Роковая встреча - Нора Филдинг Страница 3

Прозрачные, отливающие синевой веки больной слегка дрогнули. Элизабет наклонилась ниже, пытаясь уловить еле заметное движение. Неужели показалось? Лицо Линды оставалось бесстрастным, оно словно уже принадлежало другому миру.

Элизабет еще долго вглядывалась и прислушивалась, шепча слова любви и ободрения, но Линда больше не реагировала на присутствие сестры. Видимо, воображение сыграло со мной злую шутку, решила Элизабет.

За дверью палаты послышались шаги. Элизабет замерла, не зная, что делать. Спрятаться? Но куда? В палате нет никаких шкафов. Замкнутый безликий куб с кроватью посередине. Выпрыгнуть в окно? Палата находится на четвертом этаже. Этот наилучший способ увеличить количество пациентов больницы еще на одного человека не привлек Элизабет. Вполне достаточно, что здесь лежит Линда, решила она.

Элизабет решила отдать себя на милость победителя — врача или медсестры, — но звуки шагов стали удаляться.

Пронесло! Надо уходить. Она провела здесь много времени, значит, сюда скоро придут. Больные в таком состоянии находятся под постоянным наблюдением.

— Пока, Линда. Я ухожу, но ты должна меня дождаться. Я вернусь. — Элизабет наклонилась и прикоснулась губами к холодной щеке Линды.

Ее путь, как она и сказала своему соседу в самолете, лежал в полицейский комиссариат семнадцатого округа Парижа. Сорвавшиеся с ее губ слова не были кокетливым заигрыванием. Заданный мужчиной вопрос прозвучал именно в тот момент, когда Элизабет обдумывала, что она, ступив на парижскую землю, должна сделать в первую очередь.

Но сердце Элизабет не захотело слушать голоса разума. Оно настоятельно требовало поездки в больницу, и она ему подчинилась. Встретив препятствие в лице регистраторши, она не стала спорить. Быстро сообразив, какой из способов увидеть сестру самый простой и наиболее надежный, Элизабет отправилась в ближайший магазин, где купила платье, очень напоминающее медицинский халат.

Шапочка была приобретена в бутике постельного белья. Согласно прикрепленной к ней бирке, она в действительности являлась наволочкой на маленькую подушечку.

Маскарад оказался на редкость удачным. Никто в больнице не удивился виду Элизабет, и она смогла беспрепятственно попасть к Линде.

Сейчас, когда ее сердце немного успокоилось — Линда жива, Элизабет видела это своими глазами, — она решила больше не откладывать визит в полицию.

— Вы к кому, мадемуазель? — Молодой полицейский преградил Элизабет дорогу.

— К комиссару. Я хочу с ним поговорить.

— Комиссара Жервье сейчас нет на месте. Вам придется подождать. Он назначил вам встречу?

Элизабет проигнорировала вопрос полицейского — ей не хотелось вдаваться в подробности. Она утвердительно кивнула и после проверки документов была пропущена в длинный коридор комиссариата.

Элизабет огляделась. Унылые стены были покрашены в тот специфически грязно-серый цвет, который делает подобные помещения удивительно похожими друг на друга. По всей видимости, грустно подумала она, по всему миру выпускается краска, расфасованная в банки с надписью «для полиции».

Выбрав один из намертво прикрученных к полу стульев, который был ближе к двери кабинета комиссара, Элизабет устроилась на жестком пластиковом сиденье. На ее лице была написана решительность ждать месье Жервье чуть ли не до второго пришествия.

Комиссар не спешил. Элизабет постаралась хорошо продумать все, что ему скажет. Она должна обязательно его убедить в своих подозрениях. Во всем этом деле может быть виноват только один человек — муж Линды.

Шарль Эркюлье не понравился Элизабет с первого взгляда. Если мнение Элизабет в чем-то и расходилось с воззрениями матери на жизнь, то только не в этом вопросе. Уже на брачной церемонии сестры она была полностью согласна с материнской оценкой — Шарль не сделает Линду счастливой.

Незачем было отправлять Линду учиться в Париж, с упреком, адресованным неизвестно кому, подумала Элизабет. Тогда не произошло бы глупого замужества, приведшего к трагедии.

В коридоре появился толстенький невысокий человек со слегка обрюзгшей физиономией, по которой без труда угадывался любитель дегустации напитка, которым Франция прославилась на весь мир. Элизабет чутьем определила в нем комиссара Жервье.

— Вы ко мне?

— Да. Я пришла к вам, получив вот это. — Девушка протянула ему смятый лист бумаги.

Содержание этого письма Элизабет знала наизусть. Сначала она никак не могла вникнуть в его смысл — мозг отказывался воспринимать поступающую информацию. Строчки расплывались перед глазами, она читала и перечитывала, но не понимала ни слова. Ее сестра — веселая жизнерадостная Линда — пыталась покончить с собой? Выпрыгнула из окна шестого этажа?

Поверить этому Элизабет так и не смогла ни тогда, в Лондоне, ни сейчас, в Париже. Вначале она даже заподозрила чей-то глупый розыгрыш. Только позвонив в парижскую больницу, куда была госпитализирована Линда, она осознала происшедшую трагедию. Теперь Элизабет собиралась поделиться с комиссаром своими соображениями.

— Месье, я сестра мадам Эркюлье, мисс Ленкстон. Вы должны открыть дело…

— Я уже это сделал.

— Очень хорошо, — облегченно, если можно так сказать о том состоянии, в котором она находилась, вздохнула Элизабет. — Я уверена, что это убийство.

— Покушение на убийство, мадемуазель.

— Да, вы правы. Но виновный должен понести наказание!

— Вы очень суровы, мадемуазель.

— Я адвокат.

— Но рассуждаете, как прокурор. Ваша сестра предприняла попытку суицида. Возможно, это акт раскаяния…

— Раскаяния? В чем? Она жертва! На нее было совершено покушение, замаскированное под самоубийство. Моя сестра не могла сама выпрыгнуть в окно. Совершенно очевидно, что ее столкнули. Преступник известен. Это месье Эркюлье.

— Нет, мадемуазель. Месье Эркюлье здесь ни при чем. Это ваша сестра, мадам Эркюлье, пыталась убить двух человек…

— Пыталась? Значит, они живы?

— Да, мадемуазель. Если вы зарегистрируетесь в качестве адвоката, то получите доступ к материалам следствия. Пока могу сказать, что мадам Эркюлье проникла в офис транснациональной инвестиционной компании, нейтрализовала охранников и совершила попытку убийства двух человек — мужчины и женщины. Возможно, мадам Эркюлье недееспособна, поэтому будет проведена психиатрическая экспертиза.

Дверь кабинета противно заскрипела. Комиссар замолчал, глядя на входящего человека, но Элизабет не обратила внимания ни на противный скрежет несмазанных петель, ни на внезапно возникшее молчание. Слова комиссара как метко брошенная стрела вонзились в ее сердце. Самое удивительное было то, что она безоговорочно поверила месье Жервье. Ее Линда не могла предпринять попытку суицида, а вот убить, мстя за себя или отстаивая правое дело, вполне способна.

— Комиссар Жервье? Извините, ваш секретарь отлучился, и я взял на себя смелость потревожить вас. Я адвокат мисс Гренвилл и лорда Мортимера… — Возникший на пороге мужчина, увидев, что комиссар не один, сделал попытку ретироваться.