беспокоило, что тем самым она разрушила чью-то жизнь. Наоборот, это особенно ее радовало. Она давно и мучительно завидовала Николь самой наичернейшей завистью только лишь потому, что та родилась в золотой колыбели. Потому что с самого рождения ей не приходилось думать, как заработать денег. У нее все было. А у Анны ничего. И за это одно она ненавидела свою подругу и благодетельницу…