Не время для шуток - Елена Усачева Страница 3

Олеся посмотрела на Курбаленко. Лиза смеялась, довольная шуткой. Это особенно задевало. Все-таки подруга…

Галкин сжал кулаки и приподнялся с сиденья.

– Эй, эй! – Людмила Ивановна выкинула руку в его сторону. – Вы еще подеритесь! Вместо кладбища в милиции окажетесь. Что же я, разорвусь, если кто-то в одну сторону поедет, а остальные – в другую?

– А вы отдайте наши билеты в музей Галкину с Маканиной, – посоветовала Рязанкина. – Пусть культурно просвещаются на пару.

Это предложение особенно развеселило ребят. Каждый попытался представить себе, что Галкин будет делать в музее? На картинах мух ловить?

Олеся толкнула под локоть Курбаленко:

– Лиза, тебе-то зачем это кладбище сдалось? Давно могил не видела?

– Это ты почему уперлась со своим «не хочу»? – фыркнула Лиза. – Все идут на кладбище, и ты иди. Или опять выпендриваться собираешься?

– Я кладбища терпеть не могу, – зашептала в ответ Олеся. – Да еще тащиться из-за какого-то Цоя через весь город по холоду!

– Ничего ты не понимаешь, Маканина. – Лицо Лизы опять стало злым. – Шла бы со всеми и молчала. Сдался тебе этот Галкин!

Олеся хотела ответить Курбаленко, что Галкин тут ни при чем. Если бы Лиза осталась, они неплохо провели бы время. Необязательно идти в музей, можно просто по городу побродить.

Но Олеся промолчала. Вряд ли Лиза согласится, она всегда была за коллектив.

– Быстрые какие, уже все решили! – Людмила Ивановна еще пыталась помешать нарушению программы. – Я пока не давала своего согласия. Не могу же я Маканину с Галкиным просто так оставить?

– «А если я утону, а если пойду я ко дну? Что станется с ними, с больными, с моими зверями лесными?» – писклявым голосом процитировал известный стишок Васильев. – Людмила Ивановна, они не дети! Найдут чем заняться. – И многозначительно подмигнул.

Народ радостно загыкал.

– Айболит недобитый, – прошептала Олеся и покосилась на Галкина.

Высоченный Серега напряженно смотрел на Андрюху. Шутки он не понял.

– Маканина, может быть, ты все-таки пойдешь со всеми? – без всякой надежды спросила Людмила Ивановна. – Что ты упрямишься?

– Олечка! – Андрюха протянул вперед руку и закатил глаза. – Не покидай нас, не лишай надежды…

Маканина плотнее сжала губы и отвернулась. Сколько можно смеяться над одной и той же шуткой?

– С тобой, Галкин, и говорить нечего, – продолжала обрабатывать своих подопечных химичка. – Ты, конечно же, пойдешь в Русский музей?

– А что? – добродушно прогудел Серега. – Можно и в музей сходить. Что там дают?

В ответ раздался дружный хохот. Все наперебой стали рассказывать Галкину, что можно получить в музее, и, когда дошли уже до самых фантастических предложений, автобус остановился у станции метро.

– Решили, значит, да? – Людмила Ивановна отсчитала от общих денег несколько купюр и протянула Олесе. – Ну, смотри, Маканина, если что-то случится…

– Уа, уа, уа, – на ухо Олесе проорал Васильев, подражая крику младенца.

– Так! – шагнула вперед учительница. – Все уже в метро спустились! Ты что здесь делаешь?

Андрюха оттолкнул замешкавшуюся Курбаленко и нырнул в стеклянную дверь. Лиза покрутила пальцем у виска и тоже скрылась в метро.

Олеся до последнего надеялась, что подруга передумает и останется с ней. Но Курбаленко даже не оглянулась.

Все ушли. Глубоко под землей, под ногами, прошел поезд. Слева от Олеси вздохнули. Это был Галкин. Он не растворился, не испарился, не улетучился, как того желала Маканина. Серега стоял рядом, равнодушно разглядывая пробегавших мимо людей.

– Тебе необязательно за мной ходить, – буркнула Олеся, рассчитывая, что Серега найдет себе какое-нибудь более достойное занятие, чем посещение музея.

– Я чего, один останусь? – замотал головой Галкин. – Не, пошли вместе. Один я потеряюсь.

– А где тут теряться? Выйдешь на Невский – и по прямой, никуда не сворачивая.

Но Серега не сдавался, упорно идя следом за ней. Только сейчас Маканина поняла весь ужас своего положения. Ладно бы – все ушли, а она осталась. Не найдет Олеся, чем ей заняться, что ли? В конце концов, Русский музей – не самое худшее место на земле, там скучно не бывает. Но что она будет делать вдвоем с Серегой? Картины смотреть? Галкин и картины – две вещи несовместимые!

Маканина покосилась на одноклассника. Серегу можно было назвать красивым – высокий, хорошо сложенный, с правильными чертами лица, нос с небольшой горбинкой, серые глаза, светлые волосы. При всех других обстоятельствах он был бы завидной компанией, но…

Но это был Галкин, и этим все сказано.

– Тогда пошли в музей, – жестко произнесла Олеся, направляясь к дверям.

– В музей? – разочарованно протянул Серега.

Как будто у них были другие варианты!

Галкин продержался до последнего. Увидев большое крыльцо, фасад с колоннами, гипсовых львов у входа, он остановился.

– Слушай, – пробормотал Серега. – Я, пожалуй, обратно пойду. Дорогу я запомнил. Если что, вернусь. Тебе же Людмила оставила деньги на обед? Ты мне отдай мою половину, ладно? Когда мы со всеми встречаемся?

– В два около метро. – Маканина постаралась вложить в голос как можно больше равнодушия, чтобы случайно не вырвался крик радости – ее оставляют одну!

– Ну все, до двух!

Олеся до того обрадовалась, что сгоряча отдала Сереге и свои деньги на обед, лишь бы избавиться от такой компании.

В музей она не вошла, а влетела. Не глядя, пробежала несколько залов.

Остановилась. Можно больше не спешить. Медленно прошла вдоль ряда картин, узнавая многие по репродукциям в журналах и учебниках. Попыталась задержаться около экскурсии, но на нее так посмотрели, что Олеся тут же отстала. Для этой группы она была чужой. Прислушалась к повествованию другого экскурсовода, но он уже заканчивал свое выступление и отправился в другой зал. Маканина машинально пошла следом, но ее толкнули, обгоняя, и она остановилась.

Рядом засмеялись. Парень с девушкой стояли около картины. Он ей что-то негромко говорил, показывая рукой на полотно, а она улыбалась.

Олеся решительным шагом двинулась вперед, ходьбой заглушая глупые мысли, лезшие в голову.

Новый зал оказался еще больше предыдущего. Высоченный потолок, ряды картин, терявшиеся в перспективе. И – люди, люди, люди…

Маканина почувствовала, что она – одна. Совсем одна в этом людском водовороте. Она уже готова была доплатить, только бы рядом оказался кто-нибудь из своих, да пусть тот же Галкин. Ходить по залам в одиночестве оказалось тяжелым занятием. Она не столько на картины смотрела, сколько на посетителей. Все они с большим удовольствием разглядывали произведения искусства и понимающе качали головами. Они что-то в этом видели. Олеся же просто водила взглядом по стенам, ничего толком не понимая.