В плену желания - Джорджетт Хейер Страница 3

В конце 1813 года Кита послали в штаб генерала Кэткарта. После этого ни времени, ни желания жаловаться на скуку у него просто не оставалось. Будучи посланником при царе, генерал Кэткарт являлся также британским военным комиссаром, прикомандированным к русской армии. В его свите Киту довелось провести бóльшую часть успешной кампании 1814 года. Что касается самого генерала, то на первых порах он принял молодого человека прохладно и уделял бы его особе не больше внимания, чем любому из своих секретарей, если бы не крепкая дружба, возникшая между Китом и его собственным сыном. Джордж Кэткарт, молодой лейтенант шестого гвардейского драгунского полка, служил при своем отце в качестве адъютанта. Юноша много времени проводил доставляя депеши прикомандированным к разным частям офицерам английской армии, однако всякий раз, вернувшись в главную ставку, Джордж Кэткарт сразу же разыскивал единственного своего сверстника среди посольских. Кит, таким образом, неминуемо попадал на глаза его светлости и вскоре снискал расположение генерала. Тот счел Фенкота хорошо воспитанным, приятным в обращении, смышленым молодым человеком, как раз таким, без которого уж никак не обойтись загруженному множеством дел пожилому дипломату, в силу своего положения просто обязанному устраивать пышные светские приемы. Кит обладал тактом, был обходительным, а свойственная ему легкость в общении никогда не переходила границ светских приличий.

Когда генералу пришлось ехать в Вену на конгресс, [4] он взял с собой Кита. Там молодой человек и остался. Благодаря дяде приняв Фенкота весьма радушно, лорд Каслри [5] представил его вновь назначенному послу, который, кроме прочего, оказался дальним родственником молодого человека. Кит понравился лорду Стюарту. На конгрессе недоброжелатели за глаза называли этого дипломата лордом Пумперникелем. [6] Разлука с генералом несколько опечалила молодого человека, но он был рад возможности не возвращаться после окончания военных действий в Санкт-Петербург. К тому же Кита мучила белая зависть в связи с тем, что фортуна улыбнулась Джорджу Кэткарту: молодого офицера назначили в штаб Веллингтона, [7] когда тот находился при Ватерлоо. Кит настолько увлекся запутанными интригами тех, кто собирался подарить Европе вечный мир, что Санкт-Петербург казался ему не менее захолустной дырой, чем Константинополь.

В последние два года он дважды виделся с Эвелином за границей, а в Англию приехал лишь раз в связи с похоронами скоропостижно скончавшегося отца, которые состоялись ранней осенью 1816 года. С тех пор минуло уже без малого пятнадцать месяцев.

Леди Денвилл заметила, что ее младший сын ничуть не изменился, но затем, передумав, сказала:

– Глупости! Конечно, ты возмужал… Просто я помню, как ты выглядел раньше. Эвелин тоже повзрослел, и я к этому привыкла. Ты по-прежнему очень похож на брата. Расскажи, дорогой, как получилось, что тебе удалось столь внезапно приехать. Ты привез депешу? Ты вынужден возить депеши, как это делают некоторые офицеры?

– Нет, боюсь, что нет, – с серьезным видом произнес сын. – Для этого имеются королевские дипломатические курьеры. Я приехал, чтобы заняться неотложными личными делами.

– Господи, Кит! Не знала, что у тебя здесь есть дела! – воскликнула вдовствующая графиня. – Ты ведь не пытаешься подшутить надо мной?

– Нет, у меня и впрямь есть дела в Англии, – возразил молодой человек. – Теперь я стал вполне состоятельным человеком. Обычно таких называют толстосумами.

– Фи! Как вульгарно! К тому же твои слова не соответствуют истине.

– Почему вы столь категоричны, маменька? Мой крестный был так любезен, что оставил мне свое состояние, – укоризненно произнес молодой человек.

– А-а-а… это… Однако отнюдь не состояние, Кит. Мне бы весьма хотелось, чтобы твой крестный оставил тебе состояние, но… Я и сама думала, что ты унаследуешь от него хорошие деньги. Мистер Бембридж то и дело говорил о своем богатстве, однако на поверку оказалось – он обладал лишь тем, что Адлстроп, ужаснейший человек, называет достатком. Впрочем, в том не его вина. Нехорошо нам упрекать за это крестного.

– Я и не упрекаю. На мой взгляд, достаток тоже неплохо, маменька.

– Ты выражаешься в точности как Адлстроп. Я не хочу этого слышать, сын мой! – возмутилась леди Денвилл.

Кит и прежде знал, что поверенный в делах семьи не пользуется симпатией графини, но столь явная враждебность по отношению к этому человеку требовала дальнейших пояснений.

– Что такого сделал Адлстроп, чтобы вызвать вашу немилость, маменька?

– Лучше не будем о нем. Этот скаредный и мелочный человек не заслуживает нашего внимания. Я упомянула его лишь потому, что после кончины мистера Бембриджа он сказал мне, что тебе незачем приезжать домой, ибо нет никакой недвижимости, о праве передачи которой пришлось бы хлопотать лично. Есть лишь эти отвратительные ценные бумаги… Ума не приложу, что в них может быть ценного… Только не надо начинать нести всякие нелепицы об их прибыльности! Как я поняла, толку от бумаг никакого! Продать их нельзя! И не спорь со мной! Я вполне отдаю себе отчет в том, что они священны, однако на его месте ни в коем случае не вложила бы деньги во что-нибудь столь глупое!

– Конечно, маменька, но, смею заметить, деньги никогда подолгу не задерживались в вашем кошельке, поэтому о вкладывании их в дело и речи идти не может.

– Ты прав, – задумавшись, тяжело вздохнула графиня. – Весьма неприятно осознавать такие вещи. Я несколько раз принималась экономить, однако, право слово, это просто невозможно. Все Клиффы таковы! И самое несносное – это то, Кит, что любые старания сэкономить ведут лишь к еще бóльшим тратам.

Молодой человек рассмеялся.

– Так оно и есть, – с серьезным видом продолжала маменька. – Однажды я купила себе дешевое платье, ибо твой папенька впал в раздражительность при виде одного счета от Селесты. Оно оказалось настолько ужасным, что мне пришлось отдать его Римптон, так ни разу и не надев. В другой раз я распорядилась приготовить обед из дешевых продуктов. Помню, твой папенька встал из-за стола и отправился трапезничать прямиком в «Кларендон». Это самый дорогой отель в Лондоне. Ты можешь, если угодно, смеяться, но у тебя нет опыта в подобных делах. Уверяю, как только ты решишься экономить, то, к удивлению своему, обнаружишь, что тратишь намного больше, чем прежде. Волей-неволей будешь вынужден отказаться от столь расточительного образа жизни, как экономия.