Скрипачка - Татьяна Бочарова Страница 3

— Входите, — раздался из-за двери голос Сережи Гурко, делившего комнату с Рыбаковым.

Внутри царил полумрак, светило лишь одно прикроватное бра. Валера и Сергей сидели на кроватях, между ними на столике стояла бутылка «Столичной», два стакана и лежала крупно и криво нарезанная сырокопченая колбаса на салфетке.

— О! — обрадовался Але Гурко. — Садись, будешь третьей.

Рыбаков покосился на гостью и ничего не сказал. Она пододвинула стул, села, закинув ногу на ногу. Короткая юбка задралась, обнажив стройные Алькины ляжки. Гурко достал из тумбочки стакан, плеснул в него и протянул девушке:

— Пей.

Алька залпом выпила водку. В голове слегка зашумело, но мысли остались четкими и ясными. Убрать бы отсюда этого Гурко, так он сейчас здесь некстати!

— Классно пьешь! — восхитился Сергей и легонько потянул Альку к себе на кровать. — Молодец, что пришла.

— Пусти! — рассердилась Алька. — Не суй свои лапы, куда не просят. И вообще, вышел бы ты, нам поговорить нужно.

Гурко в изумлении отвалил челюсть:

— Ты меня че, из собственного номера гонишь?

— Да, — нахально подтвердила Алька.

— Слышь, Рыбак! Мне че, правда, уйти?

— Катись, — кивнул Валера.

— Ой, е-мое. — Сергей поднялся, запихнул в рот кусок колбасы и хлопнул дверью.

— Отдохнула немного? Сережка сказал, Крет вас еще полтора часа после перерыва мурыжил, — произнес Валерка.

— Да. Тебе, можно сказать, повезло.

— Здорово повезло, — насмешливо согласился Рыбаков. — Лучше не бывает.

— И что теперь? — Алька взглянула на Валерку в упор, чуть прищурившись. — Уйдешь?

— Уйду, конечно, куда ж я денусь?

— Ясно. — Алька задумчиво качнула головой, немного помолчала, потом резко поднялась со стула и язвительно проговорила: — Ну что ж. Молодец! Все делаешь правильно!

Валерка, не ожидавший такого тона, удивленно уставился на Альку.

— Ты чего? — пробормотал он. — Можно подумать, у меня есть выбор.

— А что, нет? — Алька щелкнула выключателем. Вспыхнула люстра, осветив бледное и угрюмое Валеркино лицо. — Или у тебя мозги ни на что больше не работают, как сидеть в этой темноте и водку глушить?

— Ну хорошо. — Рыбаков тоже поднялся и стоял теперь рядом с Алькой, глядя на нее с ожиданием. — Ты-то что предлагаешь?

— Я? Пойти к Крету, извиниться. Тем более есть за что извиняться, не будем кривить душой. Ну и… остаться в оркестре. Почему из-за какой-то ерунды, из-за минутной стычки, ты должен терять хорошую работу, а мы — сильного флейтиста?

По лицу Валерки пробежала тень, оно мгновенно стало замкнутым и отчужденным.

— Много чести Крету извиняться перед ним! — отрезал он.

«Какой ты у нас гордый! — разозлилась про себя Алька. — Думаешь, один ты такой, остальным можно унижаться, а тебе нельзя!» Она тут же вспомнила, как Васька Чегодаев, инспектор Московского муниципального, недвусмысленно намекнул ей в первый же ее рабочий день, что неплохо бы им поладить, а не то ее, скрипачку без стажа работы в оркестре, ждут большие неприятности. И пришлось Альке запихнуть тогда свою гордость в карман, иначе турнули бы в два счета по Васькиной указке… А тут всего-навсего пойти прощения попросить!

— Кончай, — устало проговорила она. — Кретов старый больной человек, неврастеник, если хочешь! Ты же знаешь, он на каждого может собак спустить, что же, всякому, кто «удостоился» его брани, уходить из оркестра? Тогда бы он давно пустыми стульями дирижировал.

Валерка усмехнулся.

— Вот видишь. — Алька вернулась к столу и села. — Самому смешно. Ведь у тебя семья, тебе ребенка кормить надо, а работа в таком оркестре на дороге не валяется. Ты никогда не интересовался, сколько получают музыканты в других оркестрах? Нет? А напрасно. Знаешь, сколько раз в год там бывают гастроли? Думаешь, каждые два месяца, как у нас?

— Да знаю я, знаю, — мрачно согласился Валерка. — Еще не факт, что можно будет в другое место устроиться после такого увольнения. Захотят справки навести, позвонят Чегодаеву, а уж он-то все про меня выложит, не поленится… — Он вздохнул и подошел поближе.

— Вот именно, уж он-то точно не поленится! — убежденно подтвердила Алька, представив, как обрадуется Васька возможности наклепать на Рыбакова, которого он терпеть не может, и добавила мягче: — А Крет сейчас наверняка уже отдохнул, расслабился. Может, он и жалеет даже, что так все вышло!

— Да, пожалеет он, как же! Но вообще-то ты все правильно говоришь.

— Ну так и иди, раз правильно.

— Ладно, уговорила. Сейчас в порядок себя приведу и пойду. — Валерка помолчал, раздумывая, затем слегка дотронулся до Алькиного плеча: — Спасибо, что зашла.

— Не за что. — Алька почувствовала, как тепло и хорошо ей стало от этого благодарного жеста. Она подняла на Валерку глаза. На мгновение ей показалось, что он хочет сказать ей что-то еще, вовсе не связанное с Кретовым, но колеблется… Может быть, начать первой? Спросить, почему он так упорно отворачивался от нее последнее время при встречах?

Непривычно мягкое, открытое выражение исчезло с Валериного лица, уступив место обычной вежливой отстраненности.

— Иди тогда, Аль, — попросил он. — Я так сразу не смогу. Мне собраться нужно, сконцентрироваться.

— Концентрируйся, — улыбнулась Алька, хотя что-то болезненно кольнуло ее в сердце. — Удачи тебе.

— Пока.

Алька поднялась и вышла. Она уже почти подошла к своему номеру, когда в коридоре послышались тихие, мягкие шаги. Кто-то ходил возле кретовского люкса, который был расположен за поворотом коридора. Она поспешно прошмыгнула к себе, не дожидаясь приближения шагов, — меньше всего ей сейчас хотелось встретить кого-нибудь из оркестрантов и ввязаться в длинный и пустой разговор о прошедшей репетиции.

Ленки в номере не было. Но зато на Алькиной кровати, развалившись, сидел Копчевский. Лицо у него было красным, глаза блестели, на рубашке не хватало верхней пуговицы, — видно, компания изрядно приняла за время Алькиной душеспасительной миссии.

— Ага, пришла! — оживился Алик. — А мы тебя потеряли. Ты чего такая грустная?

— Я? Грустная? — бодро замотала головой Алька. — Да ничуть! Давай пуговицу пришью.

Она наклонилась к тумбочке достать косметичку, в которой лежали нитка с иголкой. Алик тут же обхватил ее сзади за талию, рука его проворно нырнула Альке под юбку.

— Вроде мы к вам в гости собирались, — беззлобно удивилась Алька, но Копчевский, развернув ее и прижав к себе, уже, сопя, стаскивал с нее джемпер. От его разгоряченного, крепкого тела Алька ощутила жаркую волну, в голове приятно зашумело. Алькины руки легли на оголившуюся из-под рубахи широкую грудь Копчевского. Тот ловко стянул с нее юбку и мягко опрокинул на кровать…